— Ыыы… — кажется, после свадьбы все тупеют, я так точно.
— У новобрачной шок, — вежливо заметил Генри.
— Ща вылечим, — уверенно заявил Стужев.
Забрал у меня бокал, отодвинул от нас поднос с конфетами, наклонился и поцеловал. Да, стало легче. Сразу. И даже когда, привлекая меня к себе, Стужев усадил на колени, продолжая целовать, было однозначно легче. И когда сжал в объятиях и, не отрываясь от моих губ, простонал «Ритка», тоже легче было, а потом… потом Александр оторвался от меня. Уже сидящей на его коленях лицом к нему, и спросил:
— Рит, а ты чего-нибудь хочешь?
Тяжело дыша и глядя на него изумленными глазами, я прошептала первое, что в голову пришло:
— Книгу.
— О вкусной и здоровой пище? — не понял меня Князь.
— Неа, мою, ягушенскую, — пояснила я, почему-то снова приникая к его губам.
Магия, наверное, а может, и взятка…
— Угу, — произнес Стужев, даря очередной головокружительный поцелуй. А потом резко оторвался и уже не мне: — Ужин свадебный накрыть к нашему возвращению.
— Понял, — отозвался с переднего сиденья Генри.
Зеленое сияние струйкой дыма потянулось из ладоней Стужева, окутывая нас обоих. И глядя на перламутровые переливы, я откинула голову, подставляя шею умелым губам…
Темень перехода, тихий стон сжимающего меня Стужева, свет… бревенчатый потолок и близкое «Хм». На мне торопливо поправили рубашку, а после я, продолжающая потолок разглядывать, услышала:
— Мам, пап, познакомьтесь — моя жена, Стужева Маргарита Игоревна. Ритка…
Продолжаю смотреть в потолок.
— Ритка, соберись.
Собралась, посмотрела на Стужева.
— Не на меня, — на его губах воцарилась счастливо-ироничная улыбка, — прямо по курсу, на два локтя ниже.
Повернула голову прямо, взглянула чуть ниже — за низкими столиками сидели прямо на подушках, разбросанных на полу, Кощеевы родственники. Индивидов сорок! В различной одежде, от сарафанов до плащей и платьев с высокими воротниками а-ля «Дракула убейся». За ближайшим ко мне столом расположились уже знакомые Снегурка с мужем, Марья Кощеевна, тоже, по-видимому, с супругом.
— Это, короче, мои предки, — проявил чудеса этикета Князь! — С ними тетка и дядя, ну ты их уже видела, это предки Яна. На остальных можешь внимания не обращать, я и сам их от силы раза три в жизни видел.
Я в шоке. Присутствующие — так же, и только Стужеву море по колено.
— Пап, — крикнул он оторопевшему родственнику, — руку протяни.
Мечеслав, если рассуждать логически и от отчества Стужева отталкиваться, протянул могучую мозолистую длань — в ту же секунду золотые наручники намертво сковали нас с отцом, обнаглевшим от наглости няшки.
— Так, дополнительные меры безопасности, — объяснил мне… муж.
Затем развернулся и покинул прибалдевшее собрание.
Осталась я, прикованная к абсолютно неизвестному мне мужику, застывшая Снегурка, нервно хихикающая Марья Кощеевна и почему-то тоже тихо ржущий ее супруг. Ну, Мечеслав молча изучал меня пару секунд, после чего вежливо произнес:
— Присаживайтесь, Рита.
Медленно опустилась на подложенную вторым мужчиной подушку. А отец Стужева все так же вежливо поинтересовался:
— Вас уже можно поздравить?
Две пары жадных глаз — Снегурочки и Марьи Кощеевны — нацелились на меня.
— Мне можно посочувствовать, — простонала едва слышно.
Мужчины переглянулись, и муж Кощеевны осторожно спросил:
— Так все-таки поженились?
Молча кивнула. Начало трясти. А еще все смотрят шокированно, особенно Снегурочка. А еще…
— Рита, — отец Стужева похлопал по плечу, видимо, в попытке приободрить, — понимаю, после всего случившегося вам кажется, что Александр принял несколько… мм… поспешное и основанное на негативных эмоциях решение, но…
Внезапно наверху послышался рев, затем грохот, словно там где-то в одной из комнат разошлись раскаты грома и вообще буря надвигается.
— Ой, — прошептала я, — а вообще по какому поводу собрание?
— По поводу получения книги Хранительниц Терры, — меланхолично пояснила Марья Кощеевна. — За этим фолиантом наши семь тысяч лет охотились. А вы здесь с Кощей зачем?
— За книгой, — пробормотала испуганно, осознавая весь масштаб важности учебника магии, выданного мне Ягой.
А наверху раздалось:
— Коша, не смей!
По лестнице прогрохотали чьи-то шаги.
— Кошшша! — орал Кощей.
— Попросишь у Риты, — невозмутимо крикнул в ответ Стужев, — она девочка добрая, может, и даст.
И Князь размашисто-вальяжной походкой вошел в помещение, где все, затаив дыхание, ждали развития событий.
— Все, нам пора, — весело сообщил всем Стужев, и браслеты щелкнули, отпуская меня и Мечеслава. — Ритусь, пошли. — Я торопливо поднялась, и тут он добил: — У нас с тобой самое интересное в браке намечается.
С размаху села обратно.
Испуганно посмотрела на Князя и слабеющим голосом спросила:
— Сссупружеский долг?
Мне вернули удивленный взгляд, после чего Стужев покачал головой и укоризненно так:
— Ритка-Ритка, вечно ты только об одном и думаешь… Я ей о духовном, о размере зарплаты, а она… Эх, ты… Хотя что еще от тебя ожидать, после кина в той лживо-порнографической лужице.
Совершенно пунцовая, я поднялась, — спасибо Мечеславу, поддержал и помог встать, — подошла к Князю и тихо спросила:
— То есть ты мне сейчас зарплату отдавать будешь?
— Конечно, — уверенно подтвердил Стужев, призывая зеленоватый сверкающий дымок. — Сразу после того, как ты мне и супружеский долг, и проценты, и да — по кредитам, зараза бессердечная, расплатишься.
Я остолбенела, только и хватило сил спросить:
— По каким кредитам?!
— Эротическим, Ритусь, — нагло сообщил новобрачный, выдирая нас из сказочного мира.
Нас перенесло в дом Александра, в тот самый, в котором был Генри, и едва под ногами возник ковер с длинным ворсом, чьи-то глотки заорали:
— Мы желаем счастья вам, и оно должно быть таким…
Ненавижу эту песню! Я скривилась, и глотки тут же сменили пластинку, заорав:
— Горько!
Новобрачный с воодушевлением взялся за дело подслащения. Но я уклонилась от его жадных до этого дела губ и огляделась. Гостиная мне была знакома — два скелета и одно привидение тоже. Узрев мой взгляд, уже вдубль пьяная троица радостно завопила:
— Сочувствуем!
Охренеть! Вот просто охренеть!
— Так, балаган прекратили и свалили, — решительно пресек веселье Стужев. — На сегодня свободны.
Два скелета и привидение пригорюнились.
— Свободны, я сказал! — прорычал Князь.
Привидение, ковыряя пол призрачной ногой, подняло на хозяина самый невинный взгляд и так же, ну очень невинно осведомилось:
— А вдруг вам что-то понадобится…
— Вон! — ледяным тоном приказал мой… муж.
Скелеты бросились к дверям, привидение сразу сквозь стену прошмыгнуло, и уже с улицы донеслось его обиженное:
— А раньше смотреть разрешал…
— Так то раньше, а это — жена, — резонно пояснил Генри.
— И… и в душе не смотреть, значит? — потрясенно вопросило привидение.
— Жить надоело? — спросил Иван-скелет. — Он на нее сам смотреть боялся, а тебе, значит, разрешать должон?!
Дверь закрылась, отрезая от нас призрачно-скелетистую прислугу. Нет, у меня много вопросов появилось, но…
— Все, Ритка, — хрипло сообщил мне Стужев, отбрасывая учебник магии на стол, — переходим к самому интересному.
И подхватив меня на руки, Князь понес наверх, с самой счастливой улыбкой на лице! С такой счастливой-пресчастливой, а еще предвкушающей, а еще…
— Сашша, — простонала вконец перепуганная я.
— Да, Ритусик? — глядя четко вперед и похабненько так усмехаясь, вопросил муж.
— Сашшенька, а что ты сейчас делать собираешься? — Тупой вопрос, знаю.
— Размножаться, — не стал лукавить внук Кощея. — А хочешь, сообщу самое интересное?
— Дддавай, — запинаясь, согласилась я.
Александр внес меня на второй этаж, свернул к спальне, ударом ноги распахнул дверь, зашел, остановился и, весело подмигнув, произнес:
— Ты будешь заниматься тем же, Маргош. Тебя к этому теперь закон Российской Федерации обязывает.
И меня осторожно поставили на ноги. А затем…
У меня вообще появилось ощущение, что Стужев мне просто опомниться не дает и вообще ситуацию осознать, и… И мир стремительно закружился, едва Князь снова начал целовать, уже не бережно и нежно, совсем нет — ярко, страстно, прикусывая мою нижнюю губу, вырывая стон за стоном и заставляя отступать к постели. Я ощущала это, каждый шаг назад, что он вынуждал сделать. Но его пальцы на моих щеках, губы, неистово целующие, хриплое срывающееся дыхание, — и вихрь невероятных ощущений затянул окончательно… И я не сопротивлялась, у меня окончательно сорвало крышу от его наглости, напора, страсти и… и того, как он целуется.
На нашем пути встретился столик… я сразу не поняла, что уперлось пониже поясницы, не давая сделать очередной шаг, но Стужев сообразил мгновенно, опрокидывая меня на внезапно появившуюся преграду и продолжая целовать, начал стремительно расстегивать мои джинсы. Я попыталась перехватить его руку, но… он поймал ладонь, переплел наши пальцы, поднес к губам и поцеловал каждый мой ноготок, пристально и почти с мольбой глядя в мои глаза… Атас! И я зажмурилась, окончательно сдавшись на милость победителя, и только всхлипнула, едва Стужев вновь вернулся к поцелуям… Всхлип сменился стоном, и, как во сне, я ощутила его ладонь, скользнувшую по животу, ниже… пальцы, пробежавшиеся по бедру, колену, голени… сорванная с ноги кроссовка шлепнулась где-то далеко, за ней вторая… Джинсы соскользнули, заставляя ощутить холодок стеклянной поверхности столика… Как он умудрялся проделывать все это, не прерывая поцелуй ни на мгновение, ни на секунду? Словно боялся пропустить хоть один мой стон или совсем не желал, чтобы я в себя пришла…
Когда слетело белье, я так и не поняла, просто его рука вдруг оказалась там как-то внезапно и совсем неправильно. Я дернулась, замычала и получила улетный поцелуй и несколько минут на то, чтобы привыкнуть к ощущению его ладони на себе. Потому что отступать Стужев был не намерен — подождать, дать возможность успокоиться или совсем с ума сойти от его поцелуев, но только не отступать. И когда его пальцы, осторожно касаясь, начали там поглаживать, я дрожала всем телом, но попыток вырваться больше не предпринимала. Улыбнулся, тяжело дыша, поцеловал медленнее, чувственнее и под