борные наемники из средиземья всяких племен и рас, среди которых встречались и эльфы, их на этот бой вышло несколько тысяч. И прочие нелюди выходили отдельными отрядами: от самых маленьких гоблинов до высоченного роста древесников. А также меньшими отрядами, но закаленные в боях воины других племен: Ежи, Вороны, Куницы, горные Орлы, Змеи и многие другие. Все войско насчитывало почти двадцать тысяч.
Выйдя на лед, они строились порядками в отведенных заранее местах. Вокруг войска уже прорублены были длинные проруби и прямо на льду возжигались костры, чтобы не дать возможности многократно превосходящей по численности мертвой орде зажать их в окружении. Последними выкатывали передвижные метательные машины: с зарядами ледяными и с зарядами воспламеняемыми. А после всех их на лед вышел маленький гоблин с бубном и начал он в бубен бить…
- Машины заряжай! – крикнул князь, - Стреляй по готовности!
Закрутились механизмы метательных машин. Над озерным льдом взлетали заряды и повалились в прибрежный подлесок, туда, где топтались вяло впритирку мертвяки, внешняя часть орды, самые слабые из Поднятых. Толку в их истреблении было немного, но Верес хотел побудить вожака к ответным действиям, хотел заставить решиться на бой. И вожак решился.
Донесся из глубины леса требовательный раскатистый клекот, и мертвые выступили на лед. По усыпанному чистым белым снегом озерному простору пошло растекаться темное чернильное пятно надвигающейся орды. Бегать мертвяки так и не научились, но шли быстро, надвигались сплошной стеной.
На их звериных мордах не обозначалось ни малейшего чувства. Ни рыка, ни оскала, будто куклы с застывшими чудовищными масками. Не выбивался из ноздрей парок на морозном воздухе. Толи вовсе не дышали они, толи дыхание их не было теплым. Даже падающий на их морды снег совсем не таял.
Князь накрыл горячей ладонью хрупкое плечо маленького гоблина, дал понять, что бить в бубен больше не нужно, и подал знак дозорникам на стене. Теперь и большие метательные машины, установленные внутри крепости, пустили в надвигающуюся ходячую смерть первые тяжелые заряды. Эти снаряды были уже посерьезней, сбивали с ног и ломали по нескольку тел за раз. Первым же залпом те машины побили и порвали сотню Поднятых, вот только самих Поднятых по льду уже шли тысячи.
Первые ряды мертвецов ступили в прорубь и сразу начали тонуть. Они и в морской-то воде по дну ходили, что говорить про пресную. Однако идущие следом даже не думали останавливаться. Ряд за рядом мертвецы ступали и погружались в черную холодную воду. Бойцы уже и похохатывать начали, неужели так просто? И все они тут потонут? Оказалось, нет. Тонули медленнее, чем подступали следующие ряды, а те шли уже по спинам предыдущих. И заполняли прорубь телами, пока вал этот не перехлестнул через воду на другую сторону. Живые пожалели, что проруби сделали слишком узкими, Поднятые до них таки добрались.
- Двойками стоим! – напоминали сотники, - И в сердце и голову. Иначе не сляжет. Либо башку с плеч.
Заработали бойцы будто на косьбе. Даже в чем-то попроще было. Когда косишь, надо идти, а тут трава сама к тебе идет. Рубили и кололи, сначала с хеканьем, вкладывали силу с запасом, потом подстроились, бить стали расчетливей, чтобы поменьше уставать. Поколотых побитых мертвяков потихоньку затягивало под воду. А что? Озеро Источное большое. Оно всех примет, не переполнится.
Лучники стреляли из-за спин пехоты, даже не целясь, на скорость. Только успевали менять колчаны и тетиву новую цеплять взамен изношенной. А чего целиться, когда валом враг идет. Хоть стрела мертвяка не укладывала, однако же пехотинцам немного задачу опрощала. Вместо двух ударов обойтись одним, - и то облегчение.
Только Медведям лучники никакого обретения не давали. Топорами своими они рассекали мертвых одним ударом, да так что второго уже не требовалось. Князь это отметил, и перенаправил стрелковую поддержку на копейщиков. Тем оно вернее будет в подспорье.
Войско подстроилось, воспряло. Эдак можно рубить, считай, что без ограничения хоть все пятьсот тысяч. Благо за спиной стоит запас, всегда можно уступиться на передышку, а потом опять руби. И все же незаметно да понемногу усталость накапливалась. Никогда таких затяжных боев в истории мира не бывало.
И никогда не бывало, чтобы боевые моги остались не удел. Атакующие заклятия на мертвяков работали только на их же пользу. А своих подхлестывать поддерживающими заклятиями не рачительно. Оно в трехминутном бою хорошо, а в таком как сейчас, только раньше времени у бойцов силу вычерпают.
Обстановка сменилась на втором часу сражения, когда мертвяков нарубили столько, что тонуть они не успевали. Над прорубью вырос довольно высокий вал порубленных тел, а взамен слабых мертвяков пошли частично преображенные. С того вала они еще и разгон набирали. И дрались умнее, и резче, и разнообразней.
Бойцы стали уставать быстрее. Пошли ранения и потери. Ухмыляться и зубоскалить охота пропала. Меняться на уступы стали чаще. И то уже дух перевести толком не успевали. Вывалился боец за спину товарищу, маленько отдышался, и опять пора с ним меняться, товарищ уже и сам еле стоит от усталости.
Правители стали поглядывать на князя, не пора ли отдавать приказ засадным полкам на удар в тыл. Но князь знал совершенно точно: не пора. Это только казалось, что Поднятых они порубили несметно, а на деле едва ли пятую часть, да и то часть самую слабую. Чтобы дать пример, князь сам вышел на передовую и присоединился к бою. Матерые пытались его отговаривать, мол негоже это князю лезть в рубку, когда надо всем войском править, но Верес отшутился:
- Это я только так пока для разогрева, сейчас еще и в наступление пойду, - весело крикнул он, снося мертвяку голову с плеч своим острым как бритва копьем, - А ну расступись, дай князю развернуться!
Князь перехватил копье срединным хватом и закрутил его мельницей. И как мельничной лопастью пошел пластать направо и налево, да так ходко, что уже через минуту вокруг него на расстоянии нескольких шагов не осталось ни одного мертвяка. Удовлетворенный «разогревом», он дал приказ заступить свежему резерву, чтобы дать своим матерым передохнуть.
- Никак, князюшка, чего удумал? - к нему подошел Миха.
- Удумал. Надо нам взбодрить Поднятых. А то они нас что-то в серьез не воспринимают. Это ранит мое княжеское самолюбие, - Верес сдвинул брови и выпятил губу, шутовски изобразив оскорбленное достоинство.
- Тогда и моих воинов сменяй на резерв, - требовательно заявил Миха, - Найдется кем подменить? Вроде в запасе тысячу оставляли?
- А найдется. Задействуем весь резерв, - согласился князь и призвал остатки оставленного за спиной запаса.
Правители увидели, что князь вывел из боя Волков и Медведей, захотели узнать, что он задумал. Верес в несколько слов им пояснил.
- Я с тобой, князь, - сообщил хан.
- Извини, Азум, - князь покачал головой, - Мангустов подменить уже некем.
- А я так пойду, - хан решительно рубанул ладонью.
- И я тоже, - вызвался царь Вакула.
- Вы что это, мальчики, - подошедшая Карина строго погрозила пальчиком, - На веселье и без меня? Нет уж, я с вами. И это не обсуждается.
Матерые, узнав, что пойдут в наступление, оголялись до пояса, снимали с себя все латы, оставляя только исподнюю рубаху. А некоторые снимали и ее. Воины Медведи подтягивали и перевязывали кожаные ремешки и обвязки. Азум, Вакула и Карина отдавали своим войскам последние приказы. Верес передал управление войском атману Вепрю. А после, пятеро знаменных правителей повели в прорыв тысячное войско.
Они врезались в толпу мертвяков как горячий нож в масло. Верес с копьем, Миха с двуручным топором, Азум с мечом, Вакула с секирой и Карина с двумя изящными хищными тонкими клинками, она подныривала под жуткие когти мертвяков, с немыслимой ловкостью колола одним клинком в глаз, другим в сердце. Пятеро знаменных бежали на острие атакующего клина и валили Поднятых, как налитые пшеничные колосья.
Расходясь от них как шлейф, следом спешило их войско прорыва. Волки правым крылом, а Медведи, будучи правшами, левым: бить справа налево двуручником им было сподручней. Они рвались к озерному берегу и будто разваливали мертвую орду на две части. Казалось, еще немного и они ворвутся в лес, где засел сам вожак Поднятых – их Могиор.
Князь Верес своего добился. Вожак мертвяков воспринял его «всерьез». Разнесся его клекот и несколько тысяч полностью преображенных Поднятых выступили из леса, чтобы остановить атаку живых. Силы прорыва заметно замедлились, а затем и вовсе завязли. Слитная дружина Волков и Медведей теперь уже не наступала, а отбивалась. Чтобы противостоять натиску тысяч сильных преображенных, ей пришлось сойтись в кружное защитное построение.
И только пятерка самих правителей далеко оторвавшись от своего войска, продолжала идти вперед. Даже преображенные, самые сильные из Поднятых, поделать против них ничего не могли. Малые вожаки, прозванные лейтенантами, падали под их ударами, порубленными и поколотыми, и, надо сказать, их потеря воспринималась могиором особенно болезненно.
Он снова закричал и на этот раз отправил в атаку всех сильнейших, включая своих самых приближенных капитанов. Пятеро правителей, получив небольшую передышку, смотрели как числом в несколько сотен выходят на них самые отборные особи с мощными рогами, непривычно рослые, с прочной чешуйчатой кожей, похожей на крокодилью. А капитаны за их спинами и вовсе выглядели исполинами.
- Похоже теперь он отправил всех, кого мог, - негромко сказала Карина, смахивая со лба прядь волос. По правому плечу из прорехи в разорванном рукаве текла кровь. Один из малых вожаков сумел зацепить ее когтем, когда королева всаживала клинок ему в глаз.
- Полагаю, вы правы, королева, - ответил князь, - Нам удалось оттянуть на себя основные силы.
Князь Верес достал из кармана переговорную монету, засветил и коротко приказал:
- Начинайте.
Где-то вдалеке над лесом вскинулась живая жирная черная туча, - это с громким недовольным граем взлетело растревоженное воронье. Зашедшие в тыл засадные полки с гиканьем понеслись в атаку. Первой шла вся конница: Лисы, Гуси, отборные рысьи воины-рубильники с поддержкой полуразумных глаков, а также Львы и Тигры, ведомые самолично Тайгаром, царем и главой всего кошачьего альянса.