– Даже, если и так, – неохотно признал Габ и тут же снова насупился, – от меня-то чего нужно? Сами сказали, что пра-пра-пра… Короче, не знаю я никого и толку от меня ноль. Поврежденец я. Поврежденец! Нет во мне памяти предков.
Жан чуть приподнял одну бровь, прищурился.
– А если, – начал он неторопливо, словно размышляя над чем-то своим, личным, не имеющим прямого отношения ни к Габу, ни к этому разговору, – если я скажу вам, что вы заблуждаетесь и на самом деле с вами всё в полном порядке?
Габ не удержался и хмыкнул.
– Ага, точно. А ещё я прям непризнанный гений. Как вы там говорили? Самый ценный человек в солнечной системе? Так, что ли?
Жан пропустил тираду мимо ушей.
– Да, в общем-то, так.
– Ерунда, – бросил Габ сердито, – это у нас семейное. У родителей тоже были, хм, ограничения.
– Правда? – оживился Жан. – У обоих?
– Нет, – заставил себя ответить Габ, – только у отца. Мама потом его винила в том, что я… Что я такой вот получился. Неполноценный, – в последнем слове против воли проскользнуло болезненное презрение в вперемешку с глубокой затаённой обидой – не то на отца, не то на мать, не то просто на судьбу.
– Они развелись. Давно. Года через три после активации.
Жан выждал с минуту, посматривая на Габа, как старый, много чего повидавший на своём веку приходской священник, смотрит на кающегося в пустяковом грехе прихожанина, отнимающего у него драгоценные минуты, потом откинулся на спинку кресла и заговорил быстро и по-деловому.
– У нас очень мало времени, Габриэль. Признаюсь вам, мне совершенно не по душе все эти сеансы психотерапии, долгие откровенные разговоры и бессмысленное хождение вокруг да около. Я человек действия и будь моя воля, давно нашёл бы способ уложить вас в камеру активации. Но, видите ли, наши великомудрые специалисты убеждены, что всё должно произойти исключительно и всенепременно по вашей доброй воле и с вашего согласия. Только не подумайте, что речь идёт о гуманности! О, нет. Не стану лукавить, и нам, и Фонду лично до вас, фермера Габриэля, нет никакого дела. В этом вопросе мы абсолютно солидарны. Ценность представляет только то, что сокрыто в недрах вашей памяти. То, что мы никак не можем вытащить из вас долбанные десять часов. А между тем, «Наследие» уже полчаса, как вычислило наше местоположение. В данный момент готовится штурм. И если вы надеетесь, что они прибыли исключительно ради спасения вашей дражайшей тушки, то позвольте вас разочаровать. Я неплохо разбираюсь в методах «Наследия» и могу вас уверить, что церемониться они не станут. Так что сейчас я задам вам всего лишь один вопрос. Учтите, Габриэль, что от ответа на него будет зависеть и ваша судьба. Короче, перестаньте ныть, хлюпать носом и строить из себя тупого барана и отвечайте – вы даёте своё согласие на повторную активацию?
Девочка в солнечном платье никогда не взглянет в его сторону. Мама не разбудит утром тёплым поцелуем. Отец не избавится от въевшегося в плоть чувства вины. Школа для неактивантов не превратится в школу для нормальных детей. И только ферма, глубоко, до зубовного скрежета и ночного воя ненавидимая, останется с ним навсегда. И это его, Габа, настоящее и будущее. Будущее, в котором только он.
– Да, – хрипит Габ, почти не слыша себя из-за тяжёлого, оглушающего стука сердца.
– Даёте ли вы своё согласие на повторную активацию? – зачем-то переспрашивает Жан, сам бардовый от напряжения.
Габ набирает полную грудь воздуха.
– Да, я даю своё согласие, – кричит он и почти физически чувствует, как с противным чавканьем лопается обволакивающий его мутный и смердящий огромный пузырь самообмана.
– Хорошо, – удовлетворённо улыбается Жан, – очень хорошо, Габриель.
Всё вокруг мигом приходит в движение. Маскирующий полог испаряется, ближайшая стена беззвучно уходит в сторону, уступая место матово-чёрному, как дыра в иную вселенную, тоннелю камеры. Кто-то помогает Габу лечь, кто-то быстрыми аккуратными движениями фиксирует его руки, ноги, туловище и голову.
– Это просто мера предосторожности, для вашей безопасности, – успокаивает Жан, – не обращайте внимания.
Габ и не обращает.
Он втягивается в чёрное нутро тоннеля, а может, это сам тоннель плавно надвигается, принимая человека в своё чрево.
– Начинаем процедуру активации, – раздаётся там, по ту сторону необратимости.
– Можете прикрыть глаза, – говорит Жан.
Фраза из прошлого искорёженным эхом царапает слух.
– Ну, уж нет, – с невесть откуда взявшейся злостью сквозь зубы цедит Габ, – в этот раз я буду смотреть.
6.
За сто пятьдесят лет до описываемых событий
Фрагмент новостного выпуска канала GNC.
– Здравствуйте. В эфире специальный выпуск, посвящённый главному политическому событию нынешнего десятилетия. Сегодняшний саммит глав государств на Антананариву аналитики в один голос называют беспрецедентным и не имеющим аналогов в истории. Впервые за последние тридцать лет мировая политическая элита встречается не в вирт-формате, а в буквальном смысле во плоти.
Несмотря на целый пакет вопросов, заявленных в повестке переговоров, ни у кого не вызывает сомнений, что основное внимание будет уделено проблеме согласования позиций и выработки консенсуса в отношении правового статуса деятельности Фонда «Наследие». Другими словами, речь пойдёт о возможности признания факта сохранения и передачи памяти в качестве неотъемлемого права человека. Права, обеспеченного и гарантированного, как государственными, так и наднациональными властными структурами. С нами на связи наш собственный корреспондент, прямо сейчас находящийся в самой гуще событий. Чжан, вам слово.
– Спасибо, Ранджит. Да, действительно, вы абсолютно правы. Сегодняшнее событие, а в итогах саммита никто не сомневается, без преувеличения откроет новую главу в истории человечества. Нашей с вами истории. Можно сказать, что будущее созидается прямо на наших глазах. И все мы в какой-то степени причастны к этому. Возвращаясь в настоящее, могу сказать, что большинство глав государств уже прибыло, и вот-вот, с минуты на минуту ожидается кортеж президента Российского Союза.
В какой-то момент всех здорово заставило поволноваться сообщение о том, что король Аравийского халифата в последний момент всё же предпочёл не присутствовать лично, ограничившись вирт-участием, однако, буквально пять минут назад его величество прибыл собственной персоной. Ну, и конечно… Так, секунду. Да, наконец-то. Прямо за моей спиной сейчас на специально оборудованной площадке перед дворцом Рува садится кортеж президента Российского Союза. Согласитесь, завораживающее зрелище.
–Чжан, высказывались опасения на счёт возможного переноса или даже полного запрета на освещение работы саммита средствами интеркоммуникации в связи с многочисленными выступлениями по всему миру противников соглашения и особенно в связи с угрозами со стороны террористического крыла движения Nonmemini – группировки UVUM. Можно ли утверждать, что в Антананариву предприняты все необходимые меры безопасности?
– Да, Ранджит. Меры безопасности в Антананариву и в целом на Мадагаскаре предприняты беспрецедентные, что, могу заверить вас и наших зрителей, практически не сказывается на работе журналистов. Хотя противодействие соглашению заметно и здесь. Например, из достоверных источников намстало известно, что буквально вчера была предотвращена информационная атака на портал местного отделения Фонда «Наследие». Однако, в целом на острове и конкретно встолице, царит очень благожелательная оптимистичная атмосфера.
– Благодарю вас, Чжан, мы будем следить за развитием событий и с нетерпением ждать новых включений с международного саммита. А я напомню, что опросы общественного мнения, проводимые, как под эгидой ОСГ, так и национальными службами социологических исследований однозначно подтверждают неизменно высокий уровень поддержки населением большинства государств соглашения о признании права на передачу генной памяти.
Тем не менее, нельзя отрицать и факт наличия серьёзной оппозиции. В этот момент во многих городах планеты продолжаются выступления противников Фонда «Наследие». Несогласные граждане скандируют ставшие уже привычными лозунгиUnavita, unamemoria и Свобода памяти – Свобода воли, перекрывают трассы, проводят несанкционированные митинги и шествия. По сообщениям полиции подобные проявления активности часто переходят в массовые побоища и столкновения с силами правопорядка. Политическое крыло движения Nonmeminiв этой связи выступило с официальным обращением, призывая своих сторонников избегать незаконных методов борьбы, и сосредоточиться на подготовке к запланированному на следующий месяц первому в истории человечества всепланетному референдуму.
Разъяснить позицию Фонда Наследие по этому вопросу мы попросили руководителя регионального отделения в Южной Африке господина ЯнушаВулчека. Добрый день, Януш. Что ж, как это ни прискорбно, но желаемого единства в отношении деятельности вашей организации мы пока не наблюдаем. Что, на ваш взгляд, лежит в основе столь негативной реакции? Это обыкновенный страх нового и неизведанного? Естественная реакция людей на навязываемые, по их мнению, ограничения? Или просто нежелание прислушаться к голосу разума?
– Здравствуйте, Ранджит. Прежде всего, позвольте поблагодарить вас за предоставленную возможность напрямую обратиться к многомиллионной аудитории вашего канала. Как вы знаете, Фонд «Наследие» проводит активную пропагандистскую политику, опираясь на все доступные средства интеркоммуникации, и мы никогда не отказываемся от возможности в очередной раз донести до людей наши идеи, мечты и чаяния. Что касается вашего вопроса. Здесь предельно важно быть объективным и не мазать всех подряд одним миром. Человечество – крайне сложный, разноликий организм. К нему нельзя подходить с некой универсальной меркой. Особенности культурного развития, уровень жизни, моральные и религиозные догмы и правила, межнациональные отношения, менталитет, ценности и табу, природно-климатические условия проживания и даже языковые особенности – это далеко не весь перечень нюансов, которые нам приходится и придётся учитывать.