«Сомневаюсь в этом», — сказал Турман. Но он, казалось, обдумывал предложение. «Что ты хочешь узнать?»
«Серверы. Я знаю, что на них находится. Все подробности жизни каждого в бункере, где он работает, чем занимается, как долго живет, сколько у него детей, что он ест, куда ходит, все. Я хочу знать, для чего это нужно».
Турман изучал его. Он молчал.
«Я нашел процентные соотношения. Список, который перемешивается. Это шансы, что эти люди выживут, когда их освободят, не так ли? Но откуда оно знает?»
«Оно знает», — сказал Турман. «И вот что, по-твоему, делают бункеры?»
«Я думаю, что идет война, да. Война между всеми этими бункерами, и только один из них победит».
«Тогда что тебе нужно от меня?»
«Я думаю, что есть что-то еще. Скажи мне, и я расскажу тебе, как я занял твое место». Дональд сел и обнял себя за голени, пока приступ кашля терзал его горло и ребра. Турман подождал, пока он закончит.
«Серверы делают то, что ты говоришь. Они следят за всеми этими жизнями и взвешивают их. Они также принимают решения о проведении лотерей, что означает, что мы можем формировать этих людей самым реальным образом. Мы увеличиваем наши шансы, позволяем лучшим процветать. Вот почему шансы растут тем больше, чем дольше мы этим занимаемся».
«Конечно». Дональд чувствовал себя глупо. Он должен был знать. Он слышал, как Турман снова и снова говорил, что они ничего не оставляют на волю случая. А разве лотерея не была именно такой?
Он поймал взгляд, которым Турман смотрел на него. «Твоя очередь», — сказал он. «Как ты это сделал?»
Дональд прислонился спиной к стене. Он кашлял в кулак, а Турман смотрел на него широко раскрытыми глазами и молчал. «Это была Анна», — сказал Дональд. «Она узнала, что вы планировали. Вы собирались усыпить ее после того, как она закончит помогать вам, и она боялась, что больше никогда не проснется. Вы дали ей доступ к системам, чтобы она могла решить проблему с сороковой. Она подстроила все так, чтобы я занял твое место. И она оставила записку с просьбой о помощи, оставила ее в твоем почтовом ящике. Я думаю, она хотела погубить тебя. Чтобы положить этому конец».
«Нет», — сказал Турман.
«О, да. А я проснулся и не понял, о чем она меня просила. Я узнал об этом слишком поздно. А в это время в сороковом бункере все еще были проблемы. Когда я проснулся и заступил на смену, сороковой…»
«С сороковым уже разобрались», — сказал Турман.
Дональд откинул голову назад и уставился в потолок. «Они заставили тебя так считать. Вот что я думаю. Я думаю, что бункер сорок взломал систему, вот что обнаружила Анна. Они отключили камеры, чтобы мы не могли знать, что происходит: глава IT-отдела, бунт сверху, как ты и говорил. Отключение камер — это момент, когда они стали черными. Но до этого они взломали газовые линии, чтобы мы не могли их убить. А до этого они взломали бомбы, которые должны были обрушить их шахты в случае, если что-то из этого произойдет. Они работали в обратном направлении. К тому моменту, когда они стали черными, они уже были главными. Как я. Как то, что сделала для меня Анна».
«Как они могли…?»
«Может быть, она помогала им, я не знаю. Она помогла мне. И каким-то образом слухи об этом дошли до других. А может быть, к тому времени, когда Анна закончила спасать твою задницу, она поняла, что они были правы, а мы — нет. Может быть, в конце концов, она оставила Бункер Сорок в покое, чтобы они делали все, что захотят. Я считаю, она думала, что они могут спасти нас всех».
Дональд кашлянул и вспомнил все старые саги о героях, о мужчинах и женщинах, борющихся за справедливость, всегда со счастливым концом, всегда против невозможных шансов, всегда в дерьме. Герои не побеждали. Героями становились те, кто побеждал. История рассказывала их историю — мертвые молчали. Все это было чушью.
«Я разбомбил сороковую шахту, прежде чем понял, что происходит», — сказал Дональд. Он смотрел на потолок, ощущая тяжесть всех этих уровней, грязи и тяжелого неба. «Я разбомбил их, потому что мне нужно было отвлечься, потому что мне было все равно. Я убил Анну, потому что она привела меня сюда, потому что она спасла мне жизнь. Я сделал за тебя твою работу оба раза, не так ли? Я подавил два восстания, которых ты не ожидал…»
«Нет». Турман встал. Он возвышался над Дональдом.
«Да», — сказал Дональд. Он смахнул набежавшие слезы и почувствовал, как в его сердце образовалась дыра, где когда-то был гнев на Анну. Теперь там были только вина и сожаление. Он убил ту, которая любила его больше всех, боролась за то, что было правильно. Он никогда не останавливался, чтобы спросить, подумать, поговорить.
«Ты начал это восстание, когда нарушил свои собственные правила», — сказал он Турману. «Когда ты разбудил ее, ты начал это. Ты был слаб. Ты угрожал всему, а я все исправил. И будь ты проклят за то, что послушал ее. За то, что привел меня сюда. За то, что превратил меня в это!»
Дональд закрыл глаза. Он почувствовал щекотку от вытекающих слез, скатывающихся по щекам, и свет сквозь веки дрогнул, когда тень Турмана упала на него. Он приготовился к удару. Откинул голову назад, поднял подбородок и стал ждать. Он думал о Хелен. Он думал об Анне. Он подумал о Шарлотте. И, вспомнив, начал рассказывать Турману о своей сестре и о том, где она пряталась до того, как нанесли эти удары, до того, как его ударили так, как он того заслуживал за помощь этим чудовищам, за то, что на каждом шагу был их невольным орудием. Он начал было рассказывать Турману о Шарлотте, но тут сквозь веки пробился яркий свет, тень метнулась в сторону и сердито хлопнула дверь.
Хранилище 18
Лукас почувствовал, что что-то не так, еще до того, как вставил наушники в гнездо. Красные лампочки над серверами пульсировали, но сейчас было неподходящее время суток. Звонки из «Хранилища -1» поступали как по часам. Этот звонок раздался в разгар ужина. Жужжание и мигание лампочек переместились в его кабинет, а затем в коридор. Симс, старый начальник службы безопасности, разыскал Лукаса в комнате отдыха, чтобы сообщить ему, что кто-то выходит на связь, и первой мыслью Лукаса было, что у их таинственного благодетеля есть для них предупреждение. А может быть, он звонит, чтобы поблагодарить их за то, что они наконец-то прекратили раскопки.
В гарнитуре раздался щелчок — соединение было установлено. Свет над головой прекратил свое адское мигание. «Алло?» — сказал он, переводя дыхание.
«Кто это?»
Кто-то другой. Голос был тот же, но слова были не те. Почему этот человек не знает, кто он такой?
«Это Лукас. Лукас Кайл. Кто это?»
«Позвольте мне поговорить с начальником вашего бункера».
Лукас выпрямился. «Я — глава этой шахты. Восемнадцатый бункер Операции Пятьдесят Мирового Порядка. С кем я говорю?»
«Вы говорите с человеком, который придумал этот мировой порядок. А теперь дайте мне руководителя. У меня здесь… Бернард Холланд».
Лукас чуть не проболтался, что Бернард мертв. Все знали, что Бернард мертв. Это был факт жизни. Он видел, как тот сгорел, вместо того чтобы выйти на очистку, видел, как тот сгорел, вместо того чтобы позволить спасти себя. Но этот человек этого не знал. И сложность жизни на другом конце этой линии, этой непогрешимой линии, заставила комнату покачнуться. Боги не были всемогущими. Или они не сидели за одним столом. Или тот, кто называл себя Дональдом, был еще большим негодяем, чем предполагал даже Лукас. Или — как заявила бы Джульетта, будь она там, — эти люди издеваются над ним.
«Бернард… э-э, он сейчас нездоров».
Наступила пауза. Лукас почувствовал, как на лбу и шее выступили капельки пота — жара от серверов и разговора донимала его.
«Как скоро он вернется?»
«Я не уверен. Я могу попытаться найти его для вас?» Его голос прошелестел в конце того, что не должно было быть вопросом.
«Пятнадцать минут», — сказал голос. «После этого все пойдет очень плохо и для вас, и для всех, кто там находится. Очень плохо. Пятнадцать минут».
Связь оборвалась прежде, чем Лукас успел возразить или попросить больше времени. Пятнадцать минут. Комната продолжала шататься. Ему нужна была Жюль. Ему нужен был кто-то, кто притворился бы Бернардом — может быть, Нельсон. И что имел в виду этот человек, когда говорил, что придумал Мировой Порядок? Этого не могло быть.
Лукас поспешил к лестнице и бросился вниз. Схватив с зарядной стойки портативную рацию, он вскарабкался обратно на лестницу. По пути к Нельсону он позвонит Джульетте. Другой голос поможет ему выиграть время, пока он не разберется со всем этим. В каком-то смысле он всегда ожидал этого звонка — кто-то хотел узнать, что, черт возьми, происходит в их бункере, — но его не было. Он ожидал этого звонка, и теперь он застал его врасплох.
«Джулс?» Он поднялся на верхнюю ступеньку лестницы и попробовал включить рацию. Что, если она не ответит? Пятнадцать минут. А что потом? Насколько плохо им может стать в бункере? Другой голос — Дональда — время от времени разбрасывался мрачными и бессодержательными предупреждениями. Но сейчас все было по-другому. Он снова обратился к Джульетте. Его сердце не должно было так колотиться. Он распахнул дверь серверной и помчался по коридору.
«Я могу тебе перезвонить?» спросила Джулс, и рация в его ладони затрещала от ее голоса. «У меня тут кошмар. Пять минут?»
Лукас тяжело дышал. В коридоре он обогнул Симса, который повернулся, чтобы посмотреть, как он уходит. Нельсон должен был быть в лаборатории костюмов. Дональд нажал кнопку передачи. «Вообще-то, мне бы сейчас не помешала помощь. Ты все еще на пути вниз?»
«Нет, я здесь. Только оставила детей с отцом. Я направляюсь к Уокеру, чтобы взять аккумулятор. Ты бежишь? Ты ведь не спустишься сюда?»
Глубокий вдох. «Нет, я ищу Нельсона. Кто-то позвонил, сказал, что ему нужно поговорить с Бернардом, что в противном случае у нас будут проблемы. Джулс, у меня плохое предчувствие».
Он обогнул поворот и увидел, что дверь в лабораторию скафандров открыта. Полоски пломбировочной ленты развевались вокруг косяка.