Ольга ловко поймала кругляш размером с пятирублевую монету.
— Это руна направления, смажь ее своей кровью и напитай силой своего источника. Она слабая, много не возьмет. Ты увидишь тонкую золотистую нить, которая укажет дорогу ко мне или к моему телу. И вот еще что, если он покраснеет, звони Старостину, он будет знать, что делать.
— Что значит красный цвет? — забеспокоилась Ольга.
— Ну что ж ты как маленькая, милая? — улыбнулся Радим одними губами. — Значит, нет меня больше. Зеркальщик я, кончилась год назад моя спокойная жизнь, я теперь всегда по краю хожу. А теперь пора мне. — И Радим принялся рисовать руну пути.
Ольга тяжело вздохнула, но ничего не сказала, она понимала, с кем связала судьбу. Сжав в кулаке амулет, Бушуева уселась в старое драное кресло, стоящее перед не менее древним телевизором из девяностых.
Радим, не оборачиваясь, махнул ей на прощание рукой и прошел через зеркало. Ольга только заметила, что с той стороны поляна с почерневшей, словно выжженной, землей и высокие деревья.
Вяземский тут же закрыл за собой проход и огляделся. То, что он прибыл на место назначения, было свершившимся фактом. Здесь просто смердело смертью.
Глава 15
Радим, обнажив кукри и заготовив руну изгнания, медленно обвел поляну взглядом. То, что он в нужном месте, было очевидно, а еще Вяземский понял, что опять круто вляпался.
— Бл… — коротко и емко охарактеризовал он увиденное.
Благодаря маске ищущего, которая была по-прежнему на нем, он видел, какой след оставило то, что здесь случилось. Черная, безжизненная, умершая земля, ни клочка зелени, которая начинала пробиваться повсюду. За пределами поляны ее хватало, но на границе деревьев словно обрезали. Дышалось тут крайне тяжело, словно ему ногу на грудь поставили. Он бросил взгляд на зеркало, через которое пришел, его принесли сюда специально, самое простое, никакой рамы, просто кусок стекла полтора на два. В центре поляны в землю вбит столб, на нем примотанные колючей проволокой останки женщины. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что перед ним Орелия. Голая, серебристые волосы, измазанные и слипшиеся от бурой крови, спадают на грудь. Но самым хреновым было то, что все ее тело изрезано незнакомыми рунами, которые тускло светились чернотой. На месте левой груди дыра, кто-то вынул ей сердце и вставил туда амариил, приличных таких размеров, с голубиное яйцо. Камень пульсировал багровым светом, словно аварийный маяк.
То, что видел Радим, было не случайным убийством, как с Забавой. Это был ритуал, мерзкий, кровавый, невероятно жестокий. Радим прочел много дневников предшественников, но ни в одном из них не упоминалось ничего подобного. Труп Орелии был тут не единственным. Вокруг нее, образуя почти правильный круг, лежали еще пять тел, изрезанных рунами, которые, как и у мертвой ведьмы, светились тьмой. Все мужчины, все без голов, головы были сложены у ног зеркальной ведьмы. Скорее всего, они тоже были из зазеркалья, во всяком случае, об этом говорили белые волосы троих из них. Но это были не все тела, на краю поляны лежал еще один труп в красной штормовке, с рюкзаком, вполне себе обыкновенный пеший турист, которого за каким-то лешим занесло в эти места. Маска уловила слабую ауру смерти, покойнику всего пара дней. Итого, считая мертвую зеркальную ведьму, семь тел.
И тут Радим понял, чего не хватает. На этой поляне, даже с помощью маски, он не видел ни следа сущности ведьмы, словно и не приходила она сюда. Вяземский обернулся, глядя на зеркало, возле него след имелся, она привела его сюда, но сразу же ушла, это не логово, а ловушка. Не конкретно на него, на любого, кто пойдет в погоню за ведьмой. Он сильно сомневался, что ему удастся покинуть поляну не то что через зеркало, но и просто ножками.
Дикий вытащил мобильник, намереваясь набрать Старостина. То, что он видел, было выше его компетенции, ему требовалась помощь и немедленно. Глянув на экран, Вяземский тяжело вздохнул, сигнал отсутствовал, теперь он сам по себе. Он сделал шаг назад и коснулся зеркала, он ожидал всего, чего угодно, кроме этого. Стекло разлетелось десятками осколков, один пробил куртку и вонзился под правую лопатку, вошел неглубоко, но малейшее движение причиняло вполне ощутимую боль. А еще Вяземский чувствовал, как по спине потек ручеек теплой крови.
Что ж, тот, кто это устроил, все просчитал четко. Через зеркало мог прийти только ходок и те, кто его прикрывают, и вынести сразу часть сил противника — это большой успех. Зеркало было зачаровано по принципу ниппеля — туда дуй, оттуда… и когда Радим его коснулся, оно самоуничтожилось, отрезая путь назад.
Вяземский посмотрел себе под ноги, он до сих пор стоял на куске зелени. В двадцати сантиметрах от носков его ботинок начиналась чернота. Скорее всего, это спусковой механизм, стоит переступить эту невидимую линию, как все придет в движение. А значит, пока можно подготовиться. Первым делом он избавился от осколка в спине, дотянулся с трудом, тот вышел легко. Радим стянул новую куртку, которая прожила всего ничего, но судьба у его одежды такая, раз надел — и в помойку. С водолазкой та же фигня, она уже намокла от крови.
Радим остался по пояс голым. Вытащив из сумки аптечку, он достал здоровенный кусок пластыря, дорогого, хорошего, используемого в полевой медицине, после СВО много всего получило жизнь, в том числе и кое-какие новинки, опробованные на поле боя.
Стерев кровь водолазкой, он на ощупь впечатал пластырь на рану. Подняв пару осколков зеркала покрупнее, он, как мог, взглянул на спину. Ну, что сказать? Не совсем точно, но утечка крови была ликвидирована. Первый раунд за противником, неизвестно, кто он и что приготовил, но пока он лидирует в счете.
Дикий запустил руку в сумку и вытащил оттуда обыкновенный нож из дрянного, но почти чистого железа, с рунами на пробитие и удержание сущности. Приличный такой тесак, кованный для него обычным кузнецом на заказ, когда он еще в Москве отирался. Это ему подполковник Пряхин посоветовал, если случится ему паковать мертвую ведьму, то ничего лучше железного ножа нет.
До тела ведьмы было метров десять, пяток шагов — бросок, и нож войдет в тело, но Вяземский был не уверен, что это сработает. Так было бы, если бы он имел дело с обычным трупом, но сейчас он просто чуял, что так просто точно не будет. Интуиция орала, что нельзя приближаться к трупу. Хорошо бы из арбалета пальнуть болтом с наконечником, в котором изрядное количество миродита, но где ж его взять, тот дома остался. Зато рогатка с соляными шариками была с ним. Опустившись на одно колено, он воткнул кукри в землю справа от себя, а железный тесак с левой.
Достав рогатку, Радим изготовил ее к бою. Секунда, чтобы оттянуть назад жгуты и прицелиться. Едва слышимый хлопок, соляной шарик бьет в грудь покойницы. Никакого привычного эффекта нет, не расползается лоскутами кожа, не проступает под ней мясо, ничего, только шарик разлетелся, соприкоснувшись с окоченевшим, но не гниющим телом.
Пока у него было время, можно прикинуть тактику. Понятно, что просто не будет, сомнительно, что удастся разрушить эту оболочку рунами, скорее всего, об этом позаботились, знали, кто придет, и если бы она просто разрушалась, то не стоило и огород городить. Так что, скорее всего, ничего из его стихийного арсенала не сработает. Понять бы, с чем он имеет дело, ведь читал что-то похожее. Не про ритуал, а именно про такие руны, светящиеся тьмой, но там был очень плохой слог. Что же там было-то?
Он прикрыл глаза, захотелось закурить, но он себя переборол. Потом, все потом. Пока его не видят и не чувствуют, пусть так и остается. Что же там было с рунами этими?
— Точно, — хлопнул себя по лбу Вяземский. — Единственное свидетельство — применение демонического пламени.
Такое было описано всего в одном дневнике: начало девятнадцатого века, в мертвую зеркальную ведьму поместили частицу демонического пламени. Кто? Так и осталось без ответа, но факт имел место быть. Это случилось в 1812, передовой отряд французов встретил израненную женщину, ковыляющую по дороге, тогда войны были чуть благородней, и командир приказал оказать бедняжке помощь. Семьдесят шесть лягушатников умерли в течение нескольких минут, вырвался один на обезумевшей лошади. Ведьму выследили и убили позже, причем убил ее французский зеркальщик с отрядом кирасир в полсотни человек. Выжил только он, остальные отдали свои жизни, чтобы отвлечь ее. Его записи уже после войны попали к нашим из зеркального надзора, и вот там было точное описание того, что нельзя делать. Ведьму требовалось связать руной удержания сущности и разрушить источник в виде амариила, который помещен вместо сердца ведьмы. И самое плохое то, что разрушить эту оболочку стихийными рунами было нереально. Конечно, есть тлен, абсолютная руна, разве что стеклянная кожа может его остановить, но что-то подсказывало Радиму, что ничего из этого не выйдет, камень прекрасно защищал от него тело.
Вяземский мысленно принялся перебирать руны, размышляя, что из его богатого арсенала могло помочь. Руна удержания сущности — это хорошо. Беда в том, что она контактная, и у него нет полсотни кирасир, готовых отдать жизнь, чтобы он применил эту руну. Конечно, он самый сильный зеркальщик, и у него в запасе есть высшие руны. Например, руна телепорта, недалеко — на полкилометра, но имелась уверенность, что смыться отсюда таким макаром не выйдет, хотя попробовать стоило.
Радим отшагнул назад и принялся расчищать площадку для руны. Была она визуальной, начертить на земле, задать направление, затем залить силой, шагнуть и оказаться на свободном месте на дистанции, которую он будет держать в голове. Сложная и не слишком нужная руна, если бы она позволяла совершать быстрые прыжки, была бы классной, а так — слишком много возни. Рывок — примерно то же самое, очень небыстрая руна. И лучше ее использовать там, где нет препятствий, столкновение даже с небольшим объектом, оказавшимся на пути — верный способ надолго отправится на больничную койку со множественными переломами.