Зато искреннее негодование всех небелых вызывает то обстоятельство, что они могут получить только неквалифицированную работу и им не приходится рассчитывать на сколько-нибудь приличное жилье.
Предрассудок против найма «цветных» на работу укоренился в Австралии очень глубоко. Даже официальные источники признают, что предприниматели и не пробуют испытать небелых на деле, причем оправдываются ссылками на отзывы других предпринимателей, которые сами никогда не нанимали «цветных».
Один абориген рассказывает:
«В Лисморе дали объявление, что нужен кондитер, Я послал заявление, приложил все необходимые документы. Меня попросили зайти. Я пришел в магазин и объяснил жене владельца, которая меня встретила, в чем дело. Она пошла в соседнюю комнату переговорить с мужем. Я слышал, как она сказала: «Он чернокожий». Муж подошел к двери, поглядел на меня и велел ей ответить мне, что место уже занято».
Вот откровенные строки из официального отчета Управления по делам аборигенов:
«Большинство туземцев обычно может рассчитывать только на временную, сезонную работу в сельскохозяйственных районах. Поэтому так много аборигенов все время переезжает и лишено возможности прочно обосноваться на одном месте. Понятно, в таких условиях не приходится говорить о нормальном воспитании и обучении детей. Семьям предлагают оставаться в резервации, тем не менее жена и дети чаще всего следуют за кормильцем, иначе он может оставить их без средств к существованию».
А как живется коренным жителям в резервациях? Лишь кое-где в домах есть водопровод и печки, в большинстве случаев люди зимой мерзнут, а летом изнывают от жары в сараях, где нет даже самых элементарных удобств. Да и то они живут роскошно по сравнению со своими собратьями (их больше половины), которые обитают в палатках или в сараях из ящиков и жести на окраинах городов и деревень. В этих лачугах чаще всего земляной пол, мебель заменяют ящики. Пищу готовят на костре, в лучшем случае на примусе. Водопровод и канализация, разумеется, отсутствуют.
Многие лишены и такого жилья, ютятся в конурах из двух листов гофрированного железа. Я часто слышал от обитателей этих трущоб, что строить что-нибудь получше просто нет смысла, ведь тебя могут в любой момент прогнать. Опасение вполне обоснованное: полиция часто проводит так называемые чистки и разрушает лачуги. С точки зрения гигиены такая мера оправдана, но в нынешней обстановке она приводит к трагедии: люди не получают взамен других, лучших жилищ и вынуждены снова сооружать лачуги, только в другом месте.
На каждом шагу «цветным» напоминают, что они парии. В гостиницы их не пускают. В кафе (под кафе в Австралии понимают обыкновенные столовые) если и пускают, то сажают где-нибудь в самом темном углу. Бани для них закрыты, в кино они могут сидеть только в первых рядах, в поезде им отводят самые плохие вагоны. Редкий парикмахер согласится стричь «цветного», а в магазинах я сам не раз видел, как темнокожим женщинам приходится ждать, пока продавцы обслужат всех белых. В больницах аборигенов размещают в особых, плохо оборудованных палатах, а на севере Нового Южного Уэльса была больница, которая вообще их не принимала. Аборигены и метисы, живущие по соседству с белыми или работающие с ними вместе, подвергаются унизительному обращению, ни о каком товариществе не может быть и речи.
Как правило, коренные жители мирятся с несправедливостью. В этом кроется еще одна из причин того, что возмутительные факты дискриминации в Новом Южном Уэльсе (и всей Австралии в целом) так мало известны. Казалось бы, аборигены в знак протеста будут намеренно нарушать законы. Но этого нет. Напротив, если обратиться к статистике, окажется, во-первых, что преступность среди аборигенов и метисов ничуть не выше, чем среди белых, во-вторых, чаще всего речь идет не о серьезных преступлениях (грабеж, взломы), а о таких проступках, как пьянство, бродяжничество, проституция.
Может быть, слепой протест выражается в отказе вносить «квартирную плату», которую власти требуют с обитателей резервации, чтобы «воспитать в них чувство ответственности»?
Единственный известный пример сравнительно энергичного протеста со стороны аборигенов — матч, который закончился дракой. Это небывалое событие произошло в одном из северных районов Южного Уэльса, где после долгих колебаний допустили команду резервации участвовать в первенстве по регби. Поначалу все шло хорошо, и доброжелательные люди радовались, что наконец-то нашлась область, где белые и небелые выступают наравне. Но давний антагонизм в конце концов прорвался. Вот что писали об этом газеты:
«Шестнадцать игроков и судья получили повреждения вчера во время десятиминутной потасовки в Вуденбонге, в которой участвовало пятьдесят человек. Один отправлен в больницу. Драка началась после того, как судья прекратил матч между туземной командой Вуденбонга и командой Маллангани, которая состояла только из белых».
Хотя газетный отчет основан на интервью с руководителем команды белых, чувствуется, что «цветные» не одни были повинны в скандале. Еще больше настораживает то обстоятельство, что команду Вуденбонга затем дисквалифицировали без какой-либо попытки провести объективное расследование.
Но даже в этом уникальном случае речь шла не о сознательном, организованном протесте. Да и откуда ждать протеста в Новом Южном Уэльсе, где аборигены и вообще «цветные» до такой степени угнетены, расколоты и пассивны[7].
Чем объяснить, что дружелюбные и гостеприимные австралийцы так бессердечно обращаются с коренным населением? Нельзя же все сваливать на «недомыслие и злонравие» отдельных лиц (как это иногда наивно делают)! Попробуем взглянуть на дело глазами самих же белых австралийцев.
Если спросить их, чем им не нравятся аборигены, смысл ответов сводится к тому, что те сами виноваты: они-де аморальны, ленивы, недобросовестны, нечистоплотны… Если подходить с нашими мерками (вернее, с нашими идеалами), можно даже обосновать это обвинение. Но тогда выходит, что достаточно «цветным» исправиться во всех перечисленных отношениях, как белые тотчас их признают.
Порочность этой подкупающе простой и удобной теории заключается в том, что недостатки «цветных» — следствие всех несправедливостей и предрассудков, а не причина.
Начнем с аморальности — под ней подразумевают проституцию и случайные связи. Она чаще всего вызвана тем, что семьи подолгу оказываются разрозненными, так как кормилец вынужден куда-то ехать на заработки. «Лень» и «недобросовестность» — естественные следствия того, что аборигены не могут рассчитывать на постоянные, хорошо оплачиваемые должности и продвижение по службе. Нечистоплотность не искоренишь, покуда люди не получат надлежащего жилья и детям не будут прививать нужные навыки в школах. Трудно бороться за чистоту без воды, а во внутренних областях страны, куда оттеснили аборигенов, с водой туго. Нет слов, многих несправедливостей удалось бы избежать, если бы коренные жители славились чистотой, трудолюбием, безупречным поведением. Но ведь сами же белые обрекли их на жалкое существование, так почему не проявить теперь добрую инициативу, не помочь аборигенам стать на верный путь?
Просто удивляешься, насколько распространено среди австралийцев убеждение, будто нет никакого смысла помогать коренным жителям. Дескать, они просто не поддаются перевоспитанию, в этом корень зла. Это более или менее осознанное стремление белых уйти от ответственности основано, разумеется, на старом, сто раз опровергнутом и сто раз возрожденном представлении, будто некоторые расы наделены менее развитым интеллектом. (При этом сторонников расистской теории нисколько не смущает вопрос: почему аборигены не стали умнее после длительного смешения с белыми?..)
Очень часто можно слышать, что аборигены будто бы в своем умственном развитии стоят на уровне одиннадцати-двенадцатилетнего ребенка. В подтверждение приводят почти единогласные свидетельства учителей, преподающих в смешанных классах. Учителя утверждают, что дети аборигенов нередко идут в числе лучших в первые годы обучения, но затем начинают заметно отставать от белых.
Нет никакого основания сомневаться в достоверности наблюдений опытных, заслуживающих доверия преподавателей; казалось бы, и впрямь получается, что от природы аборигены одарены хуже нас.
Но существует другое, гораздо более простое объяснение этого загадочного отставания, и я ни на минуту не сомневаюсь, что именно оно является правильным. До одиннадцати-двенадцати лет дети аборигенов резвятся и играют без забот, почти не задумываясь о несправедливостях. Позднее они начинают понимать, что принадлежат к дискриминированной группе общества. Они видят, что с их родителями обращаются иначе, чем с белыми мужчинами и женщинами, на каждом шагу слышат, что «цветному» нечего рассчитывать на такое же положение и заработок, как белому, и сами убеждаются в том, что их родители и родственники получают только черную или сезонную работу. Ясно, их самих ждет такое будущее. Чего же ради учиться, стараться быть лучшими в классе? Постепенно интерес к учебе падает. Примечательно, что одновременно в корне изменяется и характер: раньше веселые, доверчивые, жизнерадостные, дети становятся вялыми, замкнутыми.
Если требуются еще доказательства, подтверждающие верность нашего суждения, прочтите красноречивую выдержку из отчета, посвященного выбору профессии детьми белых и детьми аборигенов и метисов.
«Почти все белые дети не сомневались, что смогут добиться тех мест, о которых мечтают. Большинство цветных считали, что их мечты не сбудутся. Лишь немногие белые дети опасались, что получат неинтересную, неквалифицированную работу. Цветные дети чаще всего полагали, что им не достанется желанная работа».
Разумеется, есть в Австралии люди, отдающие себе ясный отчет в неприглядности положения аборигенов и пытающиеся хотя бы отчасти его улучшить. Один клуб организовал недавно в провинциальном городе соревнование матерей — у кого самый красивый и здоровый малыш. К всеобщему удивлению, в этом соревновании, имевшем большой успех, наряду с аборигенами приняли участие и белые. Религиозные организации проводят сбор одежды, устраивают для аборигенов рождество. Некоторые спортивные клубы принимают в свои члены коренных жителей. Известны случаи, когда белые родители охотно усыновляют «цветных» детей. В 1956 году Управление по делам аборигенов впервые смогло обеспечить «цветную» семью приличной квартирой в Сиднее.