А потом случился настоящий подарочек. Из‑за того, что я общался не с теми людьми и был одержим не тем, чем нужно, меня избили до полусмерти. Три дня я пролежал в больнице после того, как чуть не истёк кровью в своей квартире. Понадобилось семьдесят пять швов, чтобы зашить лицо и голову. Даже моя родная мать меня не узнала. Эти шрамы до сих пор видны около глаз и у рта.
Те, кто любил меня и верил в меня, не знали, как мне помочь. Чёрт побери, я и сам не знал, как себе помочь. Не изменился я и после того, как меня избили почти до смерти в собственном доме. Каждый день я клялся себе самому: «Сегодня я не буду принимать наркотики», а через считаные секунды я нарушал данное себе обещание и брался за старое.
Скажу честно: прошло два года и не поменялось ровным счётом ничего. Каждый день я принимал наркотики и ненавидел свою жизнь: свою работу, продажи машин, своих коллег, приятелей и квартиру, в которой жил. Да и себя я тоже ненавидел. Единственное, что мне было по‑прежнему дорого, – это мой шестидесятикилограммовый доберман по кличке Капо1, который жил у меня вот уже шесть лет, но даже им я стал пренебрегать. Те, кто любил меня, беспокоились, а все те, кто хотел верить в меня, разочаровались. Я был и на мели, и на самом дне со всех точек зрения: финансовой, эмоциональной, духовной и даже физической.
В те выходные, когда мне исполнилось двадцать пять, я навестил маму: она жила недалеко от той дыры, что я снимал за двести семьдесят пять долларов в месяц. Я появился у нее на пороге «под кайфом»: язык заплетался и распух от барбитуратов. Мама, сытая мной по горло, наконец поставила мне ультиматум: «Не приходи сюда больше, пока не приведёшь свою жизнь в порядок».
Я понял, что нужно измениться, – или же я умру, и даже не будет возможности доказать ни себе, ни маме, что я чего‑то стою.
Я сказал владельцу автосалона, в котором работал, что мне нужна помощь в том, чтобы справиться с наркозависимостью, но он предложил мне самому в этом разобраться. Это был первый раз, когда я признался кому‑то, что я не справлюсь сам. Я ответил: «Если бы я мог бросить сам, я бы сделал это ещё пять лет назад».
Через несколько дней один друг семьи помог мне попасть в реабилитационный центр. Я был преисполнен одновременно и ужаса, и надежд.
Двадцать девять дней спустя, когда страховое покрытие закончилось и центр больше не мог получать за меня денег, меня выпустили обратно в мир, из которого я ушёл. Единственная польза от этого центра была в том, что я понял: я могу прожить без наркотиков двадцать девять дней.
Когда я выходил оттуда, мой куратор дал мне на прощание «тумака». «У тебя ничего не получится, – сказал он, – ты дефективный человек. У тебя характер со склонностью к зависимости, и это болезнь, от которой ты никогда не излечишься. У тебя нет власти и контроля ни над болезнью, ни над своей жизнью, а твои шансы, что ты слезешь с наркотиков, – дырка от бублика. Лучшее, чего ты можешь теперь добиться в жизни, – это больше никогда их не употреблять. Если попробуешь посвятить себя чему‑то другому, то сорвёшься и снова подсядешь. Так что забудь про все свои грандиозные мечты о деньгах, славе и успехе».
Ого, какие слова. Как тут не вдохновиться.
Просьба о помощи была для меня большим шагом; в то же время, хоть реабилитационный центр и помог мне слезть с наркотиков, он ни в коей мере не излечил меня полностью, не вернул мне себя и не помог разобраться с причинами, по которым я вообще изначально подсел на наркотики. Я вышел из центра таким же сломленным, как и вошёл. На самом деле моя неуверенность в своей жизни и своих способностях только возросла, потому что мой разум больше не был затуманен. И это называется «выздоровлением»? Я не выздоровел. Наоборот, впервые в жизни я остро ощутил, насколько я слаб и уязвим.
Как только двери центра закрылись за мной, я дал себе твёрдое обещание, что никогда больше не вернусь к наркотикам. Также я твёрдо решил, что направлю ту самую «склонность к зависимости», которая будто бы погубит меня (в чём очень хотел убедить меня куратор), на то, чтобы заново выстроить свою жизнь.
1 Капо (capo) по‑испански означает «босс, начальник, гений, профи», а также может означать «главарь мафии». Изначально от латинского caput (голова).
Вернувшись в свою квартирёнку, где компанию мне составляла лишь собака, я сел за кухонный стол с листком бумаги в руках.
На реабилитации нас просили много писать, но только о прошлом: о всём вреде, который ты нанёс, и о всём том плохом, что с тобой случилось. «Довольно», – подумал я. Пора было смотреть в будущее. Настало время смотреть не на дорогу позади, а на путь впереди.
Я стал записывать, чем я хочу заняться и чего добиться в своей жизни. Мне хотелось, чтобы семья гордилась мной. Да и сам я стремился гордиться собой. Как безумно мне хотелось доказать куратору, что он не прав. Я написал, что хочу исправить все свои ошибки, что нужно начать уважать общество и его законы. Мне хотелось доказать миру, что я чего‑то стою; быть богатым и успешным, уважаемым бизнесменом и человеком, который помогает другим, – как я некогда обещал маме. Все эти желания просто струились наружу, когда я дал себе волю писать о будущем. Я продолжал писать – о том, что хочу однажды опубликовать книги и стать мастером продаж. Я даже написал, что стану мужем и отцом.
Я вспомнил, что я сказал маме, когда мне было шестнадцать, перед тем как всё пошло под откос: «Когда я вырасту, я стану богатым, чтобы больше никогда не беспокоиться о том, хватит ли денег. А после этого я помогу ещё многим людям». И тогда я понял, что наркотики стали для меня проблемой не из‑за моей одержимости именно ими, а потому что я сдался и отказался от всего того, чем был одержим в детстве, особенно от успеха.
У нас в США есть старая поговорка «Будешь с чем‑то биться – оно не прекратится» («What you resist will persist» по‑английски). В России говорят: «За что боролись, на то и напоролись». Когда я боролся с моим призванием быть мастером, быть успешным, когда я подавлял свою одержимость хорошими целями, вся эта энергия во мне устремлялась на разрушительные поступки – я напоролся на «плохую одержимость». В тот вечер я принял решение: никогда больше не бороться с моим желанием быть успешным, а ещё я решил помогать другим.
Я понимал, что первым шагом на пути к успеху было помочь самому себе. Как можно было помогать другим, пока я не привёл свою собственную жизнь в порядок? Если я хотел, чтобы люди верили и доверяли мне, мне нужно было вернуть себе чувство собственного «я». Но с чего же начать? У меня не было друзей. Моя бывшая девушка, тоже наркоманка, теперь спала с наркоторговцем. Всё, что у меня было, – это работа в автосалоне.
Хотя я и ненавидел эту работу, я решил посвятить себя ей целиком и использовать её как трамплин. Я решил изучить всё, что можно, о продажах (особенно автомобилей), а в свободное время рассказывал людям всю правду о наркотиках и о том, как они вредны. Я решил целиком перенаправить свою всепоглощающую энергию в одно русло: выстроить свою жизнь так, как я этого хочу.
В тот вечер, написав свой манифест новой жизни, впервые за долгие годы я лёг спать воодушевлённый и с чистой головой.
На следующее утро я пришёл в автосалон на час раньше. Я был смущён, застенчив и беспокоился о том, что́ обо мне подумают; мне не хватало уверенности в себе, и я не знал, с чего начать. Я был очень рад, что владелец принял меня обратно с распростёртыми объятиями. Позднее я понял, что, скорее всего, он спас мне жизнь – тем, что вернул мне работу и тем самым дал мне возможность привести мою жизнь в порядок.
В первый день было неловко, но он прошёл удачно. Я даже что‑то продал. С работы я ушёл последним; скорее всего, я просто боялся возвращаться домой. Свободное время было для меня угрозой, так как я знал, что если мне станет скучно или у меня не будет полезного занятия, то я рискую вернуться к старому.
Шесть месяцев спустя я всё ещё не сорвался (не вернулся к наркотикам), а моя преданность своему манифесту и моё стремление оставаться «чистым», желание снова выстраивать свою жизнь и добиваться успеха наконец‑то начали приносить плоды. Я стал лучшим продавцом в автосалоне. Я работал лучше тех, кто был в команде уже долгие годы, а они стояли и почёсывали голову, гадая, в чём же мой «секрет». Они думали – это из‑за того, что я больше не принимал наркотики.
Не угадали! Конечно, я не смог бы добиться таких результатов под действием наркотиков, но секрет был не только в том, чтобы их не принимать. Я знал многих, кто прошёл лечение от наркомании, но в работе не преуспевал. «Секрет» был в том, что вместо одержимости пагубными привычками я снова дал себе разрешение быть одержимым успехом – с той же невинностью и энергией, как в детстве. Теперь я не предавал свою страсть к успеху, а проникся ей.
Я немного вдохнул аромат настоящей жизни и впервые стал по‑настоящему зарабатывать, откладывая всё, что получал. И что более важно: в первый раз за много лет я нравился себе. Моё самоуважение постепенно возвращалось, всё больше и больше я чувствовал былую удаль и прежнюю веру в себя. Дорога до настоящего успеха, о котором я мечтал, была ещё долгой, но я наконец‑то знал, что шагаю по верному пути.
Впервые я делал именно то, что обещал. Я просыпался в своей маленькой квартире, кормил собаку, принимал душ и за завтраком смотрел очередной ролик о продажах. Твёрдо решив стать лучшим из лучших, по дороге на работу я каждый день слушал плёнки о продажах и о самосовершенствовании. В первый год я потратил около семисот часов на то, чтобы усовершенствовать свои навыки продаж. Я приезжал на час раньше других, и часто после десяти вечера я всё ещё был на работе. В свободное от работы время я старался помочь наркоманам.
Каждый месяц я превосходил себя: больше продавал, больше зарабатывал и больше самоутверждался. Каждый месяц я был всё дальше от того, что было в прошлом.