Сомнения возникают у всякого, кто вникнет хотя бы поверхностно в суть проекта. Уж слишком высокая планка поднята для страны, которая практически не принимала участие в разработке и совершенствовании последних новинок прогресса, без которых человечество не представляет жизни: компьютеров, мобильных телефонов и прочих цифровых штучек.
Как известно, самые лакомые плоды пожинает ПЕРВЫЙ. Мы поражаемся оперативности китайцев: едва какой‑нибудь Емеля на печи подумает: «А хорошо бы, чтобы пробка с пивной бутылки слетала сама, как только возьмешь ее в руку…» – и нате пожалуйста: на заводике в Шанхае откроется линия бутылок‑самооткрывалок.
Впрочем, если это немного утешит, от китайской разворотливости страдает не только российская экономика. По случаю, вспомнился анекдот:
«Исследование показало, что в США 25 % подростков знают, как пользоваться айфоном. В то же время в Китае каждый четвертый знает, как его собрать».
Выигрышное положение также у владельцев раскрученных брендов; и очень сложно найти свою нишу в давно поделенном мировом рынке – единственный способ: предложить такие товары, без которых человечество никак не сможет обойтись. Россия никогда не отличалась разворотливостью; хотя и бытует мнение, что русские любят быструю езду, но запрягали они всегда медленно. В инновационной экономике побеждает тот, кто быстрее всех запрягает.
Кстати о езде… В начале апреля 2011 г. в российских новостях показали дорогу от Москвы до Сколково. Жуткое зрелище; кажется, она была в эпицентре землетрясения, либо попала под огонь вражеской артиллерии. Асфальт изношен по всей протяженности трассы. А ведь она фактически еще не принята в эксплуатацию, трасса пришла в негодность после девяти месяцев ее частичного использования. Эксперты полагают, что к этому «привели недоработки в проектной документации, применение дешевых материалов и некачественные работы». А, между прочим, строительство этого куска дороги обошлось России в 6 млрд. рублей, и один ее километр стоит в разы дороже, чем километр асфальта в Китае или США. Теперь «Мосавтодору» требуется четыре месяца на ее ремонт. А через девять месяцев опять придется ее возрождать??? Поистине, дорога стала для кого‑то Клондайком, да и рабочий народ постоянно при деле!
Дорога – это то, с чего начинается Сколково; первое впечатление у инвесторов складывается по пути к объекту. И кто повезет по такой дороге инвестиции??? Кто поедет по ней за новейшими российскими разработками и технологиями??? Кто поверит, что грандиозный проект когда‑нибудь принесет стране пользу?
Летом 1993 г. мне довелось на автомобиле проехать Германию – от польской границы до голландской. Совсем недавно соединились обе Германии, но дорога в западной ее части ничем не отличалась от восточной трассы. Извилистый автобан вежливо огибает старинные монастыри и замки, города и деревни, но полотно его абсолютно ровное – как стекло, нигде не видно рабочих, производящих ямочный ремонт – у них почему‑то нет ям. С другой стороны, часто приходится ездить главной дорогой России – Москва – Минск и далее на Запад. Здесь всегда кипит бурная стройка.
Сомнений нет: нужно развивать российскую науку, экономику, совершенствовать производство, но чтобы избежать больших разочарований, не стоит ждать многого от инновационных проектов. Уж никак нельзя все яйца складывать в одну корзину, пусть даже она называется Сколково. Возможно, скромные и не престижные проекты принесут гораздо больше дивидендов.
Теперь посмотрим, как обстоят дела с инновациями у главного в мире экспортера – Китая? Заодно поинтересуемся, как в Поднебесной относятся к иностранным инвестициям. Ведь эти два вопроса более всего волнуют российских экономистов и политиков. Вот интервью американского экономиста‑маркетолога Уоррена Лю, автора многих книг по экономике Китая (из передачи «Экономический вестник» – Международное радио Китая):
Вопрос: Правда ли, что Китай становится все более «недружелюбным» к иностранному капиталу?
Ответ: И да, и нет. Смотря с какой стороны посмотреть. Пекин не хочет поддерживать те компании, которые приезжают в КНР эксплуатировать дешевую рабочую силу и качать ресурсы из страны. Однако тех, кто приходит сюда с новыми технологиями и идеями – всегда принимают с распростертыми объятьями.
Вопрос: Китай делает ставку на внедрение инновационных технологий. Как будет развиваться ситуация в этой сфере?
Ответ: В настоящее время об инновациях в КНР говорить довольно смело. Сейчас «новое» в Китае – это производство широкой серии товаров на основе уже существующих технологий с адаптацией их под требования китайского потребителя. Реальные инновации тоже есть, но мало. Но они обязательно будут. Посмотрим на Америку. Большинство основателей корпораций в «Силиконовой долине» – либо индусы, либо китайцы. Это показывает, что китайцы могут быть новаторами. Америка поддерживает их в этом. Вопрос в том, поддержит ли их Китай? Думаю, в Пекине поняли, что это необходимо. Иначе Китай постоянно будет идти по догоняющему пути в технологическом развитии.
Вопрос: Но для развития деятельности в области НИОКР необходима сильная система защиты авторских прав. Как с этим в КНР?
Ответ: В этой сфере сохраняются проблемы. Сначала это было отсутствие законов. Потом – то, что их никто не соблюдает. Крупнейшие китайские корпорации должны требовать от властей, чтобы эти законы соблюдались. Пока авторские права не будут защищать, не будет интереса гнаться за инновациями. Зачем изобретать что‑то новое, если идею тут же скопируют? Из‑за этого с опаской к КНР относятся и многие зарубежные компании. Зачем привозить в Китай новинки, если их своруют? Это не благотворительность, а бизнес. Однако зарубежный капитал очень стремиться заниматься НИОКР в КНР. Прежде всего потому, что здесь гораздо легче сделать продукт, предназначенный именно для огромного китайского рынка.
В общем, можно не сомневаться, все, что изобретут в Сколково, тотчас будет украдено. Рядом находится страна, которая привыкла пользоваться чужими изобретениями, и пока она не видит смысла вкладывать в инновационные технологии собственные деньги.
Если посмотреть на карту России, то сразу напрашивается ответ: чем можно заниматься на этой необъятной территории. Совершенно верно: сельским хозяйством! При таком обилии климатических зон можно выращивать все: от северных оленей до мандарин, можно собирать урожай кедровых орехов и риса, красной икры и пшеницы….
Запад и Восток долго баловали Россию дешевыми продуктами. Продавались излишки по бросовым ценам. Казалось бы, все довольны, но… Аттракцион неслыханной щедрости имел важнейшую задачу: убедить население и правительство огромнейшей страны – потенциально крупнейшего сельхозпроизводителя – в том, что заниматься сельским хозяйством невыгодно. Отчасти это удалось, но не до конца.
Цены на продовольствие в мире начали расти скорее, чем сельское хозяйство России пришло к полному развалу. Даже во времена недавнего финансового кризиса – который обвалил цены на промышленные товары – продовольствие дорожало, а неурожай 2010 г. и вовсе поверг в шок любителей хорошо и вкусно поесть. И не стоит надеяться, что новый год будет благоприятным и все станет дешеветь. Население планеты растет ежегодно, а пригодные посевные площади сокращаются: плодородные земли атакуют пустыни, часть их привела в негодность нерациональная деятельность человека, их занимают стремительно растущие города, их безжалостно режут нити трубопроводов, линии электропередач, на черноземы наступают объекты прочей деятельности человека и банальные свалки, а грядущее потепление грозит затопить острова и прибрежные районы континентов.
Даже если дорого и невыгодно заниматься сельским хозяйством – им надо заниматься, потому что есть такой критерий как продовольственная безопасность. Замечательно отношение Японии к своему сельскому хозяйству. По территориальным размерам Япония соотносится с Россией как моська со слоном, а вот по населению обе страны вполне сопоставимы (японцев около 130 млн.). На клочке планеты, именуемом Японскими островами, пригодной для земледелия земли примерно 12 %. Этим трудности японских крестьян не исчерпываются: почвы бедны и требуют постоянного удобрения, террасовое земледелие и мелкие земельные наделы не позволяют использовать в массовом объеме технику, корм для скота приходится завозить из США, Китая, Юго‑Восточной Азии и даже добывать со дна моря в виде водорослей. Дешевле было бы купить продукты на материке, но государство всеми средствами и способами поддерживает своих сельхозпроизводителей. Японцы полностью обеспечивают себя собственным рисом – самым дорогим в мире, но своим.
Кстати, Китай в свое время оказался в тупике – еще большем, чем Советский Союз во времена Горбачева. С чего начался выход из лабиринта? С сельского хозяйства…
Ситуацию комментирует профессор Джеймс Гэлбрейт в работе «Кризис глобализации»:
«Китай – страна с 50‑летней традицией однопартийного управления. Из этого периода 30 лет сопровождались строгой регламентацией, идеологизацией и экономическими неудачами. В определенный момент наступил абсолютно неизбежный и катастрофический голод, от которого погибли 20 или 30 млн. человек. В первые годы «культурной революции» суточный рацион в деревне составлял фунт риса на человека.
После 1979 г. в Китае стали осуществляться реформы, изменившие облик страны. Они начались с широких преобразований в сельском хозяйстве, которые спустя пять лет положили конец дефициту продуктов питания. Затем политика поощрения долгосрочных прямых инвестиций, способствовавшая созданию поселковых и сельских, совместных и частных предприятий, привела к повсеместному долговременному подъему благосостояния людей. За 20 лет средний уровень жизни населения повысился более чем в 4 раза. Этот рост стал столь динамичным, что многие ощущают улучшение своего материального положения ежемесячно». (http://vasilievaa.narod.ru/5_6_99.htm)
С начала 90‑х г. XX в. Россия подверглась настоящей экспансии со стороны Китая, стран Юго‑Восточной Азии, Западной Европы. Оружием стали пестрые приятные глазу потребительские товары. Их качество не соответствовало никаким стандартом, но эта мелочь оставалась без внимания, потому что цена была невероятно соблазнительна, а упаковка красива. Итог торговой мирной войны ужасен: текстильная промышленность СНГ оказалась загубленной, легкая промышленность влачит жалкое существование, закрываются заводы, производившие электронику, часы и прочие товары широкого потребления. Теперь страны‑производители могут диктовать свои условия; ссылаясь на какие‑то неурядицы в мире, биржи регулярно поднимают цены на ткань и соответственно растет стоимость одежды.