С углем для обеспечения портов фактически так ничего нового и не придумали. Да и что тут можно сделаешь? Ну не было в Прибалтике своего угля за исключением польского, хотя министром земледелия и государственных имуществ Ермоловым и был предложен вариант начала разработки угля на Груманте. Он даже предложил взять сам архипелаг под русский флаг. Но последний вопрос отпал быстро. За Шпицберген еще с 17-го века конкурировали несколько европейских стран, но архипелаг до сих пор так и не стал чьей-либо собственностью. Да и постоянных поселений на нем никто не держал. Воды архипелага изобиловали рыбой, а потому рыболовство в том районе процветало уже несколько веков. Пытаться объявить его Российской землей было бессмысленно. Это означало настроить против России сразу несколько европейских стран при нулевом результате. Ведь теоретически на него могли претендовать и Британия и Голландия и Германия и Дания. А теперь еще и Норвегия, которая сейчас находилась в процессе развода со Швецией. Причем Норвегия формально находилась ближе всех к Шпицбергену. Да и тамошние викинги наряду с русскими поморами наверно первыми и пользовались Грумантом для каких-то своих целей. В общем этот вопрос отпал. Не дадут! Но про уголь Груманта разговор закончен не был, ибо Архангельску и Мурманску тоже нужен уголь. А месторождение на Груманте к тем местам самое близкое. Правда, условия на архипелаге явно не комфортные, но ведь очень нужно… Камень был как раз в огород Агренева. Он ведь знатный угледобытчик, рыбодобытчик и вообще очень богатый человек. И даже что-то мутит с началом русского рыболовства с помощью траулеров на северах. Тут князю пришлось немало постараться, чтобы откреститься от такого «щедрого» предложения. Закончилось все тем, что Агренев пообещал поучаствовать деньгами и оборудованием, если найдется лицо или компания, готовая взяться за разработку угля на Груманте, но никак не заниматься самому организацией с нуля всего и вся.
Однако частный вопрос по Груманту не отменял угольной проблемы всей русской Прибалтики. При рассмотрении вопроса Александр постарался направить русло обсуждения к необходимости строительства тепловых электростанций, которые бы использовали местные залежи торфа, а также гидроэлектростанций. Пришлось козырнуть наличием проекта постройки ГЭС на волховских порогах, и обратить внимание на то, что как минимум в столичной губернии гидроресурсов достаточно для снабжения энергией промышленности города, а не только для его освещения. Некоторые участники совещания тут же попытались обвинить князя, что с помощью принятого в 1904 году закона он на время стал чуть ли не монополистом в деле электрификации страны, но эту атаку он достаточно легко отбил. Ведь все равно никто пока в России не строил ГЭС большой мощности. Ни в столичной губернии, ни Прибалтике. Да и вообще он предлагает построить электростанцию на Волхове не первый месяц, но в ответ получает только отказы по причине отсутствия денег в казне. К тому же на Волхове мир клином не сошелся. Есть еще пороги реки Наровы, есть Свирь и другие реки. А электростанции, работающие на торфе, в столичной губернии строили и без него. Вот только они были очень слабосильные. А ведь ныне в Империи производятся турбины мощностью до 6.5 тысяч лошадиных сил и электрогенераторы. А потому грех их не использовать для выработки электроэнергии, которая бы приводила в движение станки и механизмы. Попытку пары заинтересованных лиц предъявить претензию на то, что раз князь такой умный, то отчего же он не построит свою ГЭС на Волхове, Агренев парировал оглашением цены постройки ГЭС и линий электропередач до столицы. Ценник был знатный. Такое только казне или большой группе акционеров по силам. А потому Александр и предложил собравшимся подумать, а не хотят ли они сами в это дело вложиться. Ведь один раз построил и лет 50 можно получать дивиденты, тратясь только по мелочи на текущий ремонт. Это было не совсем так, но в качестве аргумента в дискуссии сошло. Зато в этом случае можно серьезно сократить расходы валюты на покупку угля, который тратится на питание паровых двигателей, стоящих на заводах. Да, для металлургии и порта все равно придется где-то покупать уголь, но объемы его закупок уже будут явно меньшими. И в будущем всяко желательно не допускать в прибалтийском регионе строительство заводов, потребляющих много угля или нефти. Ибо место таким заводам где-нибудь поближе к Донбассу или Волге. И нагрузка на железные дороги будет всяко меньше, если правительство начнет думать о рациональном размещении промышленности на русской территории. Продвинул Агренев на заседании и другую мысль. Да, вот в польских землях есть и металл и уголь и работящий народ. Однако что будет, если начнется война? Ведь все эти земли потенциально попадают в район ведения боевых действий. А потому заводы могут быть разрушены или даже попасть в руки врага. В лучшем же случае из-за проблем с транспортом в прифронтовой зоне заводы смогут работать не на полную мощность. А ведь там и в Прибалтике сосредоточено четверть промышленного потенциала страны! И мы можем его потерять. А враг наоборот приобрести. И как это согласуется с идеей индустриализации страны? Более того, в случае войны мы точно лишимся привозного иностранного уголя и, возможно, польского. Это в свою очередь приведет к тому, что будет потеряна немалая часть промышленного потенциала всего Северо-Западного района, поскольку даже если в Донбассе вдруг смогут добыть недостающий уголь, железные дороги просто не смогут его перевезти на север. Нет у нас резервов пропускной мощности железных дорог на это. И мы опять получим вариант, который сложился в русско-японскую войну. То есть у нас вроде все для победы есть, но расположено оно не там, где нужно. Привезти это быстро туда, куда нужно, мы не можем, поскольку пути сообщения не позволяют. А потому пора наконец начать думать относительно правильного размещения отечественной промышленности, ибо это есть задача государственной важности.
После этого князю, правда, пришлось отбиваться от обвинений в пораженческих настроениях и усугублении ситуации против действительной. Но это ладно. В конце концов пришлось напомнить обвинителям, что он слов на ветер не пускает. А доклад, освещающий данные проблемы, находится на столе у государя. Но вот будет ли он распространен, сказать трудно. Возможно, что на него могут наложить гриф секретности, ибо причины для этого имеются.
То совещание, конечно, так и закончилось ничем, если говорить о размещении промышленности. А за ним были еще три. Но пока решения не было, ибо не было денег. А так пути решения частично были нащупаны, но еще не приняты, хотя желательность постройки тех же электростанций на альтернативных видах топлива к этому моменту уже никто не оспаривал. Однако переводить задуманное в практическую плоскость тоже не спешили даже в виде каких-то правительственных бумаг и планов.
В середине января 1906 года вступил в действие подписанный Императором новый Антимонопольный закон. К сожалению Александра он был не столь радикален, как бы хотелось князю, но все равно по сравнению со старым это была небо и земля. Да и на фоне законодательств иных стран он выглядел достаточно авангардным. А под него уже пошли подзаконные акты, которые конкретизировали действие закона применительно к отдельным отраслям промышленности. Так на компании с иностранным участием в Донбассе и Кривбассе был наложен 5-летний мораторий на скупку месторождений угля и железной руды. Также иностранцам было запрещено строительство новых домен, увеличивающих их количество на принадлежащим им заводах. Теперь чтобы построить новую домну, нужно было сначала порушить ранее построенную устаревшей конструкции. Это был жест в сторону владельцев запрещенного ранее синдиката «Продамет». Синдикат хоть формально разогнали, но иностранные хозяева входивших в него заводов никуда не делись.
Было выделено несколько стратегических отраслей промышленности, которые контролировались Антимонопольным комитетом. В список попали черная металлургия, добыча угля и нефти, выработка меди, кокса и керосина, добыча марганцевых руд, производство железнодорожного подвижного состава и еще кое-что. У Агренева имелись планы по расширению этого списка, но это дело будущее. По положениям закона запрещалось создание синдикатов и иных объединений, которые бы контролировали производство более 25 или 33 % от вырабатываемого в стране объема продукции в своей сфере. После введения закона в силу первым постановлением Комитета был заранее запланированный курьез. На собрании сотрудников Комитета заместитель Агренева под аплодисменты и смешки собравшихся вручил своему боссу постановление, подписанное самим Агреневым о том, что не объявленный союз двух горных округов — Кыштымского и Сысертьского будет находиться под пристальным вниманием сотрудников ведомства, поскольку сей якобы синдикат производит более трети всей отечественной меди. Но поскольку цены заводов двух уральских округов на отпускаемую медь не превышают мировые, то требовать расформирования синдиката ведомство пока не намерено.
А вот следующие предписания Комитета были не столь радужны для их адресатов. Предписания от роспуске в срок 6 месяцев получили компания «Мазут», которую была образована Нобелями и Ротшильдами, а также синдикаты «Продуголь», «Продпаровоз», «Трубопродажа», «Гвоздь» и «Кровля». В сопроводительных документах говорилось о немалых штрафах, которые грозят участникам синдикатов, если полученные предписания ими не будут выполнены в срок. Также в бумагах говорилось, что объединения заводов тем не менее возможны, если они будут контролировать не более 25 или 33 % от объема выпускаемой продукции и будут конкурировать между собой за заказы. А вот если будет обнаружен сговор между объединениями заводчиков, которые по идее должны между собой конкурировать на рынке, то всем участникам этого сговора очень быстро поплохеет. А поскольку новый Антимонопольный закон был составлен особым образом, то не новому государственному контролирующие органу придется доказывать вину провинившихся участников рынка, а как раз объединениям и синдикатам придется оправдываться в том, что они белые и пушистые.