К счастью, Кукиш опередил.
– Ложись! – завопил он Андрею и разрядил оба ствола двенадцатого калибра. Кукиш успел не только найти винтовку, но и забить в нее патроны.
Бурундук дернулся и рухнул, вытянувшись в предсмертной судороге. Мутнеющий взгляд встретился с глазами охотника, и Андрею показалось, что в бесконечной пустоте чёрного тоннеля вспыхнула искорка света. И тотчас погасла, вместе с последним вздохом.
Андрей попятился. Руки, крепко державшие винтовку, одеревенели, и лишь палец продолжал лихорадочно нажимать курок, пока Андрей не осознал, что магазин давно пуст.
Тяжело дыша, подошел Кукиш. Осторожно потрогал валенком окровавленный бок, присел на корточки и от души выругался. Бурундук был мертв и совсем не страшен. Охота закончилась…
Через полчаса, когда прошел первый шок, они смастерили волокушу из двух пар лыж и дотащили добычу к заимке. Сняли шкуру, малопригодную для использования, ввиду множества дыр, а потом, как смогли, разделали тушу. Куски тёмного жилистого мяса сложили в лабаз, а остатки прикопали, чтоб не привлекать мелких хищников.
Ещё Андрей потерял варежку. Одну он намертво сжал зубами, а вторая так и осталась лежать где-то на берегу урманной реки.
В тот же день Кукиш твердо намерился сделать самогонный аппарат…
4.
«Одна надежда: если цивилизация присоединённой к России средней Киргиз – Кайсатской орды удастся по намерениям правительства, либо китайская торговля мехом бурундука вместо Кяхты проложит путь на Иртышскую линию, либо золотая промышленность упрочится в степи и действователи с капиталами поселятся в Омске, тогда только он величественно возрастёт…
Вот такую физиономию имел Омск в 1808 году, когда я туда въехал первый раз, помнится 10 июня…»
Герб Омской области: в щите, имеющем красное поле, изображен всадник в азиатской одежде на белом коне, скачущий на левую сторону за бурундуком, и имеющий в руках лук натянутый за стрелою, а за спиною – колчан со стрелами. Утверждён 18-го февраля 1825 года.
В конце феврале неожиданно наступила оттепель. Сугробы покрылись серой ноздреватой коркой, а на дорожках, где снегу не давали скапливаться, днем порой блестели лужи. Едва ли такая погода установилась надолго. Здесь и в мае часты заморозки, а снег может сойти лишь к началу июня, но всем хотелось верить, что весна не за горами.
Андрей вдохнул полной грудью теплый воздух. О городской жизни он вспоминал редко, лишь когда получал письма от матери. После зимовья и отрядная казарма казалась верхом цивилизации. Кругом люди. Есть клуб с библиотекой. По субботам кино показывают, да в баню водят. Что еще человеку нужно?
Подполковник Кваша встретил его как родного, сразу посадил за стенгазету и определил на должность библиотекаря. Сказал, что больше в тайгу не отпустит. За два месяца Андрей смыл три слоя грязи, и всё чаще мысленно возвращался к зимовью. К таежным тропам. К заимке, которую однажды так засыпало снегом, что им пришлось несколько часов разгребать его руками, выбираясь на волю. Хорошо было сидеть долгими вечерами возле жарко натопленной печи, прихлёбывая крепкий чай. Кукиш где-то раздобыл две лишних пачки, и им хватило надолго. А еще напарник знал бесконечное количество анекдотов и очень артистично умел их рассказывать, так что скучать не приходилось.
Через неделю на промысел уходит очередная партия. Если поговорить с отрядным писарем, то Кваша ничего и не заметит. План под угрозой. Тот самец-шатун, которого они подстрелили с Кукишем, так и остался единственным. Обидно. Три месяца по тайге бродили. Устали, как черти. Кто вообще додумался зимой отстрел зверя вести? Зимой бурундук в спячку впадает. Сделает себе нору и спит. Все это знают. Промысловики знают. Даже подполковник Кваша знает. Но сделать ничего не может. Указание свыше: отстрел зверя вести круглогодично. Вот и рапортуют снизу вверх. Кукиш по этому поводу анекдот любит рассказывать, как в Политбюро решили послать космонавтов на Солнце. А чтоб не сгорели, говорят, будете лететь по ночам.
Скоро ужин. Со стороны казармы слышны команды на построение. Андрею, как библиотекарю, поблажка. До столовой можно добираться самостоятельно.
Он шел по короткой дороге – мимо котельной – и за угольной кучей услышал сдавленное пыхтенье. Три темных силуэта повалили кого-то на грязный снег и ожесточённо били ногами. Жертва уже не сопротивлялась, только закрывала голову и тихо поскуливала после каждого удара.
Сразу возникла трусливая мысль: сбежать! Андрей с детства не мог ударить человека по лицу, как многие интеллигентные мальчики, поэтому в любой драке был заведомым аутсайдером и старался избегать острых ситуаций.
– Вы чего, мужики, трое на одного? – сказал он, ощущая противный холодок внизу живота.
На него никто не обратил внимания, тогда Андрей схватил крайнего за рукав и попытался оттащить в сторону. В следующую секунду перед глазами сверкнула молния. Он почувствовал на губах соленый привкус и понял, что уже лежит на снегу.
– Вот козлы, – прошептал Андрей и медленно поднялся на ноги.
Его слегка пошатывало, но страх прошел.
– А ну, разойдись! – отчаянно завопил он и, наклонив голову, врезался в толпу, беспорядочно размахивая руками.
Получив с разных сторон порцию тычков, он уже ничего не чувствовал, лишь слышал короткие вскрики и звуки ударов. Через некоторое время кто-то осторожно вытащил его из сугроба и прислонил к стенке. Сквозь мутную пелену Андрей увидел знакомое лицо.
– Ты чё, Студент? – испуганно спросил Кукиш.
– А ты чего? – через силу прошептал он разбитыми губами.
– А я покурить вышел. Смотрю моего напарника какие-то уроды метелят. Вот и подписался, бля буду!
– Как он там? – Андрей махнул рукой в сторону неподвижного тела.
– А чё ему не сделается, очухается… – скривился Кукиш. – Это ж Рома – хант.
В котельной, где Кукиш через сутки работал кочегаром, можно было перевести дух и привести себя в божеский вид. Туда же затащили ханта, уложив на лавку. На этом Андрей сумел настоять.
Возбуждение от драки спало, и лишь теперь Андрей в полной мере почувствовал боль. Губы так распухли, что каждое слово давалось с огромным трудом. И пока Кукиш обрабатывал ему лицо раствором перекиси, Андрей только шипел и плевался.
– Ты чё в драку полез, Студент? Не дело это, бля буду! – качал головой Кукиш. – А не окажись я поблизости? Оторвали бы башку…
– Они втроем на одного…
– Большое дело! Лагерь – не пансионат для девиц. Здесь урки срок тянут. И Рома тоже «фрукт». Ты его хорошо знаешь?
– Совсем не знаю.
– Вот, – огорчился Кукиш. – А подписываешься! Встретят тебя братки в уголке и «решку» начистят. Уже конкретно, без свидетелей. И всё из-за бомжа задрипаного!
– А он кто? – заинтересовался Андрей.
– Сам и спроси, как очухается. Знаю, что не из контингента. Бродит здесь, как у себя в чуме. Сколько раз его начальство ловило, а всё нипочём! Достопримечательность, короче. Алик конченый, бля буду! Пьёт все, что горит, да шаманит потихоньку…
Хант начал подавать признаки жизни и приподнялся на лавке. Кукиш заметил и скорчил умильную гримасу.
– Эй, Ромка, водка дай!
Хант улыбнулся, обнажив гнилые зубы. Пахнуло застарелым перегаром.
– Что молчишь? Твоя моя не понимай? Рассказывай: опять украл?
– Ромка не крал! – Он быстро замотал головой.
– Ага, так я тебе и поверил, – веселился Кукиш. – Оленям сказки рассказывай! Спасибо Студенту скажи. Заступился за тебя, интеллигент хренов.
– Оленей у Ромки нет. Ромка не вор.
– Ладно, вали домой, Ромка и больше не попадайся!
Андрей остался на ночь в котельной. Сил не было идти в казарму, да и Кукиш придерживался того же мнения.
– Вот завтра смена моя кончится, и пойдём, – заявил он. – Я в углу матрас брошу.
В топках двух котлов гудело пламя. От переплетения труб ощутимо тянуло теплом. Андрей выпил стакан чая, через силу сжевал кусок хлеба и незаметно уснул под мерный шум работающих насосов.
С утра на стрельбище привели группу новичков. Занятия у них вел капитан Кучегура. Туповатый карьерист, зануда и педант. С ним у Андрея были весьма натянутые отношения, но со стороны эта натянутость в глаза не бросалась. Андрей своё место знал, обязанности исполнял быстро и точно, тем самым лишая капитана повода для наказаний. У Кучегуры тоже хватало ума Андрея не трогать.
Обязанности у инструктора нехитрые. Подготовить боеприпасы, раздать винтовки, проверить правильность снаряжения магазинов, но и, конечно, следить за порядком на огневом рубеже. Работать Андрей вызвался сам. Кваша разрешил с условием, что это не будет отвлекать от основной деятельности. Кроме стенгазеты, Андрей редактировал офицерский листок «На боевом посту» и вычитывал штабные рапорты в Округ.
С оружием Андрей мог возиться часами. Ему всё доставляло удовольствие: чистить, смазывать, протирать ветошью, даже просто держать его в руках. К тому же, частенько удавалось пострелять по мишеням, когда требовалось уничтожить неиспользованные боеприпасы. Ради этого Андрей готов был потерпеть и Кучегуру, который сегодня был особенно не в духе. Группа попалась тяжелая. Большинство никак не могли выполнить норматив, даже на «троечку». Слушали, открыв рот, старательно копировали все движения, но мишени оставались девственно чистыми. Андрей даже поймал себя на мысли, что сочувствует капитану. Через пять дней новичков надо отправлять на промысел, а формально этого сделать нельзя, пока не они не выполнят норматив. За такое безобразие Кваша по голове не погладит. В лучшем случае, выговор с занесением. И прощай, майорская звезда. Кучегура, видимо, осознавал нависшую над ним опасность и метался по огневому р