Игорь открыл глаза. Ира сидела на корточках и пыталась расшнуровать его ботинки. Живая! Это всего лишь сон, слава Богу! Но какой реальный! От мысли, что было бы, если бы всё это оказалось правдой, Игоря покрыла испарина. Надрывающийся в крике Андрюшка, убитая им Ирочка, суд, длительный срок заключения, вдребезги разбитая жизнь. Кошмар какой-то.
-- Милая, любимая, солнышко моё! Прости меня, прости меня, дурака, не смог я дозвониться и предупредить, а потом запамятовал. Любимая!
Игорь присел и обнял жену. Покрывая её лицо поцелуями, он гладил её по волосам и шептал нежности.
Игорь сам снял ботинки, взял на руки Иринку и, не переставая целовать, понес её в кровать.
-- Сумасшедший!
-- Люблю тебя!
-- И я тебя люблю, Игорёчек, -- прошептала счастливая Ира.
Они долго занимались любовью, а потом, обнявшись, уснули. Руки любимой жены крепко обвили его шею, так туго, что Игорь чуть не задохнулся. А потом ушёл в небытие, погрузившись в сладкий сон.
***
Проснувшийся Валёк заорал на всю камеру:
-- Новенький повесился!
-- Да и хрен с ним! Кто он такой вообще? -- поинтересовался урка с худыми жилистыми руками.
-- По сто пятой шёл вроде, -- вспомнил рассказ новенького Валёк. -- Жену по пьяни бутылкой по голове огрел. Та и скопытилась...
Игорь был мёртв. Но в последние мгновения жизни он был счастлив, это точно.
2004
Когда тухнут мечты
-- Проводишь меня? -- спрашивает Настя.
Я пытаюсь открыть глаза. Ресницы склеены, так что мне надо протереть глаза. Открываю глаза. Надо мной тонкий Настин силуэт. Тело ломит, мозг разрушен. Где я? Сушняк жескарёвый.
-- А?
-- Ты меня проводишь? -- повторяет она.
Хриплю:
-- Погодь.
Встаю. Шатаясь, добредаю до стола. Вижу, что из всех напитков осталось только шампанское. Прикладываюсь к бутылке. Горлу легче, откашливаюсь, закуриваю, постепенно припоминая свою биографию за последние два дня.
Новый год вспоминается без труда. Встречали у Михи. Хорошо отметили, это точно. Потом поехали с Настей ко мне. Первое. Отмечали уже вдвоём, но потом завалились друзья. Ага, точно. Потом... Потом я, кажется, отключился. Я дома.
-- Сколько времени? Где все?
-- Пятый час, скоро утро, все уже разошлись, мне тоже пора -- мама беспокоится. Так ты меня проводишь?
При мысли о том, что мне надо одеваться, выходить в морозную ночь и переться куда-то на другой конец города, мне становится хреново. Сажусь на диван, голову на подушку, прикрываю глаза. Вот теперь очень хорошо.
-- Да, Настён, конечно. Сейчас, минут пять подожди.
Считаю про себя до трёхсот, очень медленно, чтобы не нарушить сонный кайф и покой в теле. Мне хорошо...
***
Звонит телефон. В сознание вкрадчиво проникает незатейливая мелодия. Ощущение, что она разъедает мозг. Мне вскрыли череп и поливают мозги кислотой. Просыпаюсь. Голова переживает серию ядерных взрывов. Встаю -- в глазах темнеет.
На ощупь нахожу трубку. Моё "алло" слышится как "кхло".
-- Андрей! -- слышу голос Настиной матери. -- Андрей! Ну, наконец-то! Весь день звоню! Что случилось? Где Настя? С ней всё в порядке? Мобильный не отвечает! Ни твой, ни её! Дай ей трубку!
Настя! Озираюсь, но её нигде не видно. Похоже, в туалете. На том конце надрывается тётя Юля.
Прокашливаюсь и отвечаю:
-- Тётя Юля, всё нормально, я как раз собирался её проводить. Сейчас дам ей трубку.
Обхожу квартиру, заглядываю в ванную и туалет, осматриваю кухню -- Насти нигде нет. Психанула и ушла сама?
-- Тёть Юль, видимо, пока я дремал, она взяла такси и уехала сама. Не переживайте, скоро приедет.
-- Ты её посадил в такси? Во сколько это было?
-- Э-э-э... -- вспоминаю Настино "пятый час, скоро утро...". -- Часов в пять.
-- В пять? Пять?! Уже одиннадцатый час!
-- Дня? -- на автомате уточняю я.
-- Ночи!!! Да что же это такое! -- захлёбывается трубка. -- А-а-а!
Тётя Юля рыдает. Я резко трезвею...
***
Когда тухнут мечты, а реальность перестаёт раздражать... Когда делаешь не потому, что хочешь, а потому, что надо... Когда в душе -- вакуум, а температура сердца достигает абсолютного нуля... Тогда -- надо выпить. И пусть водка пьётся как вода, а пиво ты глотаешь не с наслаждением, а огромными частыми глотками, главного -- алкогольного опьянения -- ты добьёшься.
Настю, вернее её синий вздутый труп, нашли какие-то рыбаки. Ёе долго насиловали, потом ещё дольше били монтировкой по голове. А потом сбросили в озеро.
Мечты именно тухнут, распространяя гнилостно-сладкий запах недостигнутой цели: жизнь с самой лучшей девушкой из всех, которые встречались тебе. Жизнь с девушкой, в которую ты влюбился сразу и бесповоротно. Жизнь с девушкой, во всём тебя понимающей и мечтающей родить тебе детей.
Прощаясь с мечтами, ты заливаешь в себя всё больше и больше. Алкоголь ураганным ветром развевает внутреннюю вонь, и наступает пробуждение разума, очищенного от горечи и обиды на себя, её, того таксиста, жизнь. А мечты и цели, только что бывшие в последней стадии разложения, воскресают, и снова ярки и прекрасны, и, очень важно, близки.
И я воскрешаюсь вместе с ними. Воскрешаюсь от её голоса:
-- Проводишь меня?
Я пытаюсь открыть глаза, но они не открываются. И тогда я вытягиваю руки, нахожу Настю, обнимаю её и тащу к себе. Пытаюсь поцеловать, но она уклоняется и повторяет вопрос:
-- Ты меня проводишь?
-- Да, любимая. Будешь моей женой?
2008
Мелочи жизни
Вечер пятницы. Невыносимо хочется курить. Вчера ещё было терпимо, но сегодня...
Сижу дома. Друзья все курят, а под пиво вообще беспрерывно смолят. Так что на сегодня -- всем отбой, боюсь сорваться. Утешает мысль о том, что курение вредит здоровью.
По телевизору постоянно показывают, как кто-то курит. Какой-то супергерой смачно закуривает, затягивается и стряхивает пепел. Переключаюсь. Фотомодели за кулисами. Тоже курят, б..... Переключаюсь. Футбол. Наконец-то никто не курит. Успокаиваюсь, устраиваюсь в кресле удобнее и... О, Боже! Зачем, скажите мне, зачем мне показывают тренера? Зачем он курит? Нервы не выдерживают. Вырубаю телевизор, закидываю пульт под кресло и одеваюсь, чтобы выйти на улицу за сигаретами.
-- Ты куда? -- спрашивает жена Юлька.
Она лет десять смолила, но из-за беременности бросила и с тех пор не курит. Нет, к решению бросить меня никто не подталкивал, сам решил, но Юлька поддерживает и не даёт сорваться. Жаль, но у меня не хватает ума оценить это. Так что просто срываюсь на неё.
-- Чего за допрос? -- зло ору я. -- Я уже шага без контроля ступить не могу?
-- Не ори, ребёнка разбудишь. Но и сам больше не спрашивай, куда я иду.
-- Да мне оно на хрен не нужно, -- распаляюсь я.
-- Вот и отлично.
Юлька отворачивается и склоняется над книгой. Трезво оцениваю всю степень собственного слабоумия, но мне плохо и хочется, чтобы плохо было всем.
-- Отлично? Да иди ты на х.., дура!
-- Пойду, да не на твой! -- слышу за спиной.
Хлопаю дверью и выхожу в тёмный пятничный вечер.
***
Не выдерживаю и прямо у входа в магазин открываю пачку, крышка, закреплённая акцизной маркой, не хочет открываться, рву с мясом, вытаскиваю сигарету и закуриваю. Дым струится по моим лёгким, никотин поступает в кровь, лёгкое головокружение и долгожданное успокоение. Хорошо!
Вслед за этим приходят угрызения совести. Не сдержался, закурил, нагрубил Юльке. Дурак. Надо идти исправляться.
Докуриваю и неспешно иду домой, наслаждаясь погодой. Декабрьский снежок лезет в глаза, застревает в волосах и липнет на ресницах. Ботинки утопают в снегу. По пути покупаю букет роз для Юли.
На звонок к двери никто не подходит. В душе зарождается беспокойство. Открываю своим ключом, стряхиваю с ботинок снег и захожу домой. Темно и пусто. Дома никого нет: ни жены, ни ребёнка. В смятении, ни снимая обуви, нахожу телефон и звоню тёще.
-- Тёть Марин, здравствуйте! Юлька у вас?
Без эмоций тёща холодно отвечает, что Юля завезла сына и уехала. Куда уехала? Не сообщила. Кладу трубку. В голове крутится её последняя фраза "Пойду, да не на твой!", ускоряя развитие ревности. Звоню на Юлькин сотовый, но абонент недоступен. Покрываясь холодным потом, вспоминаю, что её мобильник весь день заряжался, следовательно, она отключила его нарочно.
Ревность остужают весёлые мысли о том, что наверняка сидит Юлька с какой-нибудь из подружек, да винцо потягивает, жалуясь на меня. Ладно, хотел сегодня дома посидеть, да, видно, не судьба. Набираю Сашкин номер.
-- Вы где? Бухаете? Ну, ясно, что не в театре. Ага, подъеду.
Запираю дверь и еду в кабак.
***
Друзья уже изрядно поддатые и навеселе. Рядом сидят какие-то незнакомые девчонки.
-- О, Андрюха, здорово! Садись!
Находят место, заказывают пиво и рюмку для водки. Лица раскрасневшиеся, довольные. Им-то что? Холостяки! Всю неделю работают, зато потом все уик-энды отрываются. Уже внимательнее вглядываюсь и вижу, что нет Серёги.
-- А Серёга где? -- спрашиваю.
-- Да ему позвонил кто-то, он моментом сорвался, -- удивлённо жмёт плечами Саня. -- Случилось там у него что-то дома.
С Серёгой мы на штыках, всё из-за Юльки. Он меня с ней и познакомил когда-то, представлял её как свою девушку. Юльку я у него отбил, но не судите строго: любовь зла, влюбишься и в девушку друга. На нашу свадьбу Серёга не пришёл, хотя приглашали.
Вот потому-то и заколотилось у меня сердце взволнованно после Саниного сообщения. Втихаря, чтобы никто не увидел, набираю зачем-то Серёгин номер. Тщетно: абонент недоступен. Мне становится всё ясно. Правда, не легче. Единственное желание -- это найти их. Но где искать? Остаётся расслабиться и получить удовольствие.
Друзьям рассказывать ничего не стал: на фиг мне их натужные сочувствия?
Пиво в горло не лезет, водка тоже. Но иного желания, кроме как напиться в хлам, у меня нет...