Они работали молча, и молчание объединяло их. Ханна не могла не восхищаться физическими данными Алекса. Для человека, просиживающего большую часть времени в офисе, у него было великолепное телосложение. Под тонкой материей брюк угадывались крепкие мышцы. Темно-синяя рубашка с короткими рукавами обтягивала его широкие плечи и выпуклости мускулов, которые играли под тканью, когда Алекс водил кистью по стене. Она исподтишка любовалась им, как вдруг… огромный паук спустился на паутинке и замаячил прямо перед глазами Алекса. Ханна замерла, но Алекс отмахнулся от паука с таким безразличием, что у нее потемнело в глазах от гнева.
– Ах вы, бессовестное ничтожество! – вскричала она и в припадке ярости швырнула в него кистью. Краска оставила на синей рубашке четкий белый отпечаток, но Ханне было наплевать. – Я догадывалась, что вы солгали мне! Я так и знала!
Алекс сразу понял свой промах – понял в ту же секунду, когда совершил его. Он соскочил с лестницы на землю и с виноватым выражением лица повернулся к Ханне.
– Вы солгали мне! – повторяла она, пылая праведным негодованием. – Вы не боитесь пауков!
– Ханна, я собирался рассказать вам…
– Когда? После сегодняшнего сеанса? Или после завтрашнего? А может, после всех шести потраченных на вас впустую часов? Что за игры вы себе позволяете? Как можно играть с моей работой? Как вы не понимаете? Я могла бы использовать потраченное на вас время для работы с теми, кто действительно нуждается в помощи!
– Извините, – пробормотал Алекс, искренне раскаиваясь. Впервые, за много-много лет его охватило чувство стыда. Ханна права: он самым бессовестным образом воспользовался ее доверием, выдумал несуществующую болезнь ради достижения собственных целей.
Ханна стремительно развернулась и зашагала к дому. Злость смешалась в ней с возмущением.
– Ханна, прошу вас, подождите! Позвольте мне объяснить… – Алекс схватил ее за тонкое запястье. Если сейчас Ханна скроется в доме, то между ними никогда, никогда больше не протянется ниточка доверия – такое у Алекса создалось ощущение.
Ханна повернулась к нему. В ее глазах бушевали эмоции, далекие от положительных.
– Алекс, у меня нет ни времени, ни желания играть в ваши игры.
– Я не хотел затевать никаких игр. Ханна, вы абсолютно правы: я обманул вас. Я не боюсь пауков, и мне не нужна помощь психиатра. – Он подошел ближе, не выпуская ее руки. – Но мне нужен друг.
– Человеку вашего типа должно хватать друзей, – с издевкой бросила она, но гнев, пылающий в глубине ее зрачков, угас, и она перестала вырываться.
– У меня нет друзей. Есть только знакомые, которые стремятся с моей помощью добиться каких-то личных выгод, и подчиненные, которые заискивают передо мной, своим боссом, но нет ни одного настоящего друга. – До последней фразы Алекс не осознавал, что говорит чистую правду, но потом охватившая его грусть исказила его голос.
Ханна уловила эту грустинку. Гнев ее рассеялся, и даже больше: она почувствовала жалость, ведь столько раз в ее собственном голосе звучали похожие нотки одиночества.
– Вы знаете, как трудно стать настоящим другом? – осторожно спросила она.
– Я не уверен, – признался Алекс. – Может быть, вы поможете мне?
Ханна долго не сводила с него пристального взгляда. Разве можно подружиться с таким человеком? Ведь в основе жизни Алекса лежат столь ненавистные ей идеи. Разве возможно найти с ним общую почву для отношений, которые могли бы вылиться в дружбу, и удержаться от соблазна переступить эту черту?
– Ладно, – в конце концов, согласилась она. Может быть, так будет лучше – стать просто друзьями. По крайней мере, друзья не разбивают сердец друг другу.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Миранда, дорогая, сегодня я выбрался потому, что пообещал сопровождать тебя на премьеру, – терпеливо втолковывая Алекс и, лавируя в потоке автомобилей, направил свою маленькую спортивную машину к одному из центральных театров Бродвея, – но завтра вечером я не собираюсь приезжать в город.
Миранда ничем не выдала своего неудовольствия, только ноздри ее затрепетали.
– Мама с папой будут очень разочарованы. Они давно планировали поужинать с нами, но ты…
– Ужин можно отложить. Я не намерен проводить весь отпуск в разъездах с острова в город и обратно.
Он бросил на Миранду мимолетный взгляд. Она сидела, уставившись в лобовое стекло, губы плотно сжаты, тонкие ноздри трепещут. Поведение Алекса взбесило ее еще тогда, когда он усадил ее в какой-то маленький спортивный автомобиль вместо шикарного лимузина с Джейкобом, одетым в униформу шофера. Так они бы прибыли в театр приличествующим образом, который соответствовал бы ее имиджу «светской благодетельницы». У Миранды было своеобразное хобби – протаскивать на сцену постановки никому не известных начинающих драматургов.
– Твои родители будут присутствовать? – спросил он.
– Естественно. Будут и Вейнрайтсы, и Делафилды, и Баррманы. А еще я послала приглашение Максу Уайлдингу.
Алекс одобрительно улыбнулся.
– Умница. Если он явится, то на приеме после спектакля у меня появится шанс сбить с него спесь и набрать несколько очков.
Он замолчал, прокручивая в памяти все, что было связано с Максом Уайлдингом. Пару месяцев назад Алекс задался целью поглотить компанию «Уайлдинг Электроникс». Он приступил к тщательной разработке плана поглощения, подключил к делу нескольких толковых юристов, но еще ни разу не встречался лицом к лицу с непосредственным владельцем компании Максом Уайлдингом. Алексу была известна вся подноготная противника: Макс был сыном разорившихся канзасских фермеров, но сумел поставить хозяйство на ноги и заняться прибыльным бизнесом – разведением породистых лошадей. За десять лет Макс сколотил достаточный капитал, чтобы перебраться на Восток и создать там теперь всенародно известную компанию «Уайлдинг Электроникс». С некоторых пор в деловых кругах стали поговаривать, что шестидесятивосьмилетний Макс перестал справляться с управлением компанией и решил продать ее. Однако старик меньше всего намеревался продавать компанию Алексу – и именно потому Алекс решительно настроился купить ее.
Резкий голос Миранды перебил его мысли:
– Полагаю, ты не появишься и на выставке работ импрессионистов в пятницу вечером?
– Даже не рассчитывай. Я же предупредил, чтобы на время отпуска ты не включала меня в свои планы.
Алекс снова посмотрел на Миранду. Почему у нее всегда такой ничего не выражающий – даже в минуты раздражения – взгляд? Почему она постоянно держит себя в руках, строго контролируя эмоции? Почему никогда не позволяет гневу овладеть собой целиком, чтобы глаза засверкали гневными изумрудными искрами? Да потому, оборвал себя Алекс, что у Миранды голубые глаза, а не зеленые.
Он снова бросил на нее взгляд, удивляясь тому, насколько точно бриллиантовое ожерелье, окольцовывающее шею Миранды, отражает ее сущность Бриллианты сверкали яркими огнями, но огни были холодные, словно острые осколки льда. Из Миранды получится идеальная корпоративная жена, подумал Алекс. Она чувствует себя как рыба в воде на светских вечерах, отлично знает правила корпоративных игр, в которые принято играть в светском обществе. Миранда никогда не потребует от него больше, чем он в состоянии предложить. Она никогда не потребует от мужа эмоциональной привязанности или чтобы тот уделял ей больше положенного в светских кругах внимания. Она будет довольствоваться походами в магазины, заниматься благотворительностью и организовывать общества защиты животных.
Да, из Миранды получится очень удобная жена. Так почему же он считает часы и минуты до наступления завтрашнего утра, когда сможет вновь встретиться с Ханной? Когда Ханна согласилась стать его другом, Алекс уговорил ее пригласить его на чашечку утреннего кофе, и таким образом сделать первый шаг на пути к дружеским отношениям. Разумеется, Алекс меньше всего желал получить от Ханны дружбу. Он рассчитывал завязать с нею нечто менее продолжительное и обременительное, зато куда более волнующее.
Ханна, конечно, не бриллиант. Ее непредсказуемые вспышки страстности или неожиданного гнева придают ей больше сходства с опалом, в сердцевине которого переливается горячее свечение. Из нее никогда и ни при каких условиях не выйдет удобной корпоративной жены. Ханна никогда не поймет первостепенного значения работы и сил, двигающих жизнь мужчины – такого, как он сам. Он знает, что Ханна совершенно ему не подходит, так почему же он так томится в ожидании завтрашнего утра?
Ханна села за стол и, раскрыв толстый блокнот, стала составлять описание предыдущего занятия с Кэрри. Писать было почти нечего, и она нахмурилась. Она привела с Кэрри уже несколько сеансов, но девочка по-прежнему молчала, хотя и становилась с каждым днем все более открытой и все сильнее привязывалась к кролику Питеру.
Вчера Ханне позвонил отец Кэрри с претензиями, почему в состоянии его дочери до сих пор не наблюдается прогресса. Ханна объяснила, что лечение требует времени, и его результаты не могут проявиться после трех сеансов. Он же в свою очередь заявил, что через две недели у него запланирована деловая поездка – не будет ли Ханна добра разрешить проблемы Кэрри к этому времени?
Она отложила карандаш и потерла ладонью лоб. Чего он хочет от нее? Чтобы она взмахнула волшебной палочкой – и все получилось? Чтобы выдала ему результаты – немедленные, словно приготовленный из полуфабриката пудинг? Возьмите попавшего в беду ребенка, добавьте щепотку психотерапии, перемешайте и поставьте в духовку – успех гарантирован, Придется отцу Кэрри сделать неприятное открытие, что дела так быстро не делаются.
Ханна захлопнула блокнот. Ее мысли переключились на другого человека – виновника ее бессонных ночей. Алекс. Вчера она страшно разозлилась на него, когда открылась придуманная история про арахнофобию. Подсознательно Ханна с самого начала сомневалась в правдивости Алекса, но, когда он открыто сознался во лжи, она почувствовала себя преданной, раздавленной, словно пешка в непонятной игре без правил. Но потом, когда Алекс попросил ее дружбы, какая-то частичка ее сердца оттаяла после долгих лет холода и расцвела. Однако на следующее утро Ханна призадумалась: а не совершила ли я ошибки, согласившись на столь рискованную дружбу?