Рта.
Шаман сидел возле очага на деревянном обрубке и обеими руками запихивал себе в рот жирно блестевшую и вкусно пахнувшую лепешку.
Медведь-Следопыт, согнувшись, вошел внутрь, огляделся с мрачным видом и молча взял свой ковер и свой нож, воткнутый в колоду.
Когда он выходил, то заметил у дома шамана несколько зевак.
И Следопыт сказал им громко и внушительно:
– Я намерен стащить кое-что, что принадлежит не мне… Ах, до чего мне стыдно!
Зрители навострили слух: что же ответит шаман?
Кривой Рот уловил в словах Следопыта ужасающую издевку над собой, и его охватил гнев. Однако он не выдал себя и только прикусил до крови нижнюю губу.
Назавтра Медведь-Следопыт пришел снова, чтобы забрать свое имущество. Этого шаман уже не стерпел. Вскочив, он завопил:
– Вон из моего дома! Эти вещи теперь мои, и никто не посмеет их тронуть!
Следопыт молча облизнул губы и зашагал прочь, прихватив свои шкуры. Однако уйти он успел недалеко. Над его головой просвистела стрела. Спустя мгновение вторая стрела едва не задела его плечо.
Следопыт стремительно пригнулся к земле, прикрывшись шкурами, и пополз между хижинами. Стоило ему поднять голову, как прилетала очередная стрела. Все Медведи попрятались и из укрытий следили за развитием событий.
Шаман вышел из своего жилища с луком в руке. Увидев, что селяне наблюдают за ним, он пояснил:
– Я испробовал свой новый лук…
Днем в деревню заглянул Осторожный Бобр, мужчина из соседнего рода. Несколько дней назад он потерял жену, так что теперь за осиротевшими детьми присматривала его престарелая мать. Он бродил по окрестностям, чтобы отвлечься от своих забот, и в конце концов оказался у дружественных Медведей. Бобр рассказывал всяческие новости и охотничьи истории, а Медведи с интересом слушали его и жалели за то, что он лишился такой хорошей женщины.
Еще до наступления вечера случилось происшествие, переполнившее чашу терпения заносчивого шамана.
Кудряшка вымачивала возле речки кожи. Она поместила их в глубокую яму, переложив измельченной дубовой корой, и теперь поливала водой.
Мужчина и две женщины, таясь за кустами, подкрались к ней. Внезапно мужчина вскочил, обхватил Кудряшку сзади, отбросив прочь ее горшок для воды так, что тот раскололся, перекинул ее через плечо и поволок в поселок.
Кудряшка закричала, и ее крик услышали все Медведи. Кудряшке нравилось, что она опять оказалась в центре внимания, так что она позволила нести себя, а сама блаженно улыбнулась и чуть прикрыла глаза. Ей было по душе, что мужчины соперничают из-за нее.
– Вот тебе жена, – сказал шаман Осторожному Бобру, бросив Кудряшку на траву у Дуба совета. – У тебя нет женщины, а у нее – мужчины.
Однако Осторожный Бобр дар не принял. Он не какой-нибудь трус, который не в состоянии самостоятельно раздобыть себе женщину! И подношение шамана он расценил как оскорбление.
Осторожный Бобр встал и сказал, что хочет пить. Он ушел за пределы поселения и лег там в сухую траву.
Медведи знали, что Осторожный Бобр не забудет о нанесенном ему шаманом оскорблении, но возле вечернего костра они обсуждали совсем другие вещи.
Шаман затащил Кудряшку к себе в дом, так что теперь у него оказались целых три женщины. Наутро громко загудел барабан – все мужчины созывались на охоту. Шаман Кривой Рот, замещавший старейшину, оглядел собравшихся и заметил среди них и Следопыта, и гостя рода, Осторожного Бобра. У Следопыта глубоко запали глаза – он всю ночь не спал.
Охота шла так, как всегда. Все слушали приказы шамана и добыли уже несколько зверей, когда на них внезапно выскочила из зарослей семейка кабанов, всполошенных криками загонщиков.
Кабаниха, опустив пятачок к земле, мчалась напролом, а поросята стремительно бежали следом. Следопыт метнул в кабаниху копье, но оно скользнуло по толстой шкуре, лишь легонько царапнув ее.
Кусты за кабаньим семейством сомкнулись.
– Ты промахнулся, – ухмыльнулся шаман, стоявший неподалеку от Следопыта.
– Зато сейчас не промахнусь! – крикнул Медведь-Следопыт и бросил копье в шамана.
Кривой Рот покачнулся и сделал несколько шагов к зарослям.
Тут подоспел Осторожный Бобр и подхватил его своими сильными руками.
Медведь-Следопыт быстро зашагал прочь.
Когда охотники вернулись в поселок, Осторожный Бобр подошел к Следопыту и протянул ему шаманов лук, колчан со стрелами, рубаху и расшитый пояс:
– Это теперь твое, победитель!
Следопыт взял трофеи. Дома он отдал их своему сыну, Коротышке:
– Бери! Когда-нибудь ты окрепнешь и натянешь этот лук, и тогда никто не отважится назвать тебя Коротышкой; ты будешь охотником, как и все. Учись, упражняйся и давай отпор!
Коротышка радостно заморгал, схватил подарки в охапку и еще до темноты вырезал острым когтем на тисовом луке свой знак:
Потом он достал из разукрашенного колчана стрелы и залюбовался ими. Он восхищенно разглядывал и поглаживал их, ибо шамановы стрелы были изготовлены на редкость искусно. Дубовое древко, острие из смолистой сосны, оперение из перьев ласточек и воробьиных крылышек… Коротышка обязательно станет богатырем, дайте только срок. Ну и кто тогда осмелится насмехаться над ним?
В тот день поселение Медведей на речке Бруснице лишилось своего шамана, и никто о нем больше не вспоминал.
Влтава шумит тихонько, и водная гладь ее блестит, как блестела всегда…
Спасенный
По песчаной отмели возле реки бегают двое мальчишек. У них в руках дубинки, которыми они глушат рыбу, что выносит на берег течением.
Великая река сегодня опять поднялась, да так, что вода достигла дуба у мазанки Медведя-Ворчуна. Ольшаник и ивняк, которые растут поближе к реке, стоят почти полностью затопленные. Течение сегодня сильное и быстрое, вода бешено струится вдоль берега, унося с собой в грязном потоке ветви и даже целые деревья.
– Лови ее, лови! – закричал Червячку Зубастик. На берегу билась блестящая серебристая рыбка.
– Ого, до чего огромный окунь! – воскликнул Червячок и, прыгнув к рыбе, обеими руками схватил ее. Окунь изогнулся, выскользнул из сцепленных пальцев и оказался в воде.
Червячок замер и изумленно уставился на реку.
– Вырвалась! – произнес он жалобно.
– Надо было за голову держать! – поучительно сказал Зубастик. – За хвост не получится.
– Так я же и держал за голову, – возразил Червячок. – И глянь, как он меня исколол!
Мальчик показал окровавленную ладонь.
– Ребята, вы что делаете? Рыбу ловите? – окликнул их Коротышка. – Да поможет вам Великий дух! – добавил он, заметив на песке несколько убитых рыбок.
– Хочешь рыбу? – спросил Зубастик. – На, Коротышка, бери! – И он протянул ему большую рыбину.
Коротышку удивила щедрость мальчишек, которые обычно всячески его обижали, но он все же потянулся за подарком. Однако Зубастик быстро отдернул руку и засмеялся:
– Ну да, так я тебе ее и отдал! Сам налови!
– Жабу себе поймай, ква-ква! – расхохотался Зубастик.
– Вот если бы вас тут было не двое! – сказал Коротышка.
– И что бы ты тогда сделал, а, Коротышка? – подначивал Зубастик, вставая в бойцовскую стойку.
– Тогда кое-кто барахтался бы уже в воде, – веско проговорил Коротышка, приготовившись к обороне. Он привык драться с ребятами: к нему вечно все цеплялись. Его искривленная фигурка – казалось, что у мальчика есть только голова, длинные руки и длинные ноги, а туловища нет и в помине, – так и искушала задиристых ребят насмехаться над ним, поэтому Коротышка почти всегда ходил в синяках и царапинах.
– Да ты первый туда плюхнешься! – выкрикнул Зубастик и кинулся на Коротышку, чтобы столкнуть его в воду.
Коротышка пустился наутек и спугнул в прибрежных камышах стаю громко защебетавших скворцов. Он мгновенно размотал охватывавшую его голову пращу и ловко метнул ее вверх. Костяные шарики, закрепленные на тоненьких кожаных ремешках, раскинулись в воздухе, точно смертоносная сеть, и поразили двух птиц.
– Здорово, Коротышка! – похвалил его Зубастик. – Добрая у тебя сегодня выйдет похлебка!
Ссора была забыта, и все трое принялись рассматривать оглушенных скворцов. Коротышка свернул им головы и предложил:
– Забирайте их, ребята!
Зубастик тут же схватил обеих птиц:
– Что ж, Коротышка, а ты тогда возьми рыбу. Вот! Червячок, принеси корзинку, она на поленнице за хижиной. В ней лежат камешки для подогрева еды – высыпь их и тащи корзинку сюда!
Червячок убежал; едва он скрылся в кустарнике, как неподалеку послышалось сухое покашливание.
– Это Ворчун, верши[8] идет проверять! – догадался Зубастик.
К ним и впрямь приближался, тяжко ступая, Медведь-Ворчун. Он нес новое ясеневое, тщательно отполированное весло.
– Кхе-кхе! Ничего-то они не смыслят – ни Толстяк, ни Колоброд! Мои верши никогда еще водой не сносило! Уж я их отыщу! – бурчал он себе под нос, а завидев Коротышку и Зубастика, тут же крикнул: – Зубастик, кхе-кхе, пойдем со мной вытягивать верши!
Зубастик, сильный и здоровый подросток, открыв рот, удивленно посмотрел на Ворчуна, а потом ответил недоуменно:
– Не сегодня, Ворчун! Утром у костра сказали, что вода стоит высоко и что на лодке плыть нельзя…
– Кхе-кхе! Это все детская болтовня. Пойдем!
Червячок воротился с корзинкой, услышал Ворчуна и сразу крикнул:
– Все в поселке говорят, что вода уже забрала верши и что Ворчуну придется плохо, если он отважится сесть в лодку. Она сразу перевернется, и ее унесет течением…
– Кхе-кхе! Заткнись, Червячок, не вмешивайся! Ладно, поплыву один, кхе-кхе, я вам всем докажу!
Ворчун начал толкать суденышко к реке. Челн у него был длинный, узкий, выжженный из ствола тополя. Скамеек там не было. Вёсельщики или гребли, сидя на дне, или стояли на вертком суденышке и «прокалывали» воду длинным шестом.
Мальчики помогли столкнуть лодку в реку. Но когда Ворчун совсем было собрался залезть внутрь, в челн, сильно его при этом раскачав, запрыгнул Коротышка.