На этот раз в боку не кололо. Прыгающих по спине мурашек он тоже не чувствовал. Габ лежал и размышлял, стоит ли открыть глаза или лучше пока не выдавать себя. Что-то подсказывало, что лучше лежать. Сквозь закрытые веки пробивался свет. Было тихо, тепло и мягко.
– Давайте так, Габ, – голос у говорившего был мягким, доброжелательным и спокойным, – минут пять можете поваляться. А потом приступим к делу.
– Да ладно, чего уж, – смущённо пробормотал Габ, приподнимаясь на локтях, и спохватился, – к какому такому делу?
– А вот резких движений делать не нужно. Всё-таки вы пережили два гипношока подряд, а это может вызвать некоторые затруднения с координацией.
Габ поёрзал на кушетке, однако вставать не решился и так и остался сидеть, свесив ноги и украдкой осматриваясь. Бежевые стены, бежевый пол и потолок. Всё монотонное и стерильное, глазу не за что зацепиться.
Он перевёл взгляд на сидевшего перед ним мужчину. Тот выглядел совершенно спокойным и сразу напомнил Габупсихокорректора, к которому его, как и всех поврежденцев, приводили раз в неделю для беседы. Невысокий, всегда в светлом, с аккуратной бородкой и вкрадчивым голосом. Жильбер называл их мозгоправами. Но это потому, что Жильбер не мог выговорить слово психокорректор. А тот каждый раз разговаривал с Габом о его чувствах, ощущениях и отношениях со сверстниками. Объяснял, что ничего страшного с ним не происходит, просто иногда случаются сбои, и архив оказывается повреждён. Это, разумеется, не значит, что он, Габ, должен испытывать чувство неполноценности или ущербности. Некоторые, правда, таких меньшинство, сознательно отказываются от активации и живут вполне счастливо.
Габ послушно кивал, каждый раз в конце сеанса честно обещал, что при необходимости сам обратится за помощью, старательно выполнял все тесты и без утайки рассказывал обо всём, о чём его спрашивали. Но в глубине души искренне недоумевал, зачем ему всё это нужно?
Своей жизнью Габ был вполне доволен. Звёзд с неба не хватал, но и тупицей, как толстый белобрысый Густав, не был. И друзей у него было много, таких же, как и он сам. Так ведь и школа было особенная. Говорят, именно в таких давным-давно учились все дети. Давно, то есть до появления этой самой активации.
– Вам неуютно без альтерэго? – по-своему понял его замешательство визави.
– Да, в общем, – не стал спорить Габ, – неплохо бы. Если можно, конечно.
– Нельзя, – сочувственно, но твёрдо сообщил мужчина, – пока нельзя. И поскольку вы полностью пришли в себя, давайте начнём. Кстати, меня зовут Жан.
– Габ, – зачем-то представился Габ и сам же смутился.
– Мужчина рассмеялся.
– Я знаю, – сказал он.
– Я в больнице? – спросил Габ. – Я что, заболел? Я не помню, чтобы…
Будто дождавшись кодового слова, память толчками принялась изрыгать воспоминания о событиях последних часов – Эрик с фонариком, падающие люди, пульсирующая татуировка на запястье.
– UVUM, – на пределе слышимости, почти одними губами выдохнул Габ, настороженно уставившись на безмятежно наблюдавшего за его реакцией Жана.
Тот ничуть не изменился в лице, выдержал паузу и легко согласился:
– Совершенно верно. Вас пугает эта аббревиатура? – он небрежно махнул рукой, как бы отгоняя себя что-то невидимое. – Напрасно. Могу с полной уверенностью утверждать, что практически всё, что вы о нас слышали – ложь чистой воды. Но это долго объяснять, Габ, а в нашем распоряжении, увы, очень мало времени. Вы как? Чувствуете себя нормально?
Габ подумал и вынужден был согласно кивнуть.
– Вот видите, – удовлетворённо констатировал Жан, – вы, само собой, не поняли, но наши люди дважды вытащили вас из очень неприятной истории. Многие из них серьёзно пострадали. Один человек погиб. Вы понимаете, Габриэль, что значит – погиб?
– Зачем? – хмуро спросил Габ. Он чувствовал, что запутался окончательно и теперь боялся ляпнуть что-нибудь такое, за что его снова отключат, а там поминай, как звали. – Что вы со мной сделаете?
– На органы точно не продадим, – Жан развёл руками, – и гвозди в голову вбивать не станем, и казнить публично в качестве акта устрашения тоже не собираемся. Я всё перечислил? Чем там вас ещё стращают?
– Тогда что?
Жан несколькими плавными движениями большого и указательного пальцев потёр себе переносицу, пристально посмотрел Габу прямо в глаза и произнёс просто, как само собой разумеющееся:
– Проведём активацию.
Габ судорожно сглотнул.
– Но я же, – начал он, однако Жан перебил.
– Видите ли, дорогой друг, у нас, в UVUM, есть весьма серьёзные основания полагать, что ваш архив не повреждён. И никогда не был повреждён. Он тщательно и сознательно закодирован так, чтобы не активироваться при стандартной процедуре. И если мы правы, возможно, благодаря вам удастся решить вопрос, ответ на который мы безуспешно искали не один год. И, кстати, не только мы.
4.
За двести лет до описываемых событий.
Социальная реклама. Сценарий. Пилотный выпуск №1.
Заказчик: Отдел по связям с общественностью Фонда «Наследие»
Целевая аудитория – без ограничений.
Видеоряд:
Саванна. Бескрайнее, до самого горизонта, жёлто-коричневое море чуть колышущейся от слабого ветра травы. Чистое, без единого облачка пронзительно синее небо, стрёкот насекомых да крик хищной птицы в вышине. Под одиноким высохшим деревом, скрестив ноги и наклонившись всем телом вперёд, сидит мужчина. Он грязен, худ, волосы на голове и в бороде давно свалялись, но лицо напряжено, а взгляд сосредоточен. Из одежды на нём только затасканная, порванная в нескольких местах набедренная повязка. Тени от голых ветвей мёртвого дерева ползают по земле серыми змеями. Мужчина замирает, прислушивается с опаской, затем, успокоившись, с удвоенным старанием берётся за работу. Загрубевшими пальцами с отросшими, поломанными ногтями он старательно вырезает острым камнем углубления на концах сучковатой ветки.
В зарослях травы раздаётся слабый треск. Мужчина вскидывает голову, внимательно, с опаской долго всматривается в монотонную стену травы. Затем торопливыми, но точными и чёткими движениями разматывает заранее обработанную жилу с уже завязанными петлями на концах, и с усилием, упершись одним концом ветки в землю, накидывает петли на вырезанные углубления. Мужчина доволен, он улыбается. Ловко поднявшись на ноги, он накладывает простенькую стрелу на тетиву и прищуривается на невидимую зрителю цель в небе.
Камера смещается, летит вдоль стрелы в синюю высь. Постепенно на фоне неба проступают наскальные рисунки со сценами охоты.
Голос за кадром:
Время и место не имеют значения. Африка, Азия, Европа… Десять, пятнадцать или сорок тысяч лет до нас… Мы не знаем, как звали этого человека, не знаем, чем закончилась его история. Зато нам известно, с чего начинается наша.
Фонд «Наследие».
Будущее это не только ты.
Социальная реклама. Сценарий. Пилотный выпуск №2.
Заказчик: Отдел по связям с общественностью Фонда «Наследие»
Целевая аудитория – без ограничений.
Видеоряд:
Темнота. Заунывный вой ветра вдали. Звуки удара камня о камень. В неверном отсвете высекаемых искр проявляется лицо мужчины. Он обеспокоен, но собран. Посиневшие губы почти беззвучно раз за разом шепчут заклинание. Всклокоченные, слипшиеся волосы и борода поблёскивают не то сединой, не то нерастаявшим снегом. Глаза запали и почернели, на левой щеке до уголка глаза темнеет глубокий кривой шрам.
Мужчина снова и снова бьёт камнем о камень, пока одна искра, вместо того, чтобы растаять в ледяном мраке, не падает раскалённой каплей на кусочек высушенного мха. Мужчина замирает, но уже через короткое мгновение, почти прижавшись изувеченной щекой к стылой земле, начинает бережно раздувать крохотный лепесток пламени. Огонь принимает дыхание человека, жадно поглощает мох, а мужчина уже подкладывает заранее заготовленные сухие тонкие веточки. Пламя принимается лизать ветки, и мужчина радостно вскрикивает.
Ракурс меняется, камера отступает, давая общий план, и теперь в свете небольшого костра видны блестящие от наледи стены узкой пещеры и лица других людей. Это измождённая молодая женщина, укутанная в потрёпанные шкуры. Она прижимает к груди крохотное тельце, почти сомнабулически покачиваясь из стороны в сторону. Мальчик рядом с ней боязливо косится на огонь. Оба дрожат. Мужчина возбуждено произносит что-то гортанное и на лицах женщины и ребёнка начинает проступать понимание и надежда.
Ракурс снова меняется. Камера поднимается вверх, пронзает свод пещеры и вскоре зависает над покрытой снегом ночной долиной, где один за другим вспыхивают десятки, сотни и тысячи огней.
Голос за кадром:
Огонь. Прирученный человеком, покорившийся человеку. Он согревал, кормил и защищал наших предков на протяжении многих тысяч лет. Робкие языки первых неумелых костров поднялись мощным созидательным пламенем человеческой цивилизации, вырывая из мрака прошлое и освещая путь в будущее.
Фонд «Наследие».
Будущее – это не только ты.
Социальная реклама. Сценарий. Пилотный выпуск №3.
Заказчик: Отдел по связям с общественностью Фонда «Наследие»
Целевая аудитория – без ограничений.
Видеоряд:
Летний парк. Пронизанная солнечными лучами аллея. Мягкий шелест листвы, звонкие голоса детей вдали, непохожие друг на друга пары и парочки на скамейках с причудливо выгнутыми узорными спинками. На середине аллеи трое – мужчина, мальчик и велосипед.
Мальчик сидит прямо на мокром после недавнего дождя асфальте, обхватив колени руками, и хлюпает носом. На лбу уже заметная, набухает шишка, на щеке тоненькой струйкой вьётся свежая царапина, а на левом локте темнеет ссадина.
Мужчина присаживается рядом на корточки, тихо произносит что-то ободряющее, осторожно касается рукой царапины на щеке сына. Тот хмурится, обиженно и нервно дёргает плечом, но отец не отступает. Забавно жестикулируя, он с жаром продолжает рассказывать свою историю, и мальчик, только что бросавший на него недоверчивые взгляды, вдруг с неподдельным удивлением переспрашивает и заливисто хохочет. Пото