Дмитрий НикитинБУМБАРАШИЛИ ЕЩЕ ОДНА ОХОТА НА СНАРКА
Глеб раздвигал стволом карабина пряди мха, свисавшие с толстых, будто надутых зеленых ветвей. Бруно шел за ним, как велели — след в след, старательно обходя лужи с бурой, почти черной водой. Они почти час брели в душной полутьме по прогалине высохшей речушки. Над головами в сплошной свод переплетались кроны здешних безлистных растений.
— Только не Зверобой! Во-первых, нам до зверей еще далеко. А, во вторых…
Впереди из теснины стволов высунулось и закачалось в воздухе что-то длинное, живое, плоское. Тусклый блеск хитиновых пластин, волнообразное движение множества тонких лапок. Покачав передней частью бронированного тела, двухметровая сколопендра плавно соскользнула вниз. В горле Бруно застрял крик, в кобуре — оружие, он не мог оторвать взгляда от устремившейся к нему гигантской многоножки.
— А, во-вторых, я не охочусь! — невозмутимо продолжил егерь и шагнул в сторону.
Бруно отскочил в другую. Сколопендра промчалась между ними и влетела с размаху в ближайшую лужу. Из темной воды тут же появилась сплюснутая голова, собранная из ребристых костяных щитков — без глаз, но с широкой щелью пасти. Глухо хлопнули челюсти, сдавив тисками извивавшуюся многоножку. Ее когти и жвалы беспомощно скользили по панцирю водяного чудовищ, которому, впрочем, тоже оказались не по зубам хитиновые доспехи. После нескольких отчаянных попыток многоножка, наконец, вырвалась, оставив часть лап в пасти врага, и, прихрамывая, скрылась в зарослях. Ее победитель потряс головой, проталкивая добычу в глотку, и ушел под воду.
Бруно успокаивал дыхание:
— Ну, у вас и страшилища!
Глеб усмехнулся, подошел к луже, присел, примерился и, к изумлению Бруно, быстро сунул туда руку. Через мгновение егерь разогнулся, вытягивая за угриный хвост что-то похожее на черепаху. Оно скрежетало челюстями, щелкало, как ножницами, узкими лезвиями костяных плавников.
— Это филолепид. Он, в общем, мирный. Только не любит, когда на голову наступают. — Глеб осторожно опустил черепахо-рыбу обратно в лужу. — Артоплевра, та вообще растительноядная. Бараши, впрочем, тоже… А они из всех местных самые опасные. Ты ведь к барашам прилетел?
— Еще к ложным скорпионам.
— Ну, они друг с другом связаны. — Глеб покрутил головой, словно к чему-то прислушиваясь. — Да, бараши… Ты вот со своим «Зверобоем» Фенимора Купера вспомнил, а мне на ум Кэролл приходит.
— Кэролл?
— «Охота на Снарка». Хотя тебе-то как раз Буджум нужен.
— Почему Буджум?
— У Кэролла есть Снарк и есть Буджум. А у нас есть бараш и… Как его назвать-то? Бумбараш! Ложись!
Последнее слово Глеб произнес таким страшным свистящим голосом, и Бруно, не задумываясь, бухнулся вниз лицом.
Над ним что-то сильно хрустнуло, влажно вздохнуло, по спине ударили дождем горячие капли… Потом вдруг стало очень светло, хоть разглядывай каждый камешек. Спину и затылок пекло как под открытым солнцем. Очевидно, так и было. Бруно продолжал послушно лежать, пока перед носом не появились ботинки Глеба с толстыми, антигравитационными в случае надобности подошвами.
— Что это было? — Бруно разглядывал, задрав голову, аккуратную проплешину в своде ветвей. Через дыру вольно синело небо Девоны.
— Да завелась крупная тварь. Вроде бронтозавра, только без лап. Хотя, может, и есть лапы. Сидит в болотных ямах, хватает всё вокруг. Шею иногда на двадцать метров высовывает. Если это, конечно, шея, а не конечность. — Глеб улыбнулся. — В общем, не знаю. Я же простой техник, хоть и с первичной биоподготовкой. А давай вместе посмотрим на это длинношеее! Всё равно ведь мимо идём. Классифицируем хотя бы предварительно…
— Да и я тоже не биолог, собственно, — признался Бруно, — Работаю на MWESCO, проект SETI. Поиски внеземного разума.
— Разум? — Глеб недоверчиво покачал головой. — Тут же средний палеозой. Как на Земле четыреста миллионов лет назад. Ни один зоотип до высших форм пока не развился. Какие разумные? Если ты про скорпов, им даже до муравьев далеко.
— Понимаешь, не в них одних дело…
За очередным поворотом высохшего русла в конце зеленого тоннеля разлился, наконец, дневной свет. Еще несколько шагов, и перед путниками открылась котловина Малого Скорпионьего озера. Сильно обмелевший водоем обрамляла стена голоросов — трубчатых раниофитов. Дальше вверх по склону простирался лес древовидных плаунов и папоротников с раскидистыми кронами-метелками чешуйчатых ветвей. Еще выше уходило за горизонт пустынное нагорье, изрезанное оврагами и каньонами. Озерная вода искрилась под жаркими лучами местного солнца. У него, в отличие от планеты, не было имени — только безличный номер в галактическом каталоге.
— Вон! — егерь дернул Бруно за рукав, указывая на что-то на дальнем берегу. — Смотри!
Бруно поднёс к глазам бинокль и разглядел большую грузную ящерицу, вернее, конечно, амфибию, которая с трудом волочила по земле объемистое брюхо.
— Стегоцефал?
— Кто? Нет! Какой стегоцефал с таким хвостовым плавником! Ихтиостега это. Стегоцефалу до нее, как нам до утконоса. Ты на скорпов смотри! Вон же они, впереди.
Бруно повел бинокль и действительно обнаружил представителей вида Pseudoscorpionida devonica giganteа. Настоящих скорпионов на Девоне не было, поэтому этих, ложных, обычно звали просто скорпами. Штук десять буро-желтых существ, похожих на продолговатых крабов-переростков, тащили от озера небольшую шипастую акулу. Хищница, видимо, забралась сюда за рыбьей мелочью, но застряла из-за падения уровня воды. Но на акулу, похоже, имела виды и настойчиво бредущая за скорпами ихтиостега.
Скорпы, однвако, не собирались так просто расставаться с трофеем. Половина из них, выставив клешни, атаковали ихтиостегу с боков. Другие направили в морду амфибии длинные палочки, уперев их основания в землю. Отмахиваясь рыбьим хвостом от фланговых нападений, ихтиостега потыкалась в возникший на пути частокол, тяжело развернулась и поползла обратно к озеру. Скорпы тут же подхватили акулу и стали дружно пропихивать ее через заросли.
— Заметил? Они везли акулу на волокуше! А потом разобрали носилки на пики! — выкрикивал Бруно вслед егерю, который вдруг пустился бегом вдоль берега озера. Бруно не поспевал за ним, опасливо поглядывая под ноги. Среди мертвых водорослей возились мокрицы и ногохвостки. — По-моему, использование орудий — признак разумности!
— Не обязательно! — донесся ответ. — Земные муравьи и осы тоже используют. Еще крабы, осьминоги…
Финишировал Глеб с большим отрывом. Осмотрел место битвы с ихтиостегой, подошел к голоросам и, не дожидаясь спутника, взлетел на антигравах и приземлился уже на той стороне зарослей.
Бруно несколько минут колебался — дожидаться егеря в одиночестве на берегу или последовать за ним в лес? С озера послышался всплеск. Бруно оглянулся. На него, стоя в воде, уставилась выкаченными глазами давешняя ихтиостега. А, может, и другая. Та, кажется, была поменьше. Или это потому, что вблизи… Настоящий крокодил, только какой-то мягкий и толстый. Бруно шагнул от берега, достал пистолет и издалека погрозил ихтиостеге. Земноводное широко распахнуло пасть, показав острые щучьи зубы, и двинулось вперед. Хоть и не любил Бруно взлетной обуви, выбора, похоже, не оставалось.
Он еле удержал равновесие над раниофитами, а при посадке отбил подошвы и выронил бинокль, к счастью, на пузыри каких-то грибов. Глеба нигде не было видно. Только следы, уходившие вглубь леса. Подлесок в папоротниковой чащобе отсутствовал, зато повсюду лежали или стояли, накренившись и уцепившись ветками за соседей, поваленные древовиды. Их полусгнившие стволы были густо облеплены нитиевидными и губчатыми мхами, разнообразными грибами и псилофитами. Бруно хотел покричать, позвать егеря, но не решился. Вдруг услышит какой-нибудь хищник? Хотя тут с сухопутными плотоядами, вроде, негусто, но всё же… Он достал пистолет и, вытянув руку вперед, побежал, поскальзываясь, по протоптанном на моховом ковре тропинке.
— Вот она, Тьмускорпионь! — произнес Глеб, когда запыхавшийся Бруно с разбега ткнул ему стволом в спину. — Ты пистолет убери. Всё равно я перед выходом его разрядил, а руки лучше держать свободными.
Пистолет действительно оказался без обоймы. Бруно хотел высказаться, но промолчал. Сунул, не глядя, оружие в кобуру и встал рядом с егерем. На голой поляне поднимался вровень с верхушками деревьев гладкий глиняный конус. Пространство вокруг было усыпано пустыми белыми раковинами, напоминающими закрученные в бараний рог раковины аммонитов.
— Да, это от барашей, — ответил, угадав вопрос, Глеб.
По поляне бегали по кругу со скрежещущим топотом, ритмично стуча поднятыми клешнями, скорпы всех размеров — от молодых, размером с лимон и такого же ярко-желтого цвета до матерых коричневых громил величиною с кабачок. Из леса и из круглых отверстий в основании конуса выбегали всё новые большие и маленькие скорпы, присоединяясь к общему танцу у доставленной к их жилищу акулы. Потом пришел черед пиршества. Первыми подходили самки с утолщениями выводковых камер или с крошечными детёнышами на спинах, за ними — взрослые самцы, следом — подростки. Скорпы аккуратно отщипывали клешнями кусочки рыбы и переправляли ко рту похожими на маленькие ручки хелицерами. Через десять минут от туши осталась лишь разобранная кучка костей, да и те зачем-то потащили в норы.
— А ведь земные паукообразные никогда не были общественными животными! — заметил Глеб, — Может, переименовать девонских в скорпионовидных муравьев или термитов? Хотя морфология у них совсем другая…
— Это всё хорошо, но мы ведь к барашам шли, — нетерпеливо высказался Бруно. — Далеко они?
— Да где-то здесь, рядом. Только как найти? Сегодня скорпы к ним не пойдут, им акулы хватит.
— Что же делать? Мне пустых раковин мало.
— Если дело срочное, давай сами поищем твоих пульмонат. Не должны они быть слишком далеко от скорпионника.