В более широком смысле это означает, помимо собственно неравенства в доходах, неравенство в уровне счастья. Те, кто не сможет и не будет иметь шансов найти работу, вероятно, будут чувствовать глубокий дискомфорт из-за собственной невостребованности.
Хотя государство не может и не должно уравнивать шансы граждан быть счастливыми, тем не менее вероятно, что обществу каким-то образом придется работать с рисками возникновения «бесполезного класса». Подробнее поговорим об этом в следующих главах.
Резюмируя, можно сказать, что сценарий «Расцвет креативного класса» предполагает относительно высокие темпы экономического развития за счет увеличения вклада человеческого капитала и совокупной производительности (TFP). При этом существует риск высокой структурной безработицы и сопутствующие социальные риски.
Глава 4Сценарий 2 – Эпоха долгосрочной стагнации
Термин secular stagnation (долгосрочная стагнация) появился на исходе Великой депрессии в США, в конце 1930-х годов 20-го века.
После кризиса 2008—2009 гг. концепция вновь стала популярной – среди ее сторонников такие известные экономисты, как Ларри Саммерс, Роберт Дж. Гордон, Пол Кругман и другие.
Долгосрочная стагнация – это состояние, при котором экономический рост в рыночной экономике незначителен или отсутствует[1], происходит длительное резкое замедление экономического роста.
В качестве примера часто приводят экономику Японии.
В том, что касается занятости креативного класса и в целом роли человеческого капитала, данный сценарий предполагает, что скорость роста креативного класса не увеличится или, возможно, уменьшится, а вклад человеческого капитала в экономику будет стагнировать, как это уже сейчас наблюдается во многих развитых странах.
Предпосылки реализации сценария
Выделяют различные предпосылки долгосрочной стагнации. Разделим их на факторы, связанные с совокупным спросом, и факторы, связанные с совокупным предложением.
По мнению экономиста Ларри Саммерса, одной из проблем, ограничивающих рост совокупного спроса, является избыток сбережений (англ. the savings glut). В США это связано с тем, что крупнейшие корпорации не спешат инвестировать или выплачивать дивиденды акционерам. Из-за этого на начало 2022 года только 13 крупнейших компаний из списка S&P 500 имели более 1 трлн долл. денежных средств и эквивалентов на счетах.
Кроме того, на совокупном спросе негативно сказываются снижение темпов роста и старение населения, а также высокий уровень неравенства, высокий государственный и потребительский долг.
Среди факторов совокупного предложения, которые могут затормозить долгосрочный экономический рост, стоит отметить стагнирующий уровень образования, проблемы окружающей среды и климата, деглобализацию мировой торговли, а также снижение инновационной активности.
Что касается последнего, хотя количество патентов растет ежегодно, исследования их качества и «революционности» показывают, что число по-настоящему прорывных патентов сокращается[52]. Развитие ИИ, которое бурно идет прямо сейчас, может столкнуться с регуляторными или инфраструктурными ограничениями, которые повлияют на скорость широкого внедрения этой технологии.
Вероятные последствия для экономического прогресса
• Роберт Дж. Гордон писал в августе 2012 года: «Даже если инновации будут продолжаться в будущем с той же скоростью, с которой они происходили в течение двух десятилетий до 2007 года, США столкнутся с шестью препятствиями, которые грозят замедлить долгосрочный рост до половины или меньше тех 1,9 % годовых, которые наблюдались в период с 1860 по 2007 годы. К ним относятся демография, образование, неравенство, глобализация, энергетика / окружающая среда, а также чрезмерный потребительский и государственный долг. Провокационное „упражнение по вычитанию“ предполагает, что будущий рост потребления на душу населения для нижних 99% населения по уровню доходов может упасть ниже 0,5% в год на длительный период в несколько десятилетий».
По расчетам McKinsey, реальный рост производительности в экономике США составлял 2,2% в год в течение 1948—2019 годов, а в 2005—2019 годах – лишь 1,4% в год. Низкий рост производительности сопровождается также скромным ростом реального подушевого ВВП[53].
Длительные периоды, когда темпы роста подушевого ВВП составляют менее 1,5% в год, будут означать, что экономика идет по пути secular stagnation.
Вероятно, сам факт настолько невысоких темпов роста будет подразумевать, что ИИ и роботизация не смогли переломить тренды, связанные с падением производительности. Хотя сейчас такой пессимистичный взгляд на будущее кажется некоторой экзотикой.
Вероятные риски
Если говорить о социально-экономических рисках реализации данного сценария, то я бы выделил риск поляризации занятости. В таком случае количество рабочих мест для специалистов со средней квалификацией будет снижаться, а для специалистов с высокой и низкой квалификацией – увеличиваться. Причины такой поляризации хорошо объясняются в статье профессора LSE Ричарда Лаярда:
«Работники профессий средней квалификации обычно выполняют задачи, которые носят процедурный характер и основаны на правилах. Эти профессии в сфере продаж, офисных и административных услуг, производства, строительства, монтажа, технического обслуживания и транспортировки классифицируются как “рутинные”. С развитием технологий компьютеры и станки стали экономически эффективной заменой среднеквалифицированным работникам. Доля занятых в профессиях средней квалификации снизилась с 54,9% в 1994 году до 43,1% в 2017 году.
Напротив, задачи, выполняемые в профессиях высокой квалификации, труднее автоматизировать. Новые технологии повысили относительную производительность таких работников, дополнив их набор навыков. Специалисты, подходящие для этих должностей, выполняют задачи, требующие аналитических способностей, решения проблем и креативности. Они работают на управленческих, профессиональных и технических должностях. Доля занятых в профессиях высокой квалификации выросла с 30,4% в 1994 году до 39,2% в 2017 году. Аналогичным образом, задачи в профессиях с низкой квалификацией труднее автоматизировать, поскольку эти рабочие места требуют физических усилий и человеческого взаимодействия».
Если перейти к терминологии «креативный/некреативный класс», то проблему поляризации можно сформулировать так: недостаточные темпы роста креативного класса могут привести к непропорциональному росту доходов его представителей и тем самым усугубить проблему неравенства.
Исходя из последних исследований, можно констатировать, что с точки зрения счастья все же плохая работа лучше никакой[54]. Таким образом, поляризация, при прочих равных, вероятно, менее опасный социальный феномен, чем безработица. Но очевидно, что слишком высокая поляризация несет в себе значительные риски как на индивидуальном уровне, так и для социума в целом.
Кроме того, низкие темпы роста креативного класса могут быть связаны с тем, что часть людей не смогла получить должного образования или найти себя, что, несомненно, не будет способствовать их удовлетворенности жизнью.
Глава 5Сценарий 1.2. —Кейнсианский переход
Нас слишком долго учили стремиться, а не получать удовольствие.
Почти сто лет назад великий экономист Джон Мейнард Кейнс предсказал, что в 21-м веке мы будем такими богатыми, что нам нужно будет работать всего лишь 15 часов в неделю (см. 1930 Economic Possibilities for our Grandchildren).
Он был прав. Мы действительно разбогатели – даже больше, чем он предполагал. Но мы не работаем по 15 часов в неделю. Более того, богатые люди – у которых должно быть больше времени на отдых – работают как никогда усердно. Что произошло? Почему прогнозы Кейнса не сбылись? На этот вопрос нет точного и полного ответа. Но дело отчасти заключается в человеческой природе и нашем отношении к деньгам.
Известный биограф Кейнса Роберт Скидельски задается тем же вопросом в своей книге «How Much Is Enough? Money and the Good Life», которую он написал со своим сыном-философом Эдвардом. Скидельски утверждают, что Кейнс ошибся, когда предположил, что человеческим желаниям есть предел:
«Кейнс не смог отличить желания от потребностей. Потребности – объективные и необходимые вещи для хорошей и комфортной жизни – они конечны в количестве; однако желания – чисто психическая концепция, и они бесконечны в качестве и количестве».
Кейнс предполагал, что чем мы богаче, тем менее значимы для нас деньги – и в итоге настанет момент, когда нам больше не надо будет зарабатывать.
Кейнс верил, что мы однажды будем полностью удовлетворены, и у нас освободится время на значимые дела. Но это не так. Опыт научил нас, что материальным желаниям нет пределов, что они растут без конца, даже если мы сознательно пытаемся воздержаться от них. Капитализм как раз основывается именно на этом бесконечном расширении желаний (Анна Самойдюк )[55].
Сценарий 1.2., рассматриваемый в этой главе, это, по сути, разновидность Сценария 1 – «Расцвет креативного класса». Но в сценарии 1.2. государство начнет активно бороться с безработицей с помощью тех или иных инструментов и/или сами люди станут перемещать баланс work-life balance в сторону life.
Какие инструменты может использовать государство? Например, снижение продолжительности рабочей недели до 3-4 дней или продолжительности рабочего дня до 4-5 часов, увеличение официальных отпусков или гарантированные рабочие места. Политика поддержания рабочих мест может быть точечной. Например, может быть введена короткая рабочая неделя для работников среднего и низкого уровней квалификации. Возможно, что меры по сокращению рабочей недели или рабочего дня будут носить еще более точечный характер – например, будут вводиться в отношении людей старшего возраста или людей с генетически доказанным низким уровнем внутренней энергии. Или, возможно, будет законодательно установлен дифференцированный рабочий день: допустим, у компании должно быть 70% работников с 8-часовым рабочим днем, 15% с 6-часовым и 15% с 4-часовым.