Бустан — страница 20 из 50

Лишь мужеложец гнусный, как блудница,

Чужим трудом питаясь, не стыдится.

В беде увидев старца — встань, беги,

Упавшему подняться помоги!

Господь того лишь счастьем одаряет,

Кто мужествен, кто гибнущих спасает,

Великодушный счастьем озарен,

Злодей бездушный радости лишен.

Добро созданьям божиим творящий

Счастлив и в жизни сей и в предстоящей.

РАССКАЗ

Слыхал о славном я одном ученом,

Что жил в пределе Рума отдаленном.

Осиротев в родном своем дому,

С толпой дервишей я пошел к нему.

Нас принял, обнял и расцеловал он,

Потом, с почетом, всех за стол позвал он.

Полна была хозяйская казна,

Да, горе нам, — еда была скудна.

Хоть видом был хозяин благороден,

Но сердцем, словно сук сухой, бесплоден.

Приветлив с нами он, радушен был...

Но — нас, голодных, он не накормил.

Хозяин наш всю ночь не спал, молился,

И я не спал. Я голодом томился.

Заря блеснула. Пали стены тьмы.

Хозяин наш спросил, как спали мы.

Был среди нас один сердитый малый,

Видавший виды, человек бывалый.

«Меня, — сказал, — ты б мог не обнимать!

Ты б лучше есть мне догадался дать!

Ты лаской лживой не гневил бы небо,

Ты дал бы лучше мяса нам и хлеба!»

Не бденье с мертвым сердцем в тьме ночей,

А щедрость — признак доблестных мужей.

Твори добро — вот к правде путь прямой!

Молитва — это барабан пустой.

В день пробуждения, в предел счастливый

С добром войдешь, а не с молитвой лживой.

Без действий притязания — ничто,

Молитвы без деяния — ничто.

РАССКАЗ

Речь о Хатаме[98] древнем я слыхал,

Конем Хатам чудесным обладал.

Тот конь, глаза пленяя красотою,

С огнем небесным спорил быстротою.

Когда, бывало, вихрем он летит,

То искры сыплются из-под копыт.

В горах он, как поток ревущий в пене,

В полях он, словно ветерок весенний.

Когда легко в пустыне он скакал,

То от него и ветер отставал.

Молвой Хатам был восхвален без лести.

Румийский царь о нем услышал вести,

Что нет людей, чем тот Хатам, щедрей,

Что нет коней, коня его быстрей.

Что на коне Хатам, летя в просторе,

Пересекает степи, словно море.

Ответил вестнику румийский шах:

«Слова без доказательств — это прах.

Коль щедр Хатам, то пусть он Щедрость явит

И своего коня мне в дар отправит.

Тогда увижу: он велик душой,

А если нет, то слово — звук пустой».

И к роду Тай, где был Хатам вождем,

Гонец румийским послан был царем.

Там степи знойны и мертвы лежали,

Лишь по весне дожди их орошали.

Гонец шатров Хатамовых достиг,

От жажды пересох его язык.

Но отдохнул на ложе он отрадном,

В тени, в тиши, над родником прохладным.

Хатам, отцов и дедов чтя завет,

Коня гостям зарезал на обед.

Жарким и сладостями угостил их,

И золотом по-царски одарил их.

Спать уложил. Наутро встал посол,

Сказал хозяину, зачем пришел.

Хатам, как пьяный поводя глазами,

В отчаянье заскрежетал зубами

И возопил: «Ты сразу почему ж,

Об этом не сказал мне, славный муж!

Ведь скакуна того, что вам так нужен,

Вчера я сам зарезал вам на ужин!

Прошли дожди, и силь[99] в горах велик,

Я табуна никак бы не достиг.

И не было мне выхода другого,

Как скакуна зарезать дорогого!

Коня, решил я, лучше потерять,

Чем добрый гость голодным ляжет спать.

Мне жаль коня, но знай — мне гость дороже!

Есть в табунах еще трехлетки тоже!..»

И почести гостям он оказал,

И кровных им коней в подарок дал.

Султан румийский, лишь о том дознался,

Хатамом беспредельно восхищался.

Вот повесть о Хатаме. Но сейчас,

О друг мой! Лучше выслушай рассказ.

РАССКАЗ

Дервиш, придя в суфийскую обитель,

Поведал: «Жил в Йемене повелитель.

Он счастья мяч перед собою гнал,

Он равных в щедрости себе не знал.

Весенней тучей над землей вставал он,

На бедных дождь дирхемов изливал он.

Но он к Хатаму неприязнен был,

С насмешкой о Хатаме говорил:

«Кто он такой? Мне он докучней тени!..

Нет у него ни царства, ни владений!»

Вот царь Йемена небывалый пир, —

Как говорят, — на весь устроил мир.

Вдруг раздалось Хатаму славословье,

Все гости стали пить его здоровье.

И зависть омрачила дух царя,

Раба он кликнул, злобою горя:

«Иди, найди и обезглавь Хатама!

Со мною в славе спорит он упрямо».

В степь, где Хатам в ту пору кочевал,

Подосланный убийца поскакал.

И некий муж, как бы посланник бога,

Раба-посланца повстречал дорогой.

Сладкоречив тот муж, приветлив был,

Гонца к себе в шатер он пригласил.

Его в степи безводной обласкал он,

Вниманием его очаровал он.

А утром молвил: «Добрый гость, прости,

Но все ж у нас останься, погости!»

А тот в ответ: «Промедлить ни мгновенья

Нельзя!.. Дано мне шахом порученье!»

Сказал хозяин: «Тайну мне открой,

Я помогу тебе, пойду с тобой!»

«О благородный муж! — гонец ответил. —

Ты доблестен, и тверд, и духом светел,

Ты тайну нашу сохранишь. Так знай,

Хатама я ищу в становье Тай.

Хоть муж Хатам прославлен во вселенной,

Убить его велел мне шах Йемена.

О добрый друг! Мне милость окажи,

Дорогу мне к Хатаму укажи!»

Хозяин рассмеялся: «Меч свой смело

Бери, руби мне голову от тела.

Ведь я — Хатам. Пусть я хозяин твой,

Я поступлюсь для гостя головой!»

Когда Хатам склонился добровольно

Под меч, посланец издал крик невольно.

Не в силах от стыда поднять зениц,

Перед Хатамом он простерся ниц.

И руки на груди сложив покорно,

Сказал: «Когда бы умысел позорный

Исполнил я и вред тебе нанес,

Не человек я был бы, гнусный пес!»

И встал он и, поцеловав Хатама,

Через пески в Йемен пустился прямо.

Султан Йемена меж бровей его

Прочел, что он не сделал ничего.

«Где голова? — спросил. — Какие вести

Ты мне привез? — Скажи во имя чести!

Быть может, в поединок ты вступил

И у тебя в бою не стало сил?»

Посланец пал на землю пред владыкой

И так ответил: «О султан великий!

Хатама видел я. Среди людей

Он всех великодушней и мудрей.

В нем доблесть, мужество и благородство.

Ему дано над всеми превосходство.

Груз милостей его меня сломил.

Великодушьем он меня сразил!»

Все рассказал гонец. Ему внимая,

Йеменский царь восславил племя Тая.

И щедро наградил султан посла...

Хатаму щедрость свойственна была,

Как солнцу — свет, цветам — благоуханье,

Хатаму славу принесли деянья.

РАССКАЗ

Слыхал я: племя Тая как-то раз

Отвергло веры истинной указ.

Халил — разгневан их деяньем черным —

Послал войска, на горе непокорным.

Все племя казни осудил пророк,

Чтоб землю верных не сквернил порок.

Средь пленных женщина одна упрямо

Взывала: «Стойте, вы! Я — дочь Хатама!

Великодушьем он сражал сердца,

Судите и меня судом отца!»

Почтил Хатама судия суровый,

Снять приказал он с женщины оковы