IVАксиома чувств
Сколько правды скрывают чувства? Существуют ли чувства истинные и ложные? Когда принцесса Диана, преследуемая папарацци, разбилась в автокатастрофе в тоннеле под мостом Альма 31 августа 1997 года, поднялась гигантская волна эмоций. В этой катастрофе также погибли ее тогдашний любовник Доди Аль-Файед и водитель Анри Поль, однако их смерти словно бы заслонило этим огромным выплеском чувств. Я вспоминаю, что в это время был на кинофестивале в Теллурайде, что в горах Колорадо. Мой друг и соратник Херб Голдер, профессор классической филологии, расстроившись от казавшихся не вполне уместными рыданий и скорби своей тогдашней подруги, быстро и отрывисто спел насмешливую песню с припевом «Доди и Ди», а мне хватило глупости ему подпеть. Подружка Херба тогда так взъярилась на него, да и на меня, что тут же, не сходя с места, порвала с ним. Ее чувства были глубоко задеты. Тогда мне показалось, что они фальшивы, но такого, по всей видимости, не бывает – чувства всегда верны. Или нет? Что так глубоко оскорбило юную леди? Был ли этот эмоциональный всплеск откликом на архетип «королевы сердец», как сама Диана назвала себя в одном из интервью? Была ли это реакция на принцессу мира чувств, которая заслуживает обожания и любви просто потому, что она вышла замуж за сына королевы? Принцесса прекрасна, молода и никогда не стареет. Ее любят просто за то, что она принцесса. Однако Диана имела множество заслуг, которые к моменту ее гибели не получили должного признания. Она поддерживала ВИЧ-инфицированных, больных раком и людей с психическими расстройствами, участвовала в кампании по запрету пехотных мин. Однако чувства изливались не на эти детали, а на икону. И эти чувства подруги Херба не были ни ложными, ни правдивыми – они были подлинными, настоящими, и они были созданы ею самой.
Интересно, что отец Доди, Мохаммед аль-Файед, египетский миллиардер, живущий в Лондоне, сразу же выступил с теорией заговора: авария в тоннеле якобы была не случайностью, а убийством, которое спланировал и осуществил бывший тесть Дианы, принц Филипп, герцог Эдинбургский, в сотрудничестве с секретной службой MI6. Я коротко встречался с Мохаммедом аль-Файедом в Лондоне для одного проекта, который не удалось осуществить, и с тех пор не сомневаюсь, что Файед полностью убежден в этой теории. И, хотя за многие годы расследования он со своими детективами не нашел ни малейших доказательств, это нисколько не повлияло на его фанатичную веру.
Когда умерла леди Диана, можно было заметить, что огромная волна чувств по всему миру была довольно неопределенной, суженной до некой стержневой эмоции, которая не совпадает с тем, что испытывают члены скорбящей семьи. Это было своего рода невыразимое сокровенное ядро, закрепленное в природе и практике горевания, которое уже на уровне личного переживания наполняется жизнью и готовым эмоциональным содержанием.
Я ставил оперы, и в них происходит что-то похожее: чувства сгущены настолько, что становятся чем-то вроде аксиом в математике – предельными, недоказуемыми и несводимыми к чему-то еще. Такого рода грандиозные оперные чувства в природе, в человеческой натуре на самом деле не встречаются, но мы заполняем эту сердцевину, которую «невозможно помыслить», всем спектром чувств, и они таинственным образом кажутся нам истинными, правдивыми. Однако в опере это происходит только благодаря музыке, чья сила делает возможным самое невероятное. Таким же образом истории, невозможные в реальности, обретают правдивость. Непостижимое и невозможное становится логичным и само собой разумеющимся.
На семинарах по сценарному мастерству студентам киношкол снова и снова вдалбливают в головы, что нужно обращать внимание на реалистичность истории. Это правдоподобие должно строиться на событиях, происходящих вокруг, на втором плане, – и это совершенно искусственный подход, который приводит киноиндустрию к формульным, безжизненным конструкциям. Почти все ходы угадываются наперед, почти все это – мертворожденные фильмы. В случае с операми, как правило, все наоборот. Быстро прочесть либретто в путеводителях по оперному искусству – одна из моих тайных страстей. Истории, которые невозможно вообразить, которые бросают вызов любой статистической вероятности, в один миг становятся правдой. Однако для этого нужен еще и мир оперы, преображающей все при помощи музыки. Опера удается, если она способна превратить весь мир в музыку.
Мой любимый пример невероятнейшего, которое становится правдой, – «Сила судьбы», опера Джузеппе Верди 1862 года. Либретто к ней написал Франческо Мария Пьяве. Вот вкратце ее сюжет.
Севилья, середина XVIII века. В доме де Калатравы маркиз желает своей дочери Леоноре спокойной ночи. Она страстно влюблена в дона Альваро, принца из царского рода инков, но ее отец его презирает, потому что он смешанной крови. Принц и Леонора планируют сбежать в эту самую ночь, поскольку отец запретил ей выходить за него. Когда маркиз уходит в опочивальню, служанка Леоноры хочет помочь ей бежать, однако та в нерешительности, потому что отца она тоже любит.
Ее ухажер дон Альваро залезает через окно в ее комнату, но Леонора просит отсрочить побег еще на один день. Он думает, что девушка его разлюбила, и начинает пылко признаваться ей в своих чувствах. Но и Леонора столь же пылко делает ответное признание, и оба они уже почти готовы скрыться через окно, как снова появляется маркиз, привлеченный шумом. Заслышав его шаги, Альваро хватается за пистолет. Маркиз входит, осыпает Альваро проклятиями и вызывает на дуэль. Альваро отказывается и отшвыривает пистолет. При ударе о землю он случайно стреляет. Пуля попадает маркизу прямо в сердце. Испуская последний дух, маркиз проклинает свою дочь. Влюбленные сбегают.
Может показаться, что большего бреда уже не придумаешь, но это лишь начало истории.
Восемнадцать месяцев спустя, таверна в деревушке Орнахуэлос. Погонщики мулов, дезертиры и падшие женщины разудало гуляют в кабаке. Когда за ужином наступает пауза, некий «студент» произносит благодарственную молитву – на самом деле это переодетый брат Леоноры, дон Карло ди Варгас. Леонора и ее возлюбленный были разлучены в ночь побега, и каждый из них думает, что другой погиб, однако Карло знает, что оба они живы. Решительно настроенный отомстить за смерть отца и восстановить честь семьи, с тех самых пор он ищет сестру и ее возлюбленного. Танцевальная музыка начинается снова, и появляется Леонора, переодетая в юношу. Она узнает брата и поспешно прячется.
Юная цыганка гадает людям. Не обманутая нарядом дона Карло, она пророчит ему ужасную судьбу. Карло пытается что-то разузнать о молодом человеке, как будто бы попутчике, у странствующего купца, который взял под опеку Леонору. Сам Карло выдает себя за студента, который якобы помогает другу выследить его сестру и ее любовника – по всей видимости, они собирались уехать в родную Америку. Леонора слышит этот разговор и таким образом узнаёт, что ее возлюбленный жив. Она чувствует себя обманутой и брошенной. Тем временем весь этот полусвет, развеселившись от собственного разгула, отправляется ко сну.
Ворота монастыря Мадонны ангелов. В поисках убежища и тайного покаяния к ним приближается изможденная Леонора. Она звонит в колокольчик, и навстречу ей выходит Мелитоне, францисканский монах. Лишь с большим трудом Леоноре удается уговорить его отвести ее к настоятелю, падре Гуардино, пославшему Мелитоне узнать, кто там звонит. Наедине с Гуардино Леонора открывает ему свою подлинную личность и обстоятельства, которые ее сюда привели. Настоятель соглашается отвести ее в тайную пещеру в горах, куда только он один будет приносить ей еду; кроме того, там есть колокол, который позволит в случае крайней опасности мгновенно подать сигнал о помощи. Собираются монахи, и настоятель объявляет, что теперь в священной пещере поселится отшельник и никто не должен нарушать его уединение. Собравшиеся соглашаются предать проклятию того, кто нарушит запрет, а затем поют гимн Мадонне ангелов.
Поле боя в Северной Италии. Дон Альваро, принц-инка, под фальшивым именем капитана дона Эрреро присоединился к испанской армии и быстро снискал себе славу героя. Думая, что Леонора умерла, он оплакивает свою несчастную судьбу и просит ее милостиво взглянуть на него с небес. Его тревожат крики о помощи, и он спешит узнать, что случилось. Он возвращается с доном Карло, которого спас от убийц. Тот представляется адъютантом испанского генерала, который якобы недавно присоединился к бою. Оба они называют себя вымышленными именами, клянутся друг другу в вечной дружбе и затем снова бросаются в битву.
В ставке испанского главнокомандующего. Бой все еще идет. С поля битвы раздаются победные крики. Но Альваро, переодетый доном Эрреро, тяжело ранен. На этот раз жизнь ему спасает дон Карло. Карло посвящает Альваро в рыцари Калатрава, однако тот, услышав это имя, гневается. Тем не менее Альваро доверяет новому другу ключ от ящичка с письмами, которые Карло должен сжечь, если Альваро, он же дон Эрреро, погибнет. Это залог его анонимности и сохранения чести. Оставшись один, Карло вспоминает о гневной реакции Альваро на фамилию Калатрава. У него зарождается подозрение, что новый друг и есть любовник его сестры. Чувство чести не позволяет ему вскрыть письма, однако он обнаруживает медальон с изображением Леоноры. Снаружи доносятся крики, что дон Альваро выживет. Карло вне себя от радости – он знает, что сможет отомстить за смерть отца.
Военный лагерь. Патруль совершает круговой обход. Альваро уже оправился от ран. Карло приходит в его шатер. Он называет Альваро его настоящим именем и одновременно открывает свое. Альваро тщетно пытается убедить его, что невиновен в смерти маркиза и Леонору тоже не следует винить в произошедшем. Карло сообщает Альваро, что Леонора все еще жива, и вызывает его на смертный бой. Невероятно обрадованный этим известием, Альваро отказывается от дуэли, но Карло говорит, что в таком случае он навлечет на Леонору и Альваро беду. В конце концов Альваро принимает вызов. Оба говорят о том, как презирают друг друга и начинают сражаться. Только случайно подоспевший патруль разнимает дуэлянтов. Карло уволакивают под руки, а Альваро решает принять постриг и окончить жизнь в монастыре.