Главы 7 и 8 посвящены тому, как быть собой. В ходе психотерапии я постепенно пришел к вопросу аутентичности: как быть честным с собой и окружающими, как не приукрашивать рассказы о себе в попытке кому-то понравиться. Здесь я говорю о целостности личности и важности быть собой настоящим – как бы ни была популярна эта тема в современном мире, нам по-прежнему иногда стыдно или неловко заглянуть внутрь себя и принять все свои стороны. Расскажу, как я разбираюсь в себе, и поделюсь упражнениями из личного арсенала.
Последние главы я посвятил прокачке мышления и эмоционального интеллекта. Все мы в последние годы столкнулись с рядом масштабных кризисов, которые затронули и работу, и личную жизнь. Пандемия 2020 года перекроила наше понимание социальной активности – мы молодцы, что пережили это, но такие кризисы могут еще не раз случиться, особенно в России. Чтобы не выползать из них растерзанными – а я считаю, что даже в непростое время можно оставаться устойчивыми, – я собрал то, что знаю о непростом времени сам, и то, что почерпнул из литературы и психотерапии. Практическую часть к каждой главе подготовила клинический психолог Настя Шершнева.
Книга поможет расчистить хлам в голове. Переходите на темную сторону, у нас тут эгоизм, удовольствие от жизни и бережное отношение к себе.
Глава 1Светлая и темная сторона
В 2013 году я работал в «Нетологии»[1]. Всегда старался приходить на работу пораньше, а уходить как можно позже. Мне казалось, что нужно подтягивать хвосты за сотрудников, работать по ночам и выходным – этим я и занимался. Разумеется, в таком режиме отдых превратился в «лежать и отсыпаться». Отпуск и выходные пугали, это время казалось бесполезно потраченным. Выспался? Иди поработай.
На деле эта книга – история о поиске смысла жизни. Я делал ставки на работу, потому что с ней все понятно и просто, а в мире очень мало правил, которые однозначно работают. С работой иначе: сделал дело – получил зарплату. Это отличный инструмент в борьбе с тревогой, потому что результат работы я могу контролировать, и он гарантированно принесет мне удовольствие. Другие же сферы жизни, в отличие от работы, слабо поддаются контролю, ведь можно пойти на курсы рисования, но так и не научиться хорошо рисовать или научиться, но не стать художником. Неприятно.
Короче, работа со всех сторон была хороша: как будто понятна, как будто предсказуема. Я думал, что о человеке можно судить по тому, как он трудится. Насколько хорошо он работает, настолько же он хороший человек. Чем более значимы его труды, чем дольше они просуществуют после его смерти, значит, тем лучше он был при жизни.
Когда-то я увлекся творчеством Айн Рэнд, уверен, многие с ней знакомы и читали книгу «Атлант расправил плечи». Мне запомнилась фраза одного из героев, Франциско Д’Анкония, о том, что «в жизни имеет значение лишь одно – насколько хорошо ты делаешь свое дело {…} это единственное мерило ценности человека».
Возможно, Айн Рэнд хотела как лучше и эта фраза многих подтолкнула к большим жизненным переменам, но вот что увидел я: работа подавалась как самоцель. Это польза обществу, а все мы – его часть, ценные, нужные в контексте целого механизма винтики. Тогда мне пришла в голову мысль, что меня родили, чтобы нанять на работу, потому что человек создан именно для нее.
Общественное «благо»
Пробежимся по хронологии: в 2013 году я перебрался в Москву из Оренбурга и устроился в «Нетологию» руководителем видеопродакшена, после чего перешел на должность исполнительного директора «Лаборатории новых медиа» в 2015 году. Через два года я стал директором по развитию в «Лайфхакере»[2], где в 2019 году внутри издания появился RND-проект[3], который вырос в отдельный бизнес. Я проверял новую бизнес-модель – продажу бренд-медиа клиентам, она сработала, и мы выделились из «Лайфхакера». Так я стал генеральным директором и совладельцем «Палиндрома»[4].
Я много работал, перерабатывал, мало отдыхал, а потом очень устал и заболел: в феврале 2022 года мне поставили диагноз «депрессивный эпизод средней тяжести».
Помните огромные здания советской архитектуры 1920–1930-х годов? Монолитные, строгие, минимум декора, максимум «пользы», ничто в таких зданиях не должно было отвлекать советского человека от работы. Некоторые архитекторы говорят о них: «Тогда был человек для здания, а не здание для человека». Именно так я когда-то мыслил о работе – это я был создан для нее, а не наоборот.
За несколько лет до депрессивного эпизода у меня уже закралось подозрение, что в системе «работа как смысл жизни» что-то не так, ведь каждое мое продвижение, повышение или прорыв происходили не потому, что я приходил в 8 и уходил в 11, а потому, что хорошо делал свою работу.
Дело в том, что в Оренбурге, где я жил и работал до 2013 года, интересных проектов не было, многие рабочие процессы там шли плохо. Однажды меня звали работать в Федеральную службу исполнения наказаний, и я всерьез рассматривал это предложение. Или, когда я учился на инженера связи в ПГУТИ[5], нам рассказывали о том, что на факультет иногда приходят люди из МВД и ФСБ, чтобы набирать инженеров для защиты секретных каналов связи, – и такие предложения по работе я тоже рассматривал довольно серьезно. Приходилось жить в парадигме «бери что есть», потому что выбора в Оренбурге особо не было, я хватался за возможности и брал на себя полную ответственность за свою работу.
С этими мыслями я переехал в Москву и к любым проектам относился так, будто они были моими собственными, пусть я и был наемным сотрудником. Возможно, в России нет института репутации, но у меня внутри он был, я всегда считал, что мой проект – это моя личная ответственность. Это и позволяло работать эффективно – я до сих пор так отношусь к работе и считаю это верным подходом, только теперь понимаю, что нести ответственность за свое дело не равно работать без сна и отдыха.
Но когда я переехал и очень хотел закрепиться в Москве, я этого не понимал. Работа стояла на первом месте, даже выше меня самого, она стала моим личным смыслом жизни, который в итоге дал трещину. Все, что мы делали в «Нетологии» десять лет назад, – уже устаревший материал. Грустно понимать, что твоя жизнь на самом деле ничего не стоит. С этими мыслями около пяти лет назад я пришел в кабинет психотерапевта, который работал по методу транзактного анализа. Я начал работать с ролями и сценариями своей жизни – мне хотелось большего пространства для себя, и благодаря психотерапии я стал постепенно его отвоевывать. Оказалось, жизнь не заканчивалась на работе. Понемногу я стал изучать книги, сам прошел базовый курс транзактного анализа, начал подвергать сомнению привычные установки, задаваться непростыми вопросами и наконец понял, что работа не определяет тебя как человека, она – средство, а не сущность.
В чем разница? Сущность диктует тебе, как и что надо делать, чем жить и кем являться, она определяет тебя и твою жизнь. Средство – это инструмент, им можно управлять как хочешь.
Депрессия отразилась на многих внутренних процессах и подействовала на меня отрезвляюще: пришлось притормозить и всерьез прислушаться к себе. Она развернула меня вовнутрь, потому что в таком состоянии быстро забываешь про коллектив, достигаторские успехи и работу без выходных.
Тогда я стал активнее разгребать все, что многие годы копилось внутри, и нашел общественный водораздел всего хорошего и неудобного. Я уже говорил в «Обращении» о том, что под хорошим и правильным нам пропихивают желания других: родителей, государства, коллектива на работе, церкви, – подставьте сюда хоть соседей по лестничной клетке. Нам говорят быть удобными и покладистыми. Вспомните, как в школе хвалили за примерное поведение и как предвзято могли отнестись к правильному ответу, если за тобой тянулся шлейф «разгильдяя, который балуется на уроках». Общество быстро дает понять: не высовывайся, и будет тебе счастье.
Такое положение обычно и приводит к тому, что мы засиживаемся на работе допоздна: кто-то ради похвалы, кому-то кажется, будто только так можно выполнить задачи хорошо, кому-то так сказал начальник, а апелляция к авторитету – еще одна черта «общественно удобного человека».
За грудой работы я мало думал о собственном состоянии: как я себя чувствую, что с моим настроением, чего я хочу? Это темная сторона жизни, куда не принято заглядывать. Хочу привести вам цитату Маршала Розенберга[6], американского психолога: «За 21 год я прошел полный цикл обучений в американских учебных заведениях всех ступеней. За это время никто ни разу не спросил, что я чувствую. Чувства просто не принимаются во внимание. Ценится прежде всего «правильное мышление». В том смысле, какой вкладывают в эти слова люди, обладающие властью и статусом. Нас учат «повиноваться другим», а не находиться в контакте с самим собой. Нас учат быть «рассудительными», т. е. беспокоиться о том, что скажут люди о наших словах и поступках».
Общество всячески постулирует принадлежность группе, с детства мы впитываем, что это хорошо. Поэтому часто двадцать пятым кадром проносится мысль о том, что подумают другие, о помощи ближнему своему, о том, что маску сначала нужно надеть на всех в салоне, а на себя и необязательно.
Светлая и Темная триада
Не так давно я наткнулся на статью «О Темной и Светлой триадах человечества, а также об адептах и апологетах Света и Тьмы», в которой психотерапевт Сергей Ковалев рассказывает о так называемых Темных и Светлых триадах и раскрывает тему добрых и злых начал в человеке. В статье описаны люди, которые как будто от природы несут в себе добро или зло. Вы можете посмотреть на одного своего знакомого и подумать, что в нем есть червоточина, а глядя на другого, решить про себя, что он – сущий ангел. Говорят, таких людей немного, все-таки большинство находится где-то в пределах «серого» спектра.