Более десяти веков назад, когда тролли, или, как они сами себя называли, гьераны, основали империю, их речь была другой. Но со временем язык северных воителей впитал эльфийскую мягкость и певучесть, воспринял оркскую многозначность и огрскую грубость, позаимствовал гномью отвагу и человеческое ехидство… и из гьеранского стал гьерольским…
– Ч-что?!
– Толковый словарь, – предельно вежливо повторил мошенник. – Статья «Совесть» – на двадцать седьмой странице, «Жалость» – на пятьдесят четвертой…
В следующий момент мошеннику пришлось резко дернуться в сторону, уворачиваясь от книги, полетевшей ему прямо в лицо. Толстый томик просвистел в воздухе в опасной близости от правого уха Айзана и, врезавшись в стену, выпустил фонтанчик плохо подшитых страниц.
– Пошел вон! – прошипел темный эльф.
Джокер отвесил еще один невежливый поклон (или кивок – это уж как посмотреть) и вышел из кабинета. Потрясенный орк долго смотрел ему вслед.
Уже на улице мошенник достал из-за пазухи две тонкие, гладко отполированные дощечки, скрепленные сургучной печатью и испещренные гномьими рунами. Покрутив некоторое время эти пластины в руках, Айзан сломал печать и, отбросив в сторону ненужные теперь деревяшки, шагнул в образовавшееся серо-зеленое облако портала.
Некоторое время эльф молча сидел за столом, потом резко встал и, не обращая внимания на разорванную книгу, вышел из кабинета. Общий зал опустел – следующий наплыв посетителей должен быть часа через два, когда стемнеет, и лишь неподалеку от стойки сидел пожилой орк. Черные волосы давно покрыла паутина седины, зеленая кожа побледнела, один из клыков, торчащих из-под нижней губы, стерся…
Именно к нему и направился бубновый туз.
– Вечер добрый.
– В честь чего он добрый?! – мрачно буркнул орк, вскидывая голову. – А, это ты, Ирдес…
Глава гильдии воров улыбнулся, присаживаясь на свободный стул:
– Сам догадался или подсказал кто, Мэрэд?
– Очень смешно! – скривился орк. – Слушай, Ирдес, хочешь со мной поговорить, так сними этот перстень с руки! Знаешь же, что не люблю я его…
Эльф стянул с пальца гильдейский знак и бросил его в кошель на поясе:
– Так лучше?
– Намного, – кивнул орк.
Ирдес хмыкнул:
– И что тебе так в моем кольце не нравится?
– Его носил дон Кевирт, – тихо обронил орк, отводя взгляд.
– И все? – Бубновый туз скептически выгнул бровь. – Так это ведь другое.
– То есть?
– Меня… уговорили его поменять. По той же, кстати, причине. Пришлось заказывать новый перстень. Семьдесят злотых за зачаровывание изумруда на свойства кварца, сто – за работу.
Орк не стал интересоваться, кто мог уговорить бубнового туза, и лишь недоумевающе спросил:
– А тот куда дел?
– На переплавку…
– Ну-ну, – протянул Мэрэд, а потом крикнул куда-то в сторону кухни: – Мейла, где ты там?!
Девушка проскользнула мимо стойки.
– Иду… – И, сняв с подноса кружку, наполненную вином, поинтересовалась: – Вы будете ужинать, дон Герад?
– Нет, благодарю, – мягко улыбнулся эльф.
– Как хо… – Договорить девушке не дали. Орк, отхлебнувший из кружки, поперхнулся и возмущенно уставился на разносчицу:
– Что за… ты мне принесла?!
Девушка недоумевающе пожала плечами:
– Ты просил вина, его я и принесла…
– Вино?! – взорвался орк. – Какого черта?! Что ты в него добавила?!
В разговор решил вмешаться молчавший до этого времени брат:
– Но, папа, лекарь сказал…
– Да плевать я хотел на лекаря! Слышишь, Киас, плевать!!!
– Но, папа!.. – в один голос вскричали брат и сестра.
– Что, «папа»?! Принесите мне нормального вина!
Мейла фыркнула:
– Выпей лекарство, тогда принесу! – И, хлопнув дверью, девушка вышла на кухню.
Брат бросился за ней.
Эльф молча следил за этой перебранкой, не пытаясь вмешаться, а Мэрэд между тем проводил Киаса взглядом и, словно ища поддержки у бубнового туза, заворчал:
– Нет, ты слышал? Они меня еще учить будут! Пороть их надо!
Дон Герад флегматично протянул:
– Мне кажется, ты уже упустил эту возможность…
– Кто бы говорил! – расхохотался орк.
Эльф некоторое время молчал, а потом медленно начал:
– Ты слышал про археологические раскопки в Тангерских джунглях? Там еще, когда нашли пирамиды, сделанные примерно тридцать тысяч лет назад, начались споры, кто их построил, люди или гоблины… Так вот, насколько мне известно, в тех пирамидах обнаружили надпись, сделанную на старогоблинском, и она гласит: «Нынешняя молодежь распустилась. Они не слушают старших и не почитают богов. Это поколение будет последним!»
Орк осторожно крутанул в руках кружку.
– И что это тебя на философию потянуло, Ирдес?
Эльф усмехнулся:
– Да пообщался… с одним представителем молодого поколения.
– С кем? – заинтересовался орк. – Я его видел?
– Он недавно отсюда вышел, может, ты его и заметил… Знаешь, у него в далеких предках явно были светлые эльфы… Волосы – русые. Глаза – карие. Выражение лица – наглое…
– Прям как у тебя в молодости, – в тон ему продолжил Мэрэд.
Глава воровской гильдии расхохотался:
– Знаешь, возможно, ты и прав. Об этом я как-то не задумывался… – И он резко встал на ноги. – Ладно, Мэрэд, мне пора. До встречи…
– До встречи, – эхом отозвался орк.
Уже выходя из «Пьяного гнома», эльф услышал:
– Мейла! Выпил я твою отраву! Принеси мне нормального вина!
Бубновый туз усмехнулся и, запахнувшись в плащ (с Даяры дул прохладный бриз), ускорил шаг.
Бал, учрежденный графиней Кортайской, начинался в шесть часов вечера, но первые гости начали прибывать ближе к полудню. Слуги метались по двору как сумасшедшие, помогая приезжим разместиться в свободных комнатах. За этой суматохой никто не обратил внимания на человека, появившегося в два часа дня и не входившего в списки приглашенных. Одним больше, одним меньше – что из-за этого панику поднимать.
Гостю, назвавшемуся графом Нортэйским, предоставили апартаменты и занялись другими приглашенными.
Сам граф Нортэйский не выказывал ни малейшего любопытства. По его скучающему лицу было видно, что сей господин неоднократно посещал Алронд, а по вскользь оброненным фразам слуги догадались, что он даже бывал при дворе.
Лишь одна мысль терзала Айзана. Забирая документы, он не удосужился узнать, существует ли графство Нортэйское на самом деле… Надо было хотя бы для начала изучить политическую карту Гьерта…
Но уже когда свежеиспеченный граф оказался в своих апартаментах, эта мысль ушла, уступив место другим, менее тревожным, однако не менее волнующим. Появились сомнения, что Айзан в общем-то зря ввязался в эту историю. Потом всплыло насмешливое лицо дона Герада. Вдобавок мошенник вспомнил, что он прибыл на этот бал лишь за тем, чтобы следить за какой-то девушкой. Следить. От одного этого слова молодой человек почувствовал, как на него накатывает волна ненависти и презрения. Ненависти – к бубновому тузу, впутавшему джокера в это дело. И презрения – к себе, согласившемуся шпионить.
Чего тут было больше? Страха, жадности, интереса?! Из-за чего он вообще явился на это мероприятие?!
Потом нахлынула новая волна ненависти – на сей раз уже к себе самому. Не до конца сознавая, что он делает, юноша сорвал с пояса кошелек и швырнул об стену.
Раздалось тихое звяканье разбитого стекла… Джокер замер, осознав, что он натворил. Ведь в кошельке были не только деньги, там еще находились давнишние бутылочки с концентрированными заклинаниями и несколько зелий. А еще там был флакончик с так называемым джинном или с тем, что подразумевал под этим словом продавец-гном. И одним небесам известно, как вся эта демоническая смесь начнет взаимодействовать…
Кошелек же, сползший по стене на пол, между тем зашевелился… а потом из него послышался бодрый жизнерадостный голос:
– … бо – ду по – пу – га – ям! Сво – бо – ду по – пу – га… Ой!
Вслед за этими воплями из шитого алыми и золотыми нитями мешочка вырвался клуб дыма. Взвившись до потолка, он почему-то не стал расползаться по комнате, а вдруг резко уплотнился и превратился в огненно-рыжего зеленоглазого парня.
Оглянувшись, рыжий недовольно фыркнул:
– Надо было раньше начинать кричать. Глядишь, пораньше бы из этой бутылки выбрался! – И парень вольготно разлегся в воздухе, подперев ладонью голову.
Мошенник осторожно обошел странного гостя (тот, не отрываясь, следил за джокером) и, подобрав кошелек, высыпал его содержимое на стол. Как ни странно, разбился только один флакон – тот, который подсунул пьяный гном. А значит…
– Ты джинн? – Айзан вскинул голову, смотря прямо в глаза нежданному гостю.
Тот страдальчески закатил глаза:
– И почему вы, люди, так любите слова на букву «д»? Демон, джинн, дурак… Хотя нет, это уже другая опера.
– Значит, нет, – меланхолично отметил мошенник, – а кто?
Парень состроил зверское лицо и прошипел:
– Я черт! – А потом жизнерадостно поинтересовался: – Страшно?
В первый момент Айзан оторопел (чертей не бывает, не бывает, не бывает!!!), а потом осторожно спросил:
– А где рога и хвост?
Черт фыркнул:
– А что тебе нужно? «Шашечки» или ехать?
– В смысле? – не понял «граф Нортэйский».
– А, забудь! – отмахнулся черт.
Он уже успел принять вертикальное положение в пространстве и сейчас с интересом оглядывал обстановку комнаты, не спускаясь, впрочем, на пол.
Наступило молчание. Айзан просто не знал, о чем можно разговаривать, а черт был слишком увлечен изучением обстановки. Впрочем, первым заговорил все же он.
– А ничего, мило у тебя здесь. Живешь тут?
– На бал приехал, – буркнул мошенник.
Глаза черта загорелись азартом:
– Ой! А я никогда на балу не был! Возьми меня с собой, а?! Ну будь же человеком! Разве кто-нибудь заметит появление одного лишнего гостя?! А я с детства мечтал!
Сообщать случайному знакомому о том, что один лишний гость на этом балу уже есть, казалось сумасшествием. Брать с собой – безумием. Айзан решил пойти другим путем. Он окинул взглядом скромную одежду черта – так одеваются горожане или одевались в середине этого века – и сообщил: