— Хочешь, узнать, где тут взрывной бараш?
— Да, бумбараш.
— Что же, — Бруно погрузился в свой нот, перебирая снимки. — Например, например… этот бумбараш, третий слева.
— Так, теперь отходим подальше!
Глеб отодвинул Бруно за спину, сорвал с плеча карабин и выстрелил с лёту, едва опустился ствол.
Улитка с пробитой насквозь раковиной дёрнулась и свалилась на землю. Через мгновение глаза резанула вспышка яркого зеленоватого света. В лицо ударила тугая воздушная волна, сверху с деревьев сыпалась труха и мелкие многоножки. Древовид, на котором сидела улитка, устоял, но накренился; взрыв разворотил ему ствол до мягкой сердцевины.
— Поздравляю, Бруно! Не думал, что справишься всего за день.
— Так я этим на Земле весь последний год занимался. Здесь только последние данные уточнил.
— Так как же скорпы отделяют Снарков от Буджумов?
— Пигментационные пятна. Мы их не различаем, а ложные скорпионы видят в ультрафиолете.
— Что-то такое я и предполагал, если честно. У бумбарашей, значит, просто другой окрас.
— Не так всё просто! Тут своя система…
— Бруно, подожди с научными подробностями! Ты такое открытие сделал! Представь! Теперь мы не будем больше шарахаться от каждой улитки. Просто посмотрим на нее через светофильтр. Давай это отметим! У меня припрятана бутылка шипучки!
— Глеб! Всё гораздо серьезней!
— О серьезном потом!
— Хорошо! Теперь говори, что за система!
Бруно с сомнением посмотрел на повеселевшего после шипучки егеря, но вывел в ноте крупным планом снимок спиралевидной раковины улитки. Потом изменил что-то в настройках, и на витках ракушки проступили линии пятнышек.
— Смотри! Видишь? Последовательно: кружок, треугольник, горизонтальная черта. Ниже: треугольник, черта, круг. Еще ниже: черта, круг, треугольник.
— Похоже на тест для дошкольников. — Глеб потер лоб. — Да ладно, Бруно, каждый видит в случайных пятнах что-то своё. Особенно, если пробует их как-то осмыслить.
— Это был снимок обычного бараша. Из тех, что сегодня взяли скорпы. — Бруно открыл новую картинку. — А вот снимок того, которого ты взорвал. Тот же тест, но в последней линии ошибка: кружок, черта, треугольник. Кружок дважды на первой позиции.
— Слушай, что ты этим хочешь сказать?
— Я не знаю точно, разумны ли девонские ложные скорпионы, но тот, кто рисует им эти пятнышки, определенно разумен.
— Как это рисует?
Бруно глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду.
— Сочинили когда-то фантастическую историю. Как три миллиона лет назад на Земле кто-то воздействовал на питекантропов, чтобы развить у них мышление. Показывал нашим предкам стимулирующие картинки. Похоже, тут проделывают что-то похожее с ложными скорпионами. Стимулируют интеллект. Если скорпы решают логическую задачу правильно — получают еду. Если ошибаются — погибают. Такое вот поощрение умных и отсев глупых. Ты, думаешь, зачем около скорпионника пустые раковины выложены? Я тебе потом съемку покажу. Молодые между раковин бегают, изучают. Школа это у них.
— Так, наверное, это кто-то из ваших и занимаются всем этим прогрессорстом! Только почему мне об этом неизвестно? Секретные исследования?
— Нет, это не наши. Ни с Земли, ни из колоний. Не было никаких похожих проектов. И скрыть такое невозможно. Кроме того, я самые первые снимки барашей отыскал. Экспедиции, что Девону открыла. На них эти тестовые задания уже проявляются… И еще. Самое главное. Изучили образцы тканей этих бумбарашей. Что уцелели при взрыве. Так вот, там без генной инженерии не обошлось. Недоступного для нас уровня.
— Брось! Получается… Чужие, что ли? Другая космическая цивилизация?
— Выходит, да.
— Нет, не может быть, чтобы мы этих братьев по разуму до сих пор не замечали!
— Галактика большая. Может, они навстречу нам идут с другого края Млечного пути. Вот только сейчас и начали друг друга нащупывать.
— Да нет! Я говорю, почему мы на Девоне их до сих пор не нашли. Мы ведь тут уже десять лет, а ты говоришь, что они здесь были с самого начала…
— А пятнышки на улитках почему за эти годы не разглядели? Потому что специально не искали! И пришельцев на Девоне тоже не искали, пока случайно не обнаружили искусственно сделанное существо, и не задумались — откуда оно могло взяться. К тому же самих пришельцев, судя по всему, здесь нет…
— Как нет?
— Перемещение крупных объектов в надримане мы бы зафиксировали. А вот подпространственные инфоропакеты перехватить нельзя. Думаю, когда-то, еще до нас, чужие забросили на Девону автоматические системы, что-то вроде наших наноботов. Они и работают в естественной среде с зародышами улиток…
— Скажи просто — как нам их искать?
— Никак! Не обнаружить этих наноботов нашим оборудованием. Представляешь, как они нас обогнали? Встроить подпространственный передатчик в объект атомарных масштабов! — Бруно выдержал паузу. — Но можно сделать так, чтобы они нас сами нашли!
Глеб воздержался от нового вопроса. А Бруно продолжал:
— Я просмотрел через свои фильтры все старые записи, и заметил одну особенность. Обычные бараши ползают с одними и теми же пятнышками, пока их не заберут и не съедят. Новые тесты — у новых улиток. А вот у бумбарашей, которых отсеивают, не так. У старых улиток через какое-то время пятнышки меняются. Тоже тесты с ошибками, но другие. Как-то их чужие обратно перекрашивают, чтобы снова использовать.
— И что нам от этого?
— Очевидно, их информационный канал — с обратной связью. Наноботы с Девоны информируют свой центр о том, как идет работа, и получают оттуда инструкции. А теперь, предположим, мы на бумбараше таким же пигментом своё послание напишем. Чтобы чужие поняли, что тут, кроме ложных скорпионов, настоящие разумные есть.
— Какое послание? Строение молекулы водорода?
— Что-нибудь попроще. Например, схему местной звездной системы. Девона четвертая планета и единственная с крупным спутником. Вот так и изображу. Кружочками.
— Но рисовать буду я! — заявил решительно Глеб. — . Тебя к бумбарашу, извини, не подпущу. Не имею права. Сам нарисую. Если не взорвусь.
Назавтра егерь при помощи невидимого для человека пигмента изобразил на одном из бумбарашей придуманную Бруно схему с местным солнцем и планетами. Следующим утром скорпы, явившиеся, как обычно, за барашами, оказались в полной растерянности. Они долго бегали от одной улитки к другой, но так и не смогли ни на ком остановить свой выбор. Бруно снял барашей в ультрафиолете и загрузил данные в нот.
— Что они? — нетерпеливо спрашивал Глеб. — Ответили?
— Интересно, интересно! Смотри! Во-первых, на этот раз новые задания на всех барашах. Во-вторых, все задания — на календарь. Вот сначала они дают схему вращения Девоны вокруг своего солнца. А это — их система счета времени. Ага, восьмеричная. Черточка, значит, часть дня. Час, так скажем. В их часе примерно три наших. Восемь черточек — сутки, обозначено крестиком. Восемь крестиков — крестик в кружке, это их неделя. Восемь недель — крестик в двойном кружке, месяц. А год — пирамида. И нужно определить — правильно ли обозначена продолжительность года. В месяцах, неделях, днях и часах. Сейчас пересчитаю…
— Слушай, они нас что, на математику проверяют?
— На элементарную астрономию скорее… Ладно, вот что получается пока с правильными и неправильными решениями. Эти вот улитки — нормальные, а те, которых я отметил, бумбараши. Надо несколько нормальных барашей к скорпионнику отнести, а то пострадали они из-за нас. Пробей им только раковины, чтобы поняли, что безопасные…
— А они точно не взорвутся? — спросил Глеб.
— Обижаешь! Но, хочешь, прострели их на всякий случай из карабина.
— Ладно, соображу что-нибудь. Ну а с бумбарашами что будем делать?
— Продолжать через них диалог. Сейчас я им плоскую проекцию местного скопления дам. И расстояние в световых годах, пирамидках этих, отсюда до ближайших звезд.
— Здорово, Бруно! Это же контакт! Понимаешь, первый контакт! Теперь осталось только галактическими координатами обменяться и можно экспедиции посещения друг к другу посылать!
— Эх, Глеб! Не думаю, что всё у нас получится так сразу…
И точно — следующим утром ничего не случилось. На барашах оказались обычные тесты на общую логику. Бруно предложил егерю предоставить улиток скорпам, а самим запастись терпением. Может, как раз сейчас где-нибудь за тысячи светолет отсюда решается судьба контакта.
Глеб решил, пока есть время, сходить на озеро, проведать слизевика. Настроение у егеря было тревожным, возможно, из-за признаков скорой грозы. Воздух будто отяжелел, пек знойным жаром. Пока дошел до озера, из-за гор уже поднималась мрачная стена грозовой тучи, непрерывно озаряемая вспышками молний. Пока негромко, но уже солидно-басовито гремел отдаленный гром. Глеб не раз был свидетелем сильных гроз, но что-то казалось на этот раз ему необычным. Бурлящая черно-сине-серая изнанка тучи заслонила уже половину небосвода. Солнце какое-то время просвечивало вишневым диском в сгущавшемся сумраке, но потом совсем пропало из вида. Сразу стало темно и холодно, резкие порывы ветра сгибали до земли прибрежные голоросы, в лесу трещали и ломались древовиды, по озеру шли окаймленные белым штормовые волны. Пора было бы бежать в лагерь и срочно заякорить бунгало, чтобы не унесло куда-нибудь вглубь материка. Но Глеб оставался на берегу. Разгул стихии, похоже, заворожил и слизевика. Подняв вверх динозаврью шею, он возвышался утёсом среди бушующих волн.
Раскаты грома раздирали мирозданье. Вспышки молний ежесекундно превращали мрак в слепящий черно-белый контраст. В центре бури возвышался слизевик, он словно притягивал к себе атмосферные разряды, по какой-то причине не причинявшие ему никакого вреда. В какой-то момент над грибоидом застыл столб пульсирующего электрического пламени, стекавший искрящимся потоком по каплевидному телу чудовища. Потом миксомицет засветился сам. Всё ярче и ярче, разгораясь в огромную шаровую молнию — новое злое солнце, взамен прежнего, скрытого тучами. И тут Глеб понял, нак