Линдсей опасливо открыла глаза, и выражение их было совсем не таким, какое я ожидала увидеть. Приличные леди жалеют жертв социальной несправедливости, а не пылают раздражением.
- Тебя уволили, потому что твой отец — полукровка? Но это же дикость! Тао Лат служил короне последние тридцать лет, если не больше!
- Нет, — я невольно усмехнулась: смотри-ка, а прекрасная леди не поленилась навести справки! — Меня уволили, потому что мой отец — бастард. Служить короне это не мешает, но на торжественные приемы его тоже не зовут. Впрочем, его это совершенно не расстраивает, а маму — и вовсе только радует: в противном случае ей пришлось бы изучить придворный этикет и сопровождать мужа. Надеюсь, тебя это не смущает?
- Ничуть, — с жаром поддержала меня Линдсей и запнулась, только сейчас сообразив, что первой перешла на «ты».
Я широко улыбнулась и вернула лак для волос на трюмо. Заводить беседу о покойной Саффрон Кроуфорд было рано, но мы определенно двигались в правильном направлении.
Парк Патмор-раунд огибал полукольцом большое здание в старом колониальном стиле, перетекая в роскошные сады сразу за ним. Раньше здесь располагался ипподром (что немало способствовало росту всевозможной зелени на месте скакового круга и конюшен), но подступающий город диктовал свои правила. Южная половина Лонгтауна считалась наиболее респектабельной, и недвижимость здесь стоила баснословных денег — оттого застройщики особенно постарались, возводя ровные ряды жилых высоток с квартирами всех возможных размеров и форм. Соседство с лошадями и толпами игроков, сбегающихся на скачки так, что могли бы дать фору даже самым известным фаворитам, на репутации района могло сказаться не лучшим образом, и землю ипподрома выкупили. Новенький парк позволил акулам от бизнеса взвинтить цены еще больше, а покинутые постройки быстро стали приютом для всевозможных магазинчиков и ресторанов.
Патмор-раунд так и остался местом развлечения привилегированной части лонгтаунцев, только теперь на публику здесь не смотрели свысока, как на мотов и азартных игроков. Прогулки по тенистым тропинкам роскошного цветущего сада стали признаком аристократического шика, хотя настоящие дворяне давным-давно прогуливались рядом с разбогатевшими торговцами и любителями пускать пыль в глаза, постепенно смешиваясь с ними.
У самого входа цвела нежно-лиловая плюмерия, и возле нее увлеченно фотографировались две свадьбы разом — с разных сторон от дерева. Невесты позировали с соцветиями в волосах и были чем-то неуловимо похожи, даром что одна из них была смуглой ньямарангкой в алом платье с золотой вышивкой, а вторая — светлокожей вайтонкой под белоснежной фатой.
Леди Изабель при виде этой картины качнула головой и отвернулась. Леди Линдсей, напротив, потратила почти минуту, разглядывала летящий алый шифон накидки ньямарангской красавицы, белозубо улыбающейся фотографу. Ее новоиспеченный супруг на фоне своей половинки, яркой, как тропический цветок, выглядел несколько блекло, что ничуть не мешало ему улыбаться еще шире и счастливей.
- Пожалуй, церемонию твоей помолвки следует провести в Мангроув-парке или Кроуфорд-холле, — проследив взгляд дочери, заметила леди Изабель. — Здесь слишком много посторонних людей.
Линдсей поправила шляпку, пряча выражение лица, и достала простенький деревянный веер. День становился все жарче, и это чувствовалось даже в тени деревьев.
- Церемонию стоит обсудить с лордом и леди Кроуфорд, — отстраненно заметила Линдсей и на мгновение прижала сложенный веер к траурной ленте на рукаве, — и с самим мистером Старром. Возможно, они поддержат мою идею с Патмор-раунд.
Я навострила уши. О родителях покойной леди Саффрон Кроуфорд, лучшей подруги Линдсей, я знала немногим больше, чем любой житель Ньямаранга. Смерть дочери выбила баронета из колеи, и на его фабрике и фермах начались проблемы, которыми некому было заняться: у самого лорда Кроуфорда все из рук валилось. Единственное благоразумное решение, на которое хватило его самообладания, — выписать с нагорья Пхум Ми На-Тааб следующего наследника титула и состояния, мистера Джейдена Старра. До гибели Саффрон Кроуфорд будущий баронет держал небольшую мастерскую, занимавшуюся изготовлением авторской мебели и предметов декора для интерьера; дела шли вполне успешно, но внимание папы Джейден Старр все-таки привлек — особенно когда стало известно, что в жены ему прочат саму Линдсей Эванс.
- Лорд Кроуфорд не в состоянии что-либо обсуждать, — вздохнула леди Изабель, — а леди Кроуфорд не станет принимать решения без него. Миз Марион, как вы считаете, разве парковая аллея — подходящее место для торжественной помолвки? На мероприятии будут фотографы и журналисты, уместно ли… — она бросила быстрый взгляд на смуглую невесту, мимо которой мы как раз проходили.
Счастливая девушка в ярком традиционном наряде привлекала внимание, но я предпочитала наблюдать за Линдсей — и потому заметила, что у нее ни один из вариантов свадьбы не вызвал никакого энтузиазма. Как и сам парк, если уж на то пошло.
Тогда почему она настаивала на Патмор-раунд?..
- Не имею чести быть знакомой с мистером Старром, но мне кажется, что точку зрения жениха стоит учесть, — нейтрально отозвалась я. — Он ведь приедет в Лонгтаун заранее?
- Его корабль прибывает завтра, — кивнула леди Изабель с легким разочарованием: видимо, рассчитывала, что прислуга поддержит старшее поколение.
- Завтра? — насторожилась я и тут же встряхнулась, засияв легкомысленной улыбкой. — Тогда это практически знак судьбы. До церемонии остается достаточно времени, чтобы обсудить все с мистером Старром и прийти к компромиссу. Кто знает, может быть, к тому моменту и лорд Кроуфорд придет в себя в достаточной степени, чтобы участвовать в приготовлениях?
Линдсей сощурилась на меня поверх раскрытого веера. Я одарила ее улыбкой и поправила ярко-синее покрывало, которое несла поверх корзинки для пикника.
- Кроме того, — невозмутимо продолжила я, — помолвка ведь назначена на конец следующего месяца, не так ли? Свадебный сезон к тому моменту пойдет на спад, и в парке будет куда меньше людей.
Брови Линдсей удивленно изогнулись, но взгляд сделался острым и почти радостным. Вот оно что — прекрасная леди в принципе не жаждет заключать помолвку! Только почему не говорит об этом прямо? Вряд ли планы родителей стали для нее таким уж сюрпризом, да и с Джейденом она должна быть давно знакома — не против воли же ее заставили договориться с Кроуфордами!
— Но ведь будет так жарко! — возразила леди Изабель.
- В таком случае, имеет смысл отложить помолвку до весны? — с надеждой предложила леди Линдсей. — Все же лорд и леди Кроуфорд сейчас в глубоком трауре…
- И он заканчивается через три недели, — отмела аргумент Изабель. — А неуважение к обязательствам запомнится на всю жизнь. Помни, что величайшая драгоценность леди — это ее репутация.
Линдсей со стуком сложила веер, но ничего не сказала.
- О, вижу свободное место на полянке под франжипани, — немедленно встряла я, не позволив повиснуть гнетущей тишине. — Ньямарангцы называют эти цветы «лелаваади», и верят, что после смерти душа честного человека расцветает — белым, если его помыслы были чисты, желтым, если он ушел, переживая за родных, и красным, если его терзала безответная любовь.
Уголки губ Линдсей дрогнули в сдерживаемой усмешке. Сочувствием к доброй сотне «покойных ньямарангцев», терзаемых безответной любовью (по три штуки в соцветии), она явно не прониклась, и версию с внезапно вспыхнувшими чувствами к кому-то, помимо жениха, можно было если не отбросить, то, по крайней мере, рассматривать последней.
- Суеверия, — пренебрежительно отозвалась леди Изабель. — Но пахнут цветы действительно волшебно. Остановимся здесь.
Я покорно расстелила покрывало под деревом и принялась доставать из корзинки охлажденные сэндвичи, морально готовясь к худшей части пикника: теперь к отдыхающим леди выстроится очередь знакомых, которым нужно будет представить новую компаньонку в обмен на последние новости, просьбы и сплетни. Для меня это означало, что с этого момента я превращусь в мишень для сочувствующих взглядов и свежайшую тему для обсуждения в кулуарах.
Да, бывшая компаньонка Ее Высочества. Да, с великолепными рекомендациями. Да, прекрасно воспитанная и обученная — в конце концов, чего еще ждать от дворцового персонала?..
Но — старая дева и, о ужас, на четверть ньямарангка, дочь незаконнорожденного отца! А еще слишком высокая, со слишком смуглым лицом, угловатыми плечами и — вы видели, видели? — эти волосы, как проволока, черные и жесткие… все то, что придавало своеобразный шарм моему отцу, превратилось в недостатки, будучи воплощенным в дочери.
Хорошо хоть почтенная публика не знала, что я не только похожа на папу внешне, но еще и пошла по его стопам!
Я глубоко вздохнула, сосредоточилась, изгоняя из глаз затравленно-озлобленное выражение, и вежливо улыбнулась первым гостям — пухленькой даме в старомодном платье-чехле и ее сопровождающей, видимо, тоже компаньонке.
По крайней мере, улыбка у меня красивая. И осанка.
А с остальным можно научиться жить.
К вечеру мне хотелось поставить сразу два памятника: один — своей сдержанности и второй — самообладанию леди Линдсей: со всеми гостями она была неизменно вежлива и несколько холодна, что бы они ни несли, и все накопившееся негодование выплеснула только тогда, когда за нами закрылась дверь ее гардеробной.
- Это возмутительно! — воскликнула леди Линдсей, с нескрываемым облегчением выпутываясь из черного платья. — Недостойно леди! Они…
Я методично сложила ее платье, чтобы отнести в чистку. Для повторного выхода после дня на жаре оно однозначно не годилось.
- Они всего лишь наблюдательны, миледи.
- Было ужасно невежливо с их стороны давать все эти советы, — поуспокоившись, выдохнула Линдсей и уселась на табуретку перед трельяжем. В зеркалах отразился ее затылок и ровная волна льняных волос, ничуть не потускневших, несмотря на долгие часы под палящим солнцем. — Мне жаль, что тебе пришлось это выслушивать.