Футурологи, как правило, больше внимания уделяют именно инновациям продукта. Города под куполом могут улучшить качество городской среды, 3D-печать органов и нанороботы сделают наше здоровье лучше и увеличат продолжительность жизни, метавселенные и развитие VR подарят нам новый опыт развлечений, а виртуальные ИИ-ассистенты сделают нашу жизнь проще и комфортнее.
Однако важная роль в экономическом прогрессе принадлежит и инновациям процесса. Яркий пример таких инноваций в 20-м веке – развитие компьютерных микропроцессоров, которое в первом приближении можно описать законом Мура. Как известно, этот закон гласит, что количество транзисторов, размещаемых на кристалле интегральной схемы, удваивается каждые 24 месяца. Конечно, не во всех отраслях экономики изменения происходили так же быстро, тем не менее прогресс, пускай и гораздо более медленный, наблюдается и в традиционных отраслях.
К примеру, возьмем сельскохозяйственную технику. Первый в мире прототип самоходного зерноуборочного комбайна был разработан в 1938 году компанией International Harvester и серийно производился с 1942 года. Этот первый самоходный комбайн оснащался шестицилиндровым двигателем мощностью 56 л. с. Если считать мощность показателем производительности, то можно сравнить его с современными собратьями. Итак, в 2022 году самый мощный комбайн имел 790 л. с. Если посчитать, как в среднем росла производительность комбайнов за эти 80 лет (1942—2022), то в среднем получим рост на 3,5% в год – не так плохо для традиционной отрасли!
Таким образом, упрощенно можно исходить из следующей логики экономического прогресса: рост креативного класса плюс рост качества и количества инноваций равно экономический прогресс. Конечно, эта логика применима прежде всего к развитым странам.
Но как экономический прогресс может выглядеть в цифрах и, в частности, в темпах роста ВВП? Каковы последствия прорывных инноваций, которые нам пророчат, для экономического роста?
Пределы экономического роста
Казалось бы, удивительные инновации, которые могут появиться в ближайшем будущем, должны радикально ускорить развитие экономики и темпы роста. Некоторые эксперты даже считают, что развитые страны могут достичь экономической сингулярности (т. е. роста ВВП >20% в год, согласно определению нобелевского лауреата по экономике В. Нордхауса). Нельзя сказать, что это невозможно – человечество уже переживало в своей истории период резкого ускорения роста подушевого ВВП. Примерно до конца 18-го века нашей эры мировой ВВП на душу населения находился примерно на одном уровне, однако после первой промышленной революции человечество перешло в эпоху быстрого роста подушевого выпуска[46]. Как утверждал американо-израильский экономист Джоэль Мокир, только рост объема знаний может обеспечить экономический рост[47]. Если это утверждение верно, то, вероятно, факт изобретения И. Гутенбергом первого типографского станка был одним из ключевых для эпохи Просвещения и последующей промышленной и экономической революции.
Возможно ли, что ИИ и другие новые технологии также выведут человечество в новую эпоху? Сложно дать простой ответ на этот непростой вопрос. Но автор скорее согласен с исследованием В. Нордхауса, который считает, что экономическая сингулярность вряд ли будет достигнута в ближайшие десятилетия.
Один из ключевых аргументов Нордхауса заключается в следующем. Экономическая сингулярность может быть достигнута только при высокой (>80%) доле капитала в ВВП. Однако доля капитала в ВВП растет примерно на 0,5% в год, и если этот процесс не ускорится, то искомые 80% будут достигнуты не ранее 2100 года.
Безусловно, при появлении общего ИИ ситуация может поменяться радикально, и капитал начнет быстро вытеснять труд, параллельно ускоряя экономический рост и приближая экономическую сингулярность. Возможно, в отдельно взятой стране это займет всего лишь несколько лет. Фактически появление общего ИИ будет означать начало новой эпохи для всего человечества.
Но, как уже говорилось ранее, до появления общего ИИ у человека будут сохраняться некоторые конкурентные преимущества перед специальным ИИ, что, скорее всего, приведет к медленному замещению труда капиталом и невозможности достичь экономической сингулярности.
Какими могут быть темпы роста экономики в данном сценарии расцвета креативного класса?
Ответ на этот вопрос может быть только спекулятивным, поскольку рост каждой конкретной экономики зависит от множества факторов.
Тем не менее можно сделать несколько важных замечаний.
Согласно эконометрическим исследованиям (например, Ahumada and Villarreal[48]), фактор человеческого капитала перестал иметь статистическую значимость для роста наиболее развитых стран мира, так как квалификация и образование работников там находятся уже на достаточно высоком уровне и не являются основным драйвером развития.
Тем не менее для развивающихся и пограничных экономик этот фактор остается одним из ключевых. Для наиболее развитых экономик вклад человеческого капитала был значимым ранее, прежде всего в период 60-80-х годов, когда происходил резкий рост уровня образования.
Накопление и эффективная реализация человеческого капитала (как указывал Banerjee, 2012) также напрямую связаны с совокупной производительностью факторов производства (TFP), так как, чтобы получать максимум от передовых технологий, нужны соответствующие квалифицированные кадры.
Раннее самопознание, равный доступ к образованию и его персонализация, а также эффективные команды, на мой взгляд, могут вернуть значимость фактора человеческого капитала для роста передовых экономик. Плюс, безусловно, важен потенциальный доход от внедрения узкоспецилизированого ИИ. Согласно оценке аналитиков инвестбанка Goldman Sachs[49], вклад ИИ в ускорение роста ВВП США может составить до 1,5% в год. И в этом случае кажется возможным, по крайней мере, гипотетически, достичь высоких темпов роста, которые были у развитых стран в 50-60-х годах. В частности, для США это в среднем >4% в год, по сравнению с 2-3% среднего роста в 2000-х и 2010-х годах. Таким образом, сочетание роста вклада человеческого капитала и внедрение ИИ способно перезапустить экономический рост в развитых странах.
Вероятные риски сценария
Прежде всего рассмотрим возможные риски для рынка труда в целом и для занятости некреативного класса в частности.
Тема взаимосвязи технического прогресса и безработицы буквально уходит в века (можно вспомнить луддитов). Однако до сих пор прогнозы масштабной (например, 20% и выше) безработицы не оправдывались.
Почему текущая ситуация отличается от прошлого? Можно выделить по крайней мере две группы факторов:
1. Структура экономического роста
• Распространение товаров и услуг с низкими или нулевыми предельными издержками производства (софт, цифровой контент). Если раньше, чтобы увеличить производство востребованного товара, нужно было строить дополнительный завод и нанимать персонал, то сейчас повышенный спрос на тот или иной цифровой продукт практически не требует дополнительного найма, за исключением разве что службы поддержки.
• Экономический рост в значительной степени основан на росте сложности и качества товаров и услуг, поэтому для него важно не столько количество работников, сколько подбор наиболее талантливых и креативных. Так, в конце 2022 года крупнейшей в мире компанией по рыночной капитализации была Apple, у которой около 164 тыс. сотрудников. Для сравнения в 1955 году крупнейшей по капитализации компанией в мире была General Motors, в которой работало более 560 тыс. человек. Хотя многие крупные корпорации вроде Apple формально не требуют от потенциальных сотрудников иметь диплом колледжа, порядка 50% нанятых сотрудников в 2018 его имели[50] (что вряд ли было возможно в General Motors в 1955 году). Кроме того, многие корпорации используют различные тесты, чтобы найти наиболее талантливых и сильных кандидатов.
2. Фундаментальные и (пока) непреодолимые ограничения возможностей человека
• Конечность и ограниченность человеческих возможностей и способностей. Если у людей есть предел, обусловленный нашей физиологией, то у машин его в теории нет. Хотя человечество сделало феноменальный рывок в образовании, этот процесс занял десятки лет. В то же время некоторые технологии развиваются экспоненциально, и в какой-то момент скорость развития и внедрения ИИ может привести к слишком быстрым изменениям на рынке труда.
В таком случае человеку будет крайне сложно быстро адаптироваться, и это может вызвать рост структурной безработицы.
Последние исследования, например L. Karlsson и D. Sunesson, показывают, что инновации увеличивают безработицу. Другой исследователь, F. Bordot, в более узком контексте обнаружил корреляцию между внедрением роботов и ИИ и повышением безработицы.
Масштабная структурная безработица – это риск, а не прогноз. Вполне возможно, что рост креативного класса за счет расширения «воронки талантов» или, например, как пишет Николас Колин, рост занятости за счет опережающего роста работников городских сервисов, перекроют снижение занятости из-за технического прогресса[51].
Тем не менее, если безработица действительно вырастет, это очевидно приведет к негативным последствиям.
Безработица, как уже говорилось в начале книги, это одна из причин социального напряжения и зачастую индивидуального несчастья.
Таким образом, есть вероятность, что в данном сценарии, с одной стороны, мы будем иметь значительное число людей, нашедших себя и успешно самореализовавшихся. С другой – тех, кто не смог или не имел возможности адаптироваться к новым обстоятельствам. В значительной степени это будут люди, не относящиеся к креативному классу.