И отчего-то отвел взгляд. Белек не верил глазам, не верил, что такое возможно. Да, изменился мир, но поколение-то людей прежнее, выросшее в той, другой эпохе. Ведь этот дядька в балахоне - его ровесник. Считай, вместе гоняли мяч, сидели за партой в школе и читали в учебнике истории про костры средневековой инквизиции и охоту на ведьм. Как мало, оказывается, надо… Как мало…
– Что там еще за беда?..
Мутная поволока никак не хотела сползать.
– Ну, давай, давай!.. - Белек беспомощно хлопал ресницами.
Ага. Машут белой тряпкой. Переговоры, значит. На виду показался парламентер, медленно выпрямился в рост, растопырил руки в стороны, дескать, безоружный я, не стреляй. Белек терпеливо ждал, пока тот приблизится. Сам сек по сторонам, прогнозируя возможную подлянку. Прокричал, видя, что парламентер забирает в сторону:
– Правее возьми!.. «Вот, ведь, дятел».
– Стой! Повертись кругом! Че надо, говори?
– Отдайте бабу!.. Мы уйдем…
– Нет у меня никакой бабы!..
Белек прикусил язык, осознав собственную дурость. Монахи-то думают, поди, что снайперов здесь целая рота.
– Ты один, что ли? - усомнился парламентер.
– Один…
– Слушай, отдай бабу по-хорошему. Хочешь, мы тебе других приведем? Выберешь. Можешь даже две взять…
– На хрена они мне, нахлебники?
– Ну как на хрена… - монах осклабился.
– Нет у меня никого! - рассердился Белек. - Валите с моей земли! Я вас не трогал!..
– Не… Ну нету, так нету… Че ж… - парламентер пожал плечами и потопал назад.
«Пристрелить его, пока не поздно, что ли… Черт…» - Белек поморщился с досады.
Монахи уходили. Вряд ли причиной тому стало неубедительное его вранье. Просто скоро стемнеет, а до Скита еще чесать полтора часа по сумеречному лесу. Белек деловито обшарил трупы у железной конструкции, собрал патроны и оружие. К утру от тел не останется и следа. Поработает служба бесплатной уборки мяса. Плохо, что к месту невольно прикармливались падальщики. Так и станут потом таскаться сюда. Сокращать поголовье кроликов и свинок.
Белек не покидал позиции до самых сумерек. Лишь когда в небе замелькали крылатые тени и послышалось тонкое попискивание, спустился в бункер. Тщательно запер вход.
Марина спала. Лежала на боку, обхватив свой огромный живот рукой, словно оберегала от кого-то. Белек согрел над лучиной банку консервов, вскипятил кружку воды. Сосновое смолье прогоняло затхлый дух подземелья, наполняло каптерку уютом деревянной избы. Белек поколебался и пристроил в углу еще одну щепу. Ничего, пусть горит. Вентиляция справится.
Девушка пошевелилась, открыла глаза.
– Будешь? - Белек пододвинул кашу.
Марина отрицательно помотала головой. Последнее время она почти не вставала и ничего не ела. Только пила воду.
– Просто спросил… - Белек вздохнул.
– Что… там? - девушка разлепила пересохшие губы.
– Да ничего. Твои приходили. Сто верблюдов предлагали за тебя…
Марина улыбнулась.
«Ничего. Смеется. Значит, нормально все».
Девушку Белек встретил неделю назад. Босая, с содранными ладонями, она бежала, не разбирая дороги, и даже поверхностный наблюдатель заключил бы, что бежала, скорее, не куда-то, а от кого-то. Белек принял за правило не вмешиваться в разного рода конфликты и разборки. Его дело - сторона. Но одно обстоятельство заставило поступиться принципами: измученная беглянка была хорошо беременной.
– Я из Скита… Помогите, - выдохнула она и опустилась на четвереньки: непросто носить такой живот. Посмотрела умоляюще: - Они нас жгут…
Разум Белька протестовал. Не было ни одной причины наживать себе врагов в виде придурошных фанатиков. И из-за какой-то девицы ставить под угрозу чудесным образом обретенное благополучие. Но сердце Белька дрогнуло. Пусть цветет во дворе эпоха махрового «фаллаута». И пусть закон нынче один - выжить… Но не совсем же он… В самом деле…
Двоих преследователей Белек положил очередью из автомата. Расчетливо. В спину. Третий ушел. Наверное, тогда стоило догнать его. Трупы спрятать. Как говорил остряк-приятель: «концами в воду». Пойди потом, разберись… Но Белек же, в конце концов, не Рембо и не спецназовец. Он ведь даже в армии не служил. Так, военная кафедра… Непросто это, рассуждать трезво возле теплых еще тел, подрагивающих в мышечных конвульсиях. Кого он догонит сейчас, на ватных-то своих ногах?..
Белек глядел на догорающую лучину, хмурился. Марина не сегодня-завтра родит. Акушерку бы какую найти или, там, бабку-повитуху. Да и, опять же, надо молоко, пеленки, теплую воду…
«Блин, тут отбиться бы!..» - Белек допил чай.
– Ладно. Мне поспать надо. Завтра, чувствую, будет дискотека…
Белек улегся на койку, закрыл глаза. Но сон пришел не сразу…
…Одинокий турист, считающий себя самым умным на свете, продержался в Бельке до декабря. И умер вместе с последней банкой тушенки. Святой и неприкосновенной, как индийская корова. Та банка нужна была, чтобы в крайней степени истощения дойти до ближайшей деревни.
Раньше выручали жерлицы. Нехитрая снасточка на живца, дающая более-менее стабильный улов. Теперь река замерзла. Малька нарыть негде. Все бобры в округе перебиты. Те, которым посчастливилось спастись от самодельного арбалета, сейчас спят сладким сном, пережигая накопленный жир. У Белька такого жира не было. Все запасы иссякли.
Полудохлым заморышем он поселился в чьей-то заброшенной бане. Селяне собрали в складчину картошки, капусты, сала, соленых огурцов. Кто что мог. Дали немного дров. Белек сидел перед печкой и не мог согреться. Ел и все никак не мог набить утробу. Он твердо решил по весне податься в пейзане. Завести огородик, кур и поросенка, если этого поросенка кто-нибудь даст в долг. Но сельскохозяйственным мечтам Белька сбыться было не суждено.
Месяца через три, как раз перед предстоящей распутицей, в деревню приехал БТР с прицепленной позади тракторной телегой. С брони спрыгнули бойцы в камуфляже, но без знаков различия. Зато с автоматами. Сборщики оброка. В чью пользу? В чью-то… В пользу того, кто подмял под себя округу. Централизованная власть кончилась уже давно. Теперь каждый двор выполнял свой план по продразверстке. Покосившуюся баню Белька приравняли в обязанностях к такому двору.
Напрасно Белек доказывал, что поселился тут в начале зимы. Напрасно за него заступались деревенские. Белька выволокли на улицу, повалили и принялись неторопливо пинать. Сосредоточенно. Методично. Беззлобно. С таким ментовским равнодушием. Так избивают до смерти. Одного опричника Белек даже узнал в лицо. Тот, вроде, учился с ним в Политехе на параллельном потоке.
Бойцы отошли перекурить. Белек остался лежать у БТРа, уткнувшись лбом в грязное колесо. И тут второй раз в жизни, опять же, почему-то под созерцание колесного следа, в шумящую его голову пришла предельно ясная мысль, что правила игры пора менять. Причем в самое что ни на есть ближайшее время.
Белек с трудом поднялся, отер рукавом кровавую нить, тянущуюся изо рта. Просипел разбитыми губами:
– Бочка спирта…
– Что?
– Бочка медицинского спирта. Двести литров. И вы на год освобождаете деревню от имущественных притязаний…
– Годится! - бойцы весело переглянулись. - Где? Конечно, они согласятся. На словах-то - да на любые условия. Белек едва заметно улыбнулся:
– Надо ехать…
БТР остановился у края насыпной дороги.
– Дальше лесом, километров шесть, - предупредил Белек. Четверо спрыгнули с брони. Водила остался.
– Слышь, Сусанин, - Белька тронул за плечо старший, - если ты это… лысого гоняешь… Не обессудь… - внушительно похлопал по крышке автомата.
– Я произвожу впечатление дебила? Нет?.. Канистры возьмите…
Эту дорогу Белек знал. Бессчетное число раз мотался сюда разжиться каким-нибудь металлоломом, поглядеть на проезжающую мимо технику, просто от скуки и одиночества. Через час Белек безошибочно вышел к реке, к месту последнего своего жительства. Здесь он помнил каждую кочку.
Сейчас в овраг. Не запнуться о корни.
– Вы вчетвером-то бочку поднимете? - Белек с сомнением оглянулся на бойцов.
– Да мы ее ща выпьем нах!..
– Ты сам-то как ее сюда вкорячивал? - насторожился старший.
Теперь на колени. Нащупать лаз, закрытый брезентом от палатки.
– По воде дотянул. Потом на катках… - соврал Белек.
– А прятал зачем? «Вот пристал».
– От таких, как вы…
Ползти три метра. Дальше можно выпрямиться.
– Слышь, больно ты борзый, я смотрю, - старший кряхтел, протискиваясь следом.
– Сейчас свет зажгу, - Белек нащупал сальный светильник, чиркнул спичкой.
Пламя высветило бревенчатый потолок, самодельный топчан, печку из обмазанных глиной камней, гору вещей в углу.
– Ниче се блиндаж!.. Сам рыл?
– Сам…
– Ну, где спиртяга-то?
– Вот, под камнем, - Белек пнул плоский валун у входа. - Закопана бочка…
– Пацаны! Идите сюда!..
Бойцы вчетвером сгрудились у камня, тужились на раз-два.
– С места не двигается… Примерз, наверное…
Нет, не примерз. Наплыв в форме пуговицы - лишь видимая часть огромной плиты. Вероятность сковырнуть его равнялась нулю.
– Подождите, у меня лом был, - Белек полез в дальний угол.
Что-то клацнуло, засвистело тонко, у порога слышимости, словно заряжающиеся конденсаторы на фотовспышке.
– Пацаны! Он не… - старший первым почуял неладное. Но было поздно.
Землянку наполнил зеленый свет. Плохой свет. Всего на несколько секунд, но в замкнутом пространстве этого хватило с лихвой.
Трое не двигались. Четвертый дрыгал ногой, застряв задницей в узком проходе. Живой еще. Белек втащил его обратно, перевернул лицом. Тот самый, знакомый из Политеха.
– Н-на! Сука!
Треснула короткая очередь. Теперь уже не шевелился никто.
Белек выполз на воздух, вывалил содержимое желудка. Долго тер руки шершавым снегом. Сидел, собираясь с мыслями.
Излучатель Белек надыбал в конце лета. Он не знал ни названия, ни принципов действия нового оружия. Наблюдал несколько раз, как с пролетающих вертолетов жгли округу каким-то зеленым лучом. Про себя Белек называл его «плохим светом». Однажды, в одном месте, где река подступала к шоссе почти вплотную, произошел скоротечный бой. С воды слышался треск очередей, ухнуло несколько взрывов. На берегу лежал перевернувшийся УАЗ военный, открытого типа. Двигатель работал, куда-то в сторону бил сектор зеленого света. Там, где луч касался деревьев, жухла и осыпалась лис