Я пожала плечами.
- Ну и что? Мало ли Маш на свете...
Подобравшись к медвежонку, я осмотрела цепь, затем - здоровущий замок на ошейнике.
- Потерпи, маленький, сейчас я его сниму, - сказала я, и порывшись в кармашке жилета, достала отмычку. - Сейчас-сейчас... Ну вот и всё, - лязгнув, ошейник упал на землю. - Готово.
Я осторожно почесала медвежонку шею - в том месте, где ошейник натирал больше всего.
- Так ты не та Маша? - слёзы у ребёнка быстро просохли, карие глазки заблестели.
- Определённо не та, - сказала я убеждённо. - Я медвежат на цепь не сажаю. А там твои родители, да?
Только сейчас я разглядела, что дверь избушки подпёрта тяжелым бревном. Мне такое не оттащить...
- Это всё злые люди, - пожаловался медвежонок. - Я играл, а они подкараулили маму с папой, когда те были дома, и заперли. А потом и меня поймали.
- А где они сейчас?
В тёмном лесу, на крошечной полянке сделалось как-то неуютно.
- Они за спичками пошли. Сказали, что к утру вернутся и спалят избушку вместе с родителями, если те не выдадут тайну. А меня в цирк продадут...
- И когда у нас утро?
Медвежонок понюхал воздух.
- Скоро. Солнышко уже просыпается.
- Ладно. Значит, действовать будем быстро...
Была мысль позвать Гамаюн. Но даже на то, чтобы вдвоём своротить громадное бревно, потребуется куча времени и сил. Найти рычаги, соорудить противовес...
Я достала одну из маленьких гранат направленного действия. Осмотрела бревно и прикинула направление взрыва.
- Отойдите от двери, - крикнула я медведям. - Укройтесь где-нибудь, под столом или за печкой...
А сама дернула кольцо, схватила медвежонка на руки и побежала.
Взрыв застал нас на краю поляны. Воздушная волна мягко подняла в воздух и... бросила прямо на корягу. Дыхание вновь вышибло. Если я сегодня обойдусь лишь парочкой сломанных рёбер - это будет подарок.
Через полминуты, я наконец смогла дышать и села. И сразу, не успев еще толком открыть глаза, почувствовала прямо у шеи жаркое дыхание. В нём ощущалась мощь, угроза и обещание скорой расправы...
Ну вот, подумала я. - Приехали. Сейчас меня перекусят, как ивовую веточку.
- Ты не та Маша, - сказал густой рокочущий голос.
Дыхание от шеи убралось. Я с облегчением выдохнула.
- Мамочка! Папочка!
Когда я повернулась, медведи обнимались на полянке, перед входом в избушку.
Из кустов показалась ворона.
- Железное чудище! - заверещал медвежонок.
- Железное чудище, - вслед за ним грозно повторили родители. И загородили собой чадо.
- Стойте! Она своя! Это моя подруга!
- Кар-кар-кар, я безобидная маленькая птичка...
А вот с этим она переборщила.
- Смерть железному чудищу!
...В общем, когда все прояснилось, все подружились и перезнакомились, уже рассвело. Я скоренько рассказала медведям, кто мы такие и что ищем, а они поведали, что "Маша и медведи" - банда разбойников, которая держит в страхе всю округу.
- Только это не те медведи, - пояснил медвежонок. После того, как я подарила мальцу свой самый маленький ножик, он стал моим лучшим другом.
- Ну ясен перец, как и я - не та Маша.
- Они ездят на железных волках с круглыми лапами.
- Наверное, мотоциклах, - вставила пять копеек ворона.
- И отбирают всё, что понравится. А если кто не даёт - убивают. Или продают Соловью-разбойнику.
- А что они хотели от вас?
Папа-медведь, которого звали Михал Потапыч, замялся.
- Мы - старинная семья, - сказал он. - Давно живём в этом лесу и храним его секреты. Маша - та, другая - хотела заполучить один из них.
- Поведай, - сказала медведица, Пелагея Петровна. - Сдаётся мне, им это очень нужно.
- Мы храним тайные тропы, которые ведут в другие места. Иные Пути.
- Один шаг - и ты уже там, - похвастался медвежонок Санька.
- Точки сопряжения, - умно кивнула ворона.
- Тайные точки, - поднял громадную лапу медведь. На морде его красовались очки в проволочной оправе, а одет он был в вышитую косоворотку и широкие холщовые штаны. - Такие, что только мы, хранители, о них и знаем. Так куда вы хотите попасть?
Я объяснила. Медведь задумался.
- Напрямую перехода в Ирландию нет, - наконец сказал он. - Но я могу обсчитать кратчайший маршрут.
Он встал на задние лапы и продекламировал:
- Избушка, избушка. Встань ко мне передом, а к лесу задом.
- Погодите, - я робко притронулась к рукаву косоворотки. - А как же разбойники? Санька говорил, они на рассвете должны прийти...
- О них больше не надо беспокоиться, - нехорошо улыбнулась Пелагея Петровна. Льняной сарафан в крупные красные маки очень шел к её глазам. - Мы и так долго терпели. Потапыч вас проводит, а тут я уж сама. Санька, - прикрикнула она на отпрыска. - Подь с отцом.
- Хорошо, мама, - медвежонок уцепился за мою руку и потянул. - Ну идём. Надо на крылечко взобраться.
Примечательно, что крылечко у избушки было с противоположной от двери стороны. Оно вело к простенку между двумя окошками, забранными настоящими стёклами. Только мутными - ничего через них было не видать...
Когда мы с Михал Потапычем, Санькой и Гамаюн столпились на верхней ступеньке крыльца, медведь надавил на середину толстого, почти с меня, бревна, и вдруг в простенке открылся проход. Из него пахло водой и рыбой.
- Идите за клубочком, никуда не сворачивая, - напутствовал медведь, вкладывая мне в ладонь обычный клубок шерстяных ниток. И вот еще что... Спасибо тебе, Маша. От нас всех.
- Вам спасибо.
Обняв медвежонка в последний раз, я шагнула в проём.
Клубок выкатился на берег озера. На котором полным ходом шло сражение: громадный белоголовый детина бился с морским чудовищем. Походило оно на помесь плезиозавра с диплодоком - шея длинная, голова крошечная, но заканчивается громадной пастью. А тело скрыто под водой - только волны пузырями.
Клубок бодро бежал по тропинке, не обращая внимания на битву. Догнав его в несколько прыжков, я поймала конец ниточки и подтащила клубочек к себе. Он рвался и подскакивал, как нетерпеливый пудель на прогулке.
Бросив на меня равнодушный взгляд, детина приподнял бровь при виде Гамаюн, но ни на миг не оторвался от своего занятия. Его меч как раз застрял в пасти у диплодока, и тот бешено мотал головой, чтобы вытрясти занозу. А белоголовый, уперев руки в бока, внимательно наблюдал за мучениями твари.
- Здравствуйте, добрый рыцарь, - вежливо сказала я. - Вам помочь?
Было у меня припрятано с десяток таких патрончиков... Если правильно попасть - голова твари так взорвётся.
- Идь своёй дрогой, проше пани, - детина сверкнул грозными очами с чёрными вертикальными зрачками.
- Польша, значить, - констатировала Гамаюн.
Я отпустила клубок и побежала за ним. Ворона, лязгая, трусила следом.
Не хочет - не надо... Кто я такая, чтобы мешать людям развлекаться так, как им нравится?
Клубочек остановился у старого вяза. Ствол дерева треснул в незапамятные времена, образовав дупло. Из него тянуло птичьим помётом и почему-то металлом...
...На меня мчалось нечто грохочущее, воняющее железом и соляркой... Гусеницы резво лязгали по асфальту, поднимая пыль.
- Поберегись! - я толкнула ворону и сама спрятала голову обратно в дупло. - Танк. Ей-богу, не вру!.. По-моему, Тигр.
- Стало быть, до неметчины добрались, - каркнула Гамаюн.
Я осторожно выглянула из дупла - которое в германской Нави было дырой в асфальте, прикрытой чугунной решеткой
Над нами, роняя хлопья сажи и капая отработанным топливом, шла колонна танков. Я посмотрела на клубок - тот рвался наружу, под гусеницы.
- Куда ты, дурачок... - я запихала его в карман курточки и застегнула пуговку. - Подождать придётся...
За колонной танков ехала мотоциклетная рота - в щели решетки мне было видно, что на каждом бампере развивается флаг со свастикой.
Где-то вдалеке надтреснутый фальцет толкал речь в мегафон. Её обрывки доносил ветер - в те моменты, когда в колоннах случались перерывы.
По небу мчались чёрные клубы дыма и похожие на крестики самолёты...
За танками шла пехота - сотни ног в начищенных сапогах, воняющих старыми портянками. За ними отряды с овчарками - собаки исходили хриплым лаем, и мы с Гамаюн отошли подальше в дупло, на всякий случай.
Затем случилось затишье, и я уже решила, что пора выбираться, но сверху донёсся такой лязг... Будто кучу консервных банок бросили в железную бочку, а бочку спустили с горки.
- Тевтонские рыцари, - сказала я шепотом, осторожно выглянув наружу.
Печатая шаг, они шли ряд за рядом, с уст их лилась какая-то очень ритмичная песня. Языка я не понимала, но было в нём что-то от костров, холодных вагонов и колючей проволоки...
Наверное, прошло несколько часов - я успела подремать, привалившись к тёплому боку Гамаюн.
А потом настала тишина, от которой я и проснулась.
- Кажись, затишье, - шепнула ворона и клювом приподняла решетку. - Вылазь, я подсажу.
Мы оказались на громадной площади. Вдалеке угадывалось какое-то здание с реющим над ним флагом, а с другой стороны, издалека, грохотала канонада и сверкали зарницы.
- Ходу, - прикрикнула на меня Гамаюн. - Где клубок?
В следующий люк мы успели юркнуть за две секунды до того, как по нему пошла очередная колонна танков...
Из подземелья долго пахло старыми угольями, пылью и жженым железом. Потом посветлело и запахло морем. Этот солёный, слегка йодистый запах я помнила по Мангазее.
Вдыхая всей грудью, я побежала за клубочком, ворона - за мной.
Проход вывел в пещеру. Небольшой зал окружали громадные камни, покрытые рисунком из спиралей. Подойдя поближе, я поняла, что спирали не нарисованы, а выбиты прямо в камнях. Камни были выше моего роста, серые и пористые, как пемза.
Выбравшись на белый свет, я прищурилась от солнца. Пещера пряталась в зелёном холме, покрытом короткой травкой. Рядом, на небольшом валуне, сидел рыжий человечек в зелёном костюмчике и шляпе с пером, и перекладывал медяки из одного глиняного кувшина в другой.