— Вы поможете мне? Спасти этот умирающий мир.
Пётр Степанович замешкался. Его взгляд заметался по комнате. И я его понимал: в такую возможность крайне сложно поверить.
— Я-то да. Но, тогда вам придётся взять Петю с собой к Степанову. Тогда он прекратит мучить других и займётся одним ребёнком.
А теперь уже я застыл. Снова отнять Петю у семьи? Да как я им это объяснять буду?
— Понимаю вас, Мор, — продолжил Пётр Степанович, видя мою нерешительность. — Но коли вы приняли такое решение, то без жертв не обойдётся. Тем более, с вашим Петей будут обращаться, как с самой великой ценностью в мире. Оказывается, Катрина не единственный ваш туз в рукаве. И по сравнению с ними я обычная шестёрка.
Я покосился на старика. Что кроется за этой фразой? Проверка?
— Шестёрка бьёт туза, — медленно проговорил я.
— А об этом знали только те, кто родился до судного дня, — Пётр Степанович посмотрел мне в глаза. — Вы очень странный для мутанта, Мор.
— Не страннее вас. Объяснитесь, что вы имели в виду, — требовательно сказал я.
— Проверял свою догадку, — улыбнулся старик. — Как вы так хорошо сохранились? Не встречал прежде такую мутацию.
Я не успел ответить, как в соседнем помещении послышался громкий звук. Будто мешок картошки на пол свалился. И сразу за ним крики боли.
Мы подскочили с табуретов и ринулись посмотреть: что же случилось.
— Господи, помилуй! — взмолился Пётр Степанович, видя эту картину.
В этом помещении чинили лестницу. Да и дыры в полу пытались заделать. Видимо, бункерские поняли, что здесь безопасно и перестали носить противогазы.
Вот один такой незадачливый ремонтник и свалился вниз. И приземлился на торчащую арматуру, что пробила его спину насквозь.
Пётр Степанович выскочил наружу и прокричал:
— Врачей сюда! Срочно!
Я наклонился над раненым. Парень глухо стонал и не шевелился. Здесь и без врачей было понятно, что он — не жилец.
Прошло не больше минуты, как прибежала парочка знакомых мне врачей. Они тоже были без привычного защитного костюма. Мужчина и женщина осмотрели раненого.
— Ему не помочь, — огласила женщина. — Мы можем лишь сделать укол, чтобы он не так болезненно умирал.
— Давайте, — с досадой в голосе разрешил Пётр Степанович.
Второй врач порылся в сумке с красным крестом и неутешительно заявил:
— Морфий закончился.
— Так сходи и принеси ещё.
— Больше нет.
— Мор, может, ваша больница поделится? — попросил Пётр Степанович.
— Да пока мы дойдём и договоримся, Костя умрёт, — печально сказала женщина. — У него минут десять от силы.
Я присел на корточки и посмотрел в открытые глаза умирающего. Они заплыли кровью.
— По…мо…ги, — еле слышно прохрипел парень. — У…убей.
— Пётр Степанович, вы позволите? — спросил я у старика, ведь это был его человек.
— Да, Мор. Так будет лучше, — печально согласился он.
Тогда я взял умирающего за руку. А вторую ладонь положил на лоб. Чтобы всё закончилось как можно быстрее.
— Он не будет страдать, — пообещал я, хотя не знал об уровни боли, что испытывали люди, которых я убил таким способом.
Судя по их лицам, умирать от ножа или пули куда больнее.
Парень со стоном выдохнул и закрыл глаза. Его лоб и рука начали чернеть.
Я специально начал с головы, чтобы первым делом убить мозг. Тогда больше не будет ни боли, ни страданий. А за руку взял чисто, чтобы поддержать умирающего парня. И пусть он почувствовал это всего на миг.
И у меня получилось. Голова умирающего почернела секунд за семь. И больше он не дышал.
— Как такое возможно? — спросил стоящий позади меня мужчина-врач.
— Сам не знаю, — ответил, убрал руки от покойного и встал. — Похороните его в земле, как подобает.
— Сделаем. Благо теперь у нас есть такая возможность, — отозвался Пётр Степанович.
Мы со стариком вышли на улицу, пока врачи остались снимать тело убитого с арматуры. Я не хотел на это смотреть, да и Пётр Степанович, думаю — тоже.
Мы стояли молча. Пару минут. Своим молчанием почитали память умершего.
Всегда тяжело хоронить своих. Даже если их толком не знаешь. А всё, потому что уже взял на себя ответственность за их жизни.
Внезапно из-за угла дома выбежал охранник в костюме хим. защиты, но без противогаза.
Светловолосый парень лет под тридцать перешёл на быстрый шаг, и не успев дойти до меня, выдал:
— Мор, там вас ваши ищут. Говорят срочно. Какого-то поджигателя нашли. Сказали, что на этот раз уже точно.
Я усмехнулся. «На этот раз точно». Детективы чёртовы. Ну, посмотрим, кого они там поймали.
Вышел за купол, где меня уже ждали Лавина и Лысый. И у обоих был крайне довольный вид.
— Ну что, местные следователи, какие успехи? — насмешливо спросил я.
— Это Циклоп устроил пожар, — гордо выдал Лысый. — Его даже пытать не пришлось.
Я вопросительно посмотрел на Лавину, и она это заметила.
— Ага, даже скучное расследование вышло. Я заметила на его лице следы от противогаза, и этот урод признался. В его комнате нашли украденный со склада костюм химзащиты.
— Он хотел бункерских подставить? — спросил я.
— Да. Думал, что его гениальный план никто не раскроет, — усмехнулась Лавина. — Полный идиот.
— Мор, так что? — начал Лысый. — Когда показательную казнь устраивать будем?
— Что? Какую ещё казнь?
Улыбка мгновенно спала с моего лица. Стоит ли сохранять жизнь тому, кто создал проблемы с продовольствием? Но при этом никого не убил. Хотя именно его поступок может послужить чьей-то голодной смертью, если я не разрулю вопрос в ближайшее время.
Глава 11Казнь
С тех пор как я стал главой Князево, моя жизнь превратилась в сплошной выбор из двух зол. Но я-то знал, что меньшего зла не бывает. А сейчас и вовсе приходилось решать судьбу человека.
Мне приходилось быть палачом, но судьёй — никогда. Это куда тяжелее.
— А других вариантов, кроме казни, нет? — спросил я у Лысого.
— Ну, это тебе решать, — ответил он. — А вообще, по старым законам за воровство и поджёг, полагалась смерть. Князь считал, что лучше преподать урок одному, чтоб другим не повадно было.
— И часто случались казни?
— Раз в три месяца точно. Но это ещё очень мало. Я детство провёл в Катеринбурге, так там вообще каждое воскресенье собиралась толпа на площади, чтобы на казни посмотреть. А меньше двух провинившихся никогда не было.
— Ясно. Тогда без вариантов. Лысый, передай новость, что через три часа на площади казнят поджигателя. И как раз после этого можно будет выезжать.
— Тогда пойду собираться, — заявила Лавина и быстро скрылась из виду.
Видимо, чтобы я не решил оставить её в городе. Но после такого стремительного ухода невольно об этом задумался.
Через три часа на площади собралась половина города. Да и несколько десятков бункерских пришли посмотреть.
А я переживал так, словно мне предстоит первое в жизни публичное выступление. Отчасти так и было. Это первая публичная казнь, где я выступал и как палач, и как судья.
Эх, Мор, до какой жизни ты докатился? Как стал безжалостным меньше чем за месяц?
А вот так. Жизнь заставит, и не такое пойдёшь.
Я вышел из здания администрации, возле которого осталось пустое пространство для казни. Люди заполонили всю улицу.
Толпа расступилась, и Лысый велел Циклопа. Парень шёл перед ним, закованный в наручники, что лишали сил.
Один глаз парня был впалый и закрытый, а второй обречённо смотрел на меня. Лысый подвёл Циклопа ко мне и скрылся в толпе.
— На колени, — приказал я виновному.
Он послушался. И теперь снизу смотрел на меня. Циклоп молчал, но во взгляде читалась мольба.
Нет, парень, прости. Я не могу позволить себе проявить слабость. Но могу обещать тебе быструю смерть. Не знаю, кому от этого будет спокойнее: мне или тебе. Скорее мне, ведь я ещё не до конца утратил свою человечность.
Я создал из радиоактивных частиц подобие рупора, который застыл невидимкой возле моей головы. И когда я начал говорить, меня услышали все.
— Дамы и господа! Люди и мутанты! Запомните этот день. Я хочу, чтобы вы увидели, что произойдёт с каждым, кто посмеет нарушить закон! Этот человек, — я посмотрел в глаз Циклопа, — поджёг пшеничное поле, и тем самым лишил нас продовольствия. Из-за него нам предстоит изрядная экономия до следующей весны. Но, обещаю, что никто из вас не будет голодать. Сегодня же я отправлюсь в соседний независимый город, чтобы пополнить наши запасы.
Люди загомонили. В циклопа прилетело пару камней. И будь у местных лишние помидоры, то они бы точно и их в ход пустили. А так только камни. Но Циклоп будто не замечал попаданий в себя, всё также смотрел на меня умоляющим взглядом.
— Этот человек, — продолжил я, и люди вмиг замолкли, — заслужил лишь одного наказания. Казни.
Я замолк. Но и толпа молчала. Люди и мутанты внимательно наблюдали за мной.
Прости, парень, у меня нет выбора. Жаль, что я не мог ему этого сказать. Да и в камеру до казни не стал заходить, чтобы не Циклоп не вызвал у меня жалости.
Я положил руку на голову парня и закрыл глаза. Не чтобы сосредоточиться, а чтобы не смотреть на приговорённого.
Хотя с помощью шестого чувства и так видел, что происходит вокруг. Но не видел взгляда Циклопа. Наверное, только поэтому я решился.
В его теле было огромное количество радиоактивных частиц, которые выходили из тела парня и проникали в меня через ладонь. Я старался сделать это быстро, но радиации было достаточного много.
У меня ушла пара минут, прежде чем под рукой оказалось пустое пространство. Циклоп упал. А я ещё секунду не решался открыть глаза.
А когда открыл, то увидел почерневшее тело парня, валяющееся у меня перед ногами. Его единственный заплыл кровью, но по-прежнему смотрел на меня.
Никто не проронил ни слова. Все с опаской смотрели на меня. А я в полной мере ощутил, как работает право силы. Страшно перечить тому, кто способен убить одним прикосновением.