— То, что он умен не по годам, я знаю… говорит для своих лет складно и уверенно. Много слов знает. Габи сказала, что он с десяток книг прочёл в библиотеке, как научился азбуке. Поэтому, наверное, речь развитая. А его рассуждения… никогда прежде не видела ребенка с таким гибким сознанием. Да чего уж там… даже младенцем странным он был. Имя ты ему под стать дала.
Услышав такую похвалу, Роза растеклась в улыбке. Она, как любая мать, наполнилась гордостью за своего сына.
— Но ты не его мать, — резко выдала Мария Лиза. — Когда-нибудь его отсюда заберут, как только вскроется весь его гений. Если он продолжит быть таким же уникальным, то после теста… его ждет другая жизнь. И когда это случится, ты должна улыбаться, а не плакать за отнятое дитя.
— Да… я понимаю, Мария, — с грустью произнесла.
— Надеюсь на это. Эх, любить наших детей это страшное испытание для душ, Розалия. Ведь всякий раз мы теряем наших родных с улыбками на лицах, пока в сердцах неопределимая печаль. Мы жертвуем нашим счастьем с ними, чтобы они счастливо жили без нас. Внемли этим словам, ведь они мои последние наставления, настоятельница Розалия Бен Кильмани.
Роза уверенно посмотрела на неё, проникшись речью.
— Да, — решительно утвердила она.
II
Наши дни.
Дождь моросил, окропляя серый тротуар. Издали уже слышались раскаты грома, ознаменовавшие начало грозы. На пути героев ожидала аллея, которая отличалась от остальных своими ухоженными черничными кустами. Когда ребятишки были совсем маленькими, они частенько забегали туда лакомиться черникой. Возвращались они домой все синюшные, измазанные соком ягод, но настолько довольные, что улыбка отказывалась слезать с их лиц. Пройдя вдоль аллеи под изящными фонарными столбами, Роза вышла к приюту. Это было трехэтажное здание из каменных плит с элементами светлого дерева. Легкий желтый свет выходил из распахнутых окон, откуда пахло свежим хлебом. Его готовили дети. На улице стояла такая темень, что казалось настала ночь. Грозы в Артеи всегда приносили с собой темное время суток, облака заволакивали небо и скрывали за тучной массой солнечный лик. На пороге сидела Лотти, она прижалась к коленям и постоянно оглядывала прохожих. Увидев Розу и Нейта, она вскочила и хотела уже заулыбаться, пока не обратила внимание на тело друга.
— Нейтан, — обеспокоенно произнесла она. — Что с ним, мама?
— Все будет нормально, милая, — успокаивала Роза. — Неудачно упал, должно быть.
Но с первого взгляда было видно, что настоятельница лжет. В падении он не мог развернуть ногу на 180 градусов, а руку превратить в гибкий хлыст. От падения его тело не обросло бы синяками, и дыхание не стало бы столь тихим. Лотти в ужасе глядела, как Нейта заносят в дом.
«Почему он не дышит?.. Почему он не дышит!?», — истерично кружилось в её голове.
Роза донесла мальчика до его постели, ей пришлось пройти мимо зала, где резвились дети. Среди них был и Гриша, который притупил взор, едва заметив их. Удивлённые лица сопровождали Розу, и в толпе низкоросликов пробежалось несколько фраз:
— А что с Нейтам, Лотти? — боязно спросила одна.
— С ним всё будет в порядке? — картаво подхватил второй
Лотти опустила голову и присела на корточки, но, собравшись, она подавила эмоции, с улыбкой произнеся:
— Он в норме… Это же наш Нейт в конце концов, не переживайте. Лучше давайте-ка пойдем умоемся. Скоро ведь завтрак.
Она взяла хрупкое тельце на руки и понесла к раковине, единожды обернувшись, чтобы ещё раз взглянуть на дверной проём, куда унесли друга. И стоило ей снова посмотреть на его вид, как бурлящие чувства желали извергнуться наружу. Её глаза начинали слезиться, но вовремя появился Гриша. Он взял ребенка себе, добавив серьезным тоном:
— Я тут сам управлюсь. А ты иди расспроси, как он там.
— Спасибо, Гриш, — промолвила она и побежала к лазарету.
Роза уже уложила Нейта в чистую постель и принялась вводить обезболивающее.
— Что с ним случилось? — спросила Диш.
Элизабет Диш спустя девять лет так и продолжила помогать приюту, но уже в качестве работницы. В этом году ей исполнилось двадцать три, и она успела вырасти в неписаную красавицу. Былого мальчишеского духа, как и не было, лишь старшие дети помнят Эли, как ярую поклонницу местной команды по баскетболу и приверженку армейских устоев. Сейчас она утонченная леди и любительница книг Константина Фарна — популярного автора романтических историй.
— Не знаю… Дети привели меня к нему. Надо у них будет спросить, а то Нейтан сам ничего не расскажет хоть пытай.
— Ах, он вообще не меняется, — то ли с грустью, то ли с радостью произнесла. — Но как же это не вовремя, настоятельница… Скоро ведь распределяющий тест.
— Знаю, — угрюмо ответила Роза. — Надеюсь, он оправится. Эли, позвони доктору Романову, пусть осмотрит до начала грозы.
Диш кивнула головой и вытащила из кармана в подоле юбки телефон-гарнитуру. Засунув причудливый аппарат в ухо, она позвонила доктору:
— Здравствуйте. Вы не могли бы заглянуть к нам в самые ближайшие сроки, желательно уже в течение часа. У ребенка серьезная травма. Да… да, прекрасно. Спасибо, доктор.
Она убрала гарнитуру обратно в подол.
— Как я не люблю такую технику, — раздраженно выдала Эли. — Словно в мозг проникает. Зачем только Фарль мне такую дорогую штуковину вручил?.. Доктор придет через пол часа.
Пока они беседовали, лекарство Нейта подействовало. По его лицу было ясно, что боль понемногу утихает. Он перестал жмуриться и нервно покусывать губы, а тело его размякло, полностью отдавшись сну. Роза перевязала раны и наложила шины. Маленькое тело прижалось к матрасу, словно утопая в нём. Из-за угла за этим встревоженно наблюдала Лотти. Она шмыгала носом, глотая комки в горле.
— Может, расскажешь, что приключилось? — обратилась к ней Роза. — Лотти… я тебя вижу. Ты с детства неуклюже прячешься.
— Прости, мама…
Шарлотта опустила голову и подошла к ней, еле сдерживая слёзы. Роза прижала девочку к себе, гладя по рыжей голове и приговаривая:
— Уверена, он поправится, но ты должна мне рассказать, что произошло. Расскажешь?
Лотти утерла слёзы. На её щеках образовался розовый румянец, а глаза покраснели. Высморкавшись в платок, она заговорила. Без лишних деталей, она выложила маме всю историю от начала до конца. Настоятельница тяжело вздохнула.
— Не помнишь, как они выглядели?
Девочка отрицательно помотала головой.
— Ну ладно, — задумчиво ответила. — Ступай… помоги на кухне.
Шарлотта последний раз кинула грустный взгляд на Нейта и ушла. За дверью её поджидал Гриша. Он облокотился о стену о чём-то непрерывно размышляя. Заметив Лотти, он отвлекся от мыслей и спросил:
— Как он?
— Спит, — тихо пробубнила она.
— Вот оно как… пойдём нас ждут. Принесём ему булочку, как проснется. Уверен, у него будет знатный аппетит.
— Угу.
III
Детвора уже оккупировала кухню. Они стучали ложками, в голос крича: «Дайте кашу!». Бедная Эли зашивалась, она бегала между столами и раздавала порции.
— Гриша! Лотти! Наконец-то! — обрадовалась она. — Давайте живо помогайте! Аннет заболела и взяла отгул, я тут одна совсем! Где вас только носит?!
В такие моменты в ней просыпалась старая Эли, та, которая предпочитала юбкам — свободные джинсы, а косметике — неспешное утро.
— Прости, Эли… мы сейчас всё сделаем.
— Чего ты так взъелась? — недовольно выдал Гриша. — На свидание к Фарлю что ли опаздываешь? — добавил, ухмыльнувшись.
Эли засмущалась и кинула злой взгляд в его сторону, а после и металлическую кружку бросила. Гриша увернулся, выкрикнув:
— Сдурела, солдатка! Убьёшь ведь… Уф, сочувствую я Фарлю.
— Ах, ты, мелкий… — ответила Эли, собираясь накостылять мальцу.
Пока эти двое развлекались, Лотти ловко раздала все порции. Она сделал это так быстро, что Эли даже постыдилась своей медлительности. Девочка с детства была шустрой, к тому же обладала острым умом, пусть и не таким развитым, как у мальчиков. Лишь одним взглядов, окинув кухню, она тот час же поняла, что и куда нужно нести. Совсем скоро все дети были накормлены и потихоньку начинали расходиться.
— Так! — остановил их Гриша. — Дежурные остаемся и не отлыниваем. За вас никто посуду мыть не будет, — суровым голосом прибавил.
— Ну-у блин… Гриш, ты такой зануда-а.
— По возникайте мне ещё тут.
Диш смотрела на эту картину с улыбкой, узнавая себе в их возрасте. Когда-то она точно так же отчитывала ребятишек, особенно Нейта. Хотя Эли до сих пор его отчитывала, уж таким он был, но пару ей в этом деле охотно составил Гриша. Внезапно раздался звонок в дверь.
«Доктор», — подумала Эли.
Она встретила его и провела в лазарет. Брюнет в дешевом коричневом костюме осмотрел Нейта и неутешительно вздохнул. Он достал пачку захудалых сигарет и лёгким движением руки выбил одну из них, захватив её сухими губами.
— Тут нельзя курить, доктор! — запретила Диш.
— Простите, — ответил, спрятав сигарету за ухо. — Старая привычка. Вот список необходимых медикаментов, — он передал лист Эли и потянулся к своей большой кожаной сумке. — А пока я вколю ему стимулятор, чтобы кости срослись поскорее. Позвоните мне, когда он очнется. Пока рано делать выводы. Я выпрямил ногу и зафиксировал её, то же самое с рукой. Рецепт питания я думаю нет смысла давать.
Он попрощался, надел свой кожаный плащ, шляпу с короткими полями и ушёл. На улице уже во всю шёл ливень, но доктор отказался переждать его в приюте, сказав, что его ожидают ещё два пациента.
— Как же этот проклятый дождь не вовремя! — надув щёки, пролепетала Эли.
Из-за грозы её макияж, который она нанесла для свидания с Фарлем, стал просто милым дополнением к образу нянечки. Столько усилий пропали в пустую, что не могло не злить.
Нейтан мирно сопел, укутавшись в одеяле. Роза наблюдала за тем, как менялась мимика его лица, как морщины медленно сползали со лба, а глаза переставали щуриться. По этим тонким движениям она понимала, что сейчас ему снится сон, возможно, приятный, такой, где он провел это утро спокойно. После завтрака по расписанию старшие дети должны были проводить уроки для младших, учить их азбуки и арифметике. Обычно сложные уроки брал на себя Гриша, как единственный парень с головой на плечах, но сегодня даже он был сам не свой. Вечно всё забывал и путался в простых вещах, чем смешил ребятню. То мелом проведет по доске для фломастера, то вместо сказок для чтения принесёт книгу по устройству Атмоса. Троица, как самые взрослые, разделили между собой обязанности по дому. Лотти была нянькой, эдакой «старшей сестрой», должность которой в своё время занимала Эли. Гриша же отвечал за дисциплину и образовательную часть. А Нейтан заслужил почетное звание разгильдяя, за которым нужен глаз да глаз. Ему важных дел старались не поручать, максимум позволяли дежурить по кухне. Однако, не смотря на такое отношение, дети любили Нейтана больше чем кого-либо. Наверное, он был для них вторым после Розы. В приюте было немного детей-подростков, обычно религиозные жители Артеи забирали их себе ещё до возраста прохождения теста, поэтому всех старших ребят приучали к ответственности. Хотя не редки были случае, когда тринадцателеток хотели усыновить из-за результатов теста, но обычным жителям Рабочего района такую информацию не разглашали.