рнее, говорил-то все больше сам Бил. Он смекнул, что я приехал «оттуда», даже обронил какое-то замечание о «бедных европейцах», но вообще-то моя личность его мало интересовала. С тем большим рвением он рассказывал о себе, и уже через пять минут я знал все о Биле, его работе, семье, как он объяснился в любви своей Бесс.
— Австралия — самая демократическая страна в мире, — самодовольно твердил он. — Никто не может помыкать другими. Допустим, я работаю на владельца этой машины, все равно я сам себе хозяин — не захочу на работу выйти, могу дома остаться. Живу в таком же доме, как мой босс, у меня в комнатах не хуже, чем у него. Конечно, он владеет собственной машиной, зато я могу сколько угодно пользоваться этой. Каждое воскресенье вывожу семью за город.
Внезапно Бил нажал ногой тормоз, да так, что машина с полквартала ехала юзом. Я удивленно вертел головой: что случилось? Ничего особенного, просто Бил приметил еще двоих клиентов: тощего юнца и краснощекого здоровяка, от которого попахивало пивом. Им нужно было в совсем другой конец города, но это Била ничуть не смущало.
Новые пассажиры были поглощены обсуждением предстоящих скачек, они стали допытываться у меня, что я думаю о фаворитах. Пришлось с сожалением признаться, что я плохо осведомлен об австралийских рысаках. Оба чрезвычайно удивились, но их утешил Бил, великолепный знаток конного спорта. Обо мне они совсем забыли, и я даже обрадовался, когда Бил подобрал еще одного пассажира, который заговорил о погоде.
Тема и впрямь злободневная: было безветрие, температура воздуха — тридцать восемь градусов. Новый собеседник заверил меня, что в Аделаиде летом далеко не всегда так жарко. Обычная дневная температура — около тридцати градусов. Зато зимой холодно, приходится надевать пальто, шляпу, перчатки.
Аделаида оказалась почтенным и несколько престарелым городом; дома затейливо разукрашены в викторианском стиле. Внезапно Бил опять затормозил так, что нас всех швырнуло вперед. Я спрашивал себя, куда он втиснет еще людей, но оказалось, что любители скачек выходят. Расплатившись по таксе, которую Бил определил неведомо по какому принципу, они непринужденно перелезли через ограду великолепного парка и улеглись на травке под развесистым деревом. С удивлением я обнаружил, что всюду между роскошными клумбами лежат или сидят люди. Кто-то спал, кто-то ел, две женщины вязали, дети играли в прятки среди цветов, влюбленные нежно обнимались, точно они были в лесной глуши, а не в нескольких метрах от заполненного пешеходами тротуара.
— Видимо, в ваших парках нет объявлений «По газонам ходить воспрещается», — заметил я.
— Конечно, нет, — подтвердил Бил. — У нас свободная страна.
Немного погодя он снова остановил машину, теперь у большого здания, в котором помещались всякие учреждения. Я вышел, вышел и тот пассажир, которого занимала погода. По привычке я дал Билу чаевые, но он возмутился.
— Оставь их себе, приятель. Здесь демократическая страна. Привет!
Он дал газ и влился в поток машин.
— А что, все австралийские таксисты такие, как Бил? — спросил я нового знакомца.
— Конечно. А чему вы так удивляетесь?
Я пробормотал, что впервые приехал сюда, не знаю здешних порядков, попрощался и поскорее вошел в подъезд, над которым висела вывеска: «Отдел уличного движения». Обратился со своей проблемой к первому же служащему, но он счел, что дело слишком сложное, и предложил мне пойти к боссу. Начальник, плечистый мужчина лет шестидесяти, сидел за своим столом без пиджака, в одной рубашке, и пил чай. Только я открыл рот, чтобы объясниться, как он прервал меня, указав жестом на кресло:
— Садитесь. Как раз к утреннему чаю поспели. Вам с сахаром, с молоком?
— С сахаром, без молока, — ответил я, твердо решив отныне перенимать австралийскую простоту нравов, тем более что она пришлась мне по душе.
— С сахаром, без молока! — крикнул босс в полуоткрытую дверь, и тотчас появилась миловидная секретарша, неся стакан горячего чая.
— Слышу по выговору, вы из Европы, — продолжал босс. — Как там дела идут?
— Смотря где, — ответил я. — В некоторых странах…
Но босс, подобно Билу, явно предпочитал рассказывать, а не слушать.
— Я ведь побывал в Европе. Еще во время первой мировой войны. Вы знаете, конечно, что мы, австралийцы, помогли выиграть войну. Да, вот это жизнь была…
И он принялся со всеми подробностями описывать, как проводил отпуск в одном французском городишке. Я внимательно выслушал все до конца, после чего очень вежливо и скромно напомнил ему о своем деле.
— Ага, значит, вам нужно разрешение пользоваться в Южной Австралии машиной с левосторонним управлением.
— Простите, не только в Южной — во всей Австралии.
— К сожалению, — сказал босс, — я могу дать разрешение только для Южной Австралии. В каждом штате свои власти.
Достав бланк, он начал заполнять его, а потом спросил:
— У вас есть указатель?
— Указатель?
— Ну да, указатель поворота.
— Конечно, световой сигнал.
— Световые сигналы в Австралии не приняты. Нужно сигналить рукой или — если руль слева — указателем.
— Даже когда темно и руки не видно?
— Даже когда темно.
Он достал откуда-то длинный железный прут с большой жестяной рукой, выкрашенной в желтый цвет.
— А жена не годится? — осторожно справился я. — Я всегда с женой езжу. Она будет сидеть рядом со мной и высовывать руку, когда мне надо повернуть направо. Для левого поворота буду сам сигналить. Еще у меня есть дочь. Она сядет сзади и будет подавать сигнал «стоп».
— Ладно, — сказал босс. — Пойдем вам навстречу.
И он вручил мне разрешение.
— Спасибо, привет! — обрадовался я.
— Привет! — ответил босс.
Я возвращался в порт в отличном настроении. Шофер такси показался мне двойником Била, настолько он был на него похож. Как и надлежит настоящему австралийцу, я сел рядом с водителем и стал помогать Стану (так его звали) высматривать других пассажиров. В благодарность он не только подробно рассказал мне о последней рыбалке, но и одобрительно похлопал меня по плечу, когда мы расстались.
У докеров был обеденный перерыв, а после обеда они в рабочее время устроили собрание по важному вопросу — бастовать или нет. Так в тот день они и не приступили к разгрузке. Но мне сказали, чтобы я не волновался: моя машина и фургон стоят первыми на очереди. Их слова не очень-то меня успокоили, да что толку унывать? И под вечер я снова поехал в город, решил забрать паспорта.
В иммиграционном управлении меня встретили очень сердечно и тотчас провели в один из кабинетов.
— Рад видеть скандинава, — сказал гладко выбритый невысокий человек в ослепительно белой рубашке с «бабочкой» и засученными рукавами. — Садитесь. Как раз к чаю поспели.
— Спасибо, — ответил я. — Мне с сахаром, без молока.
В комнате собралось около десятка служащих, они весело переговаривались со мной, как со старым другом, и даже пригласили зайти в бар по соседству, где можно было развлечься, кидая стрелы в мишень.
— Где вы решили поселиться? — спросил меня коротышка в белой рубахе, когда я вернулся из бара и скова занял место в кресле у его стола.
— Извините, но я не иммигрант. Это полицейский почему-то отправил сюда мои бумаги.
Служащий уставился в потолок и после десяти секунд усиленного размышления радостно поделился со мной своим выводом:
— А ведь он прав. Иммигрантская книжка вам не повредит. Может быть, еще передумаете, захотите остаться в Австралии. Это же лучшая страна в мире, как вам известно.
— Если я соглашусь, бумаги можно получить немедленно? — справился я.
— Через десять минут.
Это решило вопрос. Действительно, через десять минут, получив три синие книжечки, я покинул управление. На пути у меня оказался книжный магазин, и я зашел туда, чтобы заодно купить путеводитель. Обожаю путеводители, особенно написанные чуть устаревшим языком и сообщающие вперемешку сведения о битвах, королевских любовницах, женских монастырях и национальных блюдах.
Выбор книг был очень богат. Я увидел десятки изданий, посвященных Англии, около дюжины повествующих о Париже и несколько путеводителей по прочим странам Европы, популярным среди туристов. Но сколько ни искал, не мог найти ни одной книги об Австралии.
— Об Австралии? — удивился продавец. — Таких нет.
Я ушел ни с чем. Было пять, час пик. Раздобыть такси удалось далеко не сразу, и в порт я попал не скоро: водителю нужно было сперва отвезти в четыре предместья других пассажиров.
На следующее утро докеры вообще не пришли. К счастью, забастовка еще не началась, просто они разгружали другие суда, почему-то пользовавшиеся привилегией. В среду грузчики появились снова, все такие же веселые и приветливые. Один бригадир даже поднялся на борт посмотреть мою машину. Он настолько увлекся, что попросил разрешения поближе ознакомиться с конструкцией фургона. Несколько рабочих его бригады тоже заинтересовались необычным экипажем.
— Да вы спустите их на пристань, там будет лучше видно, — предложил я.
Через полчаса машина и фургон стояли на берегу. Как только докеры окончили осмотр, мы попрощались с ними и тронулись в путь.
Я сравнительно быстро определил, какая из улиц выведет меня на нужное шоссе, но тут Мария-Тереза напомнила мне про совет служащего «Дома Австралии» в Лондоне: прежде чем отваживаться в путешествие, узнать в дорожном управлении, в каком состоянии дороги. Стоит ли? Мы ведь находились в наиболее густо населенной части Австралии, и купленная в Лондоне карта показывала, что местность здесь плоская, как блин. Подумав, я решил, однако, что Мария-Тереза права. Вдруг где-нибудь разлилась река или снесло мост. Это в Австралии не редкость. Но кого бы мы ни спросили, никто не мог сказать, где справочное бюро дорожного управления. Один полицейский надоумил нас обратиться в Королевский южноавстралийский клуб автомобилистов. Клуб помещался в великолепном здании, в нем были отделы регистрации, налогов, ремонта, путевого обслуживания, продажи карт, справок. Учтивый служащий, объявив, что Австралия сердечно приветствует членов всех королевских клубов мира, поглядел на нашу карту и показал совсем не на ту дорогу, которую я облюбовал.