– Евлампия Романова.
– Что-то не слышала про такую от Пруткиной, – протянула Ната.
– Мы работали в бутике «Лам».
– Вон оно как… – похолодел голос Наты. – Нечего сюда трезвонить!
– Пожалуйста, подскажите, где Лена? – взмолилась я. – Очень надо ее найти. С ней все в порядке?
– Не волнуйтесь, – ехидно ответила Ната. – Думаете, выперли Ленку и она плачет до сих пор? Фиг вам! Очень хорошо, что бортанули Пруткину, а то тухнуть бы ей в «Лам» до пенсии. Хотите знать, где Ленуська?
– Да, да!
– В Италии.
– Где?
– В городе Милане, – торжественно произнесла Ната. – С Пруткиной сказка случилась. Дали ей в «Лам» расчет, и пошла она с горя в ресторан, итальянский. Решила: гори фигура синим огнем, раз со службы турнули, можно спагетти с жирной подливкой в свое удовольствие поесть. Ну и начала макарончики трескать, две порции умяла, третью заказала. На Ленуську от стрессов всегда жор нападает. Не успел официант очередную тарелку подать, как подходит к столику парень и представляется: «Меня зовут Маурицио, работаю в компании, которая производит макаронные изделия. Вижу, вы фанат спагетти? Прямо как моя мама. Можно присесть?» В общем теперь наша Лена живет в Милане, работает в фирме супруга, давным-давно ваш мерзкий «Лам» позабыла, а свою московскую квартирку нам сдала. Ситуация понятна?
– Более чем. Скажите, давно Лена вышла замуж?
– Если надумали подарок послать, – заерничала Ната, – то сильно опоздали, в марте они расписались.
Я положила сотовый на сиденье. В принципе Милан не так далеко от Москвы, время в пути часа три, максимум четыре самолетом. Пруткина могла спокойно прибыть в родной город, живенько расправиться с Галей и умчаться в аэропорт. Вопрос: зачем девушке, удачно устроившей свою жизнь, получившей вследствие увольнения и мужа, и хорошую работу, и, похоже, вполне обеспеченную жизнь в Италии, убивать бывшую коллегу? Нет, Лену можно спокойно вычеркивать из списка. Пожалуй, наоборот, Пруткина должна испытывать к Галине благодарность: не выпихни ее Реутова за борт, она бы не пошла с горя наедаться макаронами и не обрела счастья.
Теперь в списке осталось лишь одно имя. Я набрала номер и тут же услышала тихий отклик:
– Алло…
– Можно Веру?
– Это я, – ответила девушка.
– Вы?
– Да.
– Вот здорово! Я Евлампия Романова, можно просто Лампа. Нам очень нужно поговорить.
– О чем? – поинтересовалась Вера. – Вы откуда?
– Из бутика «Лам».
Вера помолчала, потом так же тихо сказала:
– Если хотите, чтобы вернулась, то это невозможно.
– Верочка, давайте изложу проблему при личной встрече. Готова приехать, куда скажете, в любое удобное вам время.
– Можете прямо сейчас, сюда.
Я бросила взгляд на листок бумаги с адресами уволенных продавщиц.
– Осенний бульвар?
– Нет, проспект Вернадского.
– Вы переехали? Но телефон остался прежним.
Вера засмеялась.
– Вы звоните на мобильный, и я не дома, в клинике лежу. Когда доберетесь до места, звякните. У входа есть парк, а в нем тихое кафе.
– Вам можно выходить на улицу? – проявила я заботу.
– Даже нужно, – усмехнулась Вера. – Только подкатывайте до восьми вечера, после ужина корпус запирают.
– Явлюсь намного раньше, уже лечу! – заверила я и завела мотор.
Глава 18
Вера оказалась права: в маленьком парке обнаружилась крохотная и совершенно пустая кафешка. Не ожидая ничего хорошего, я заказала капуччино с булочкой. И моментально получила вкусный, ароматный, горячий напиток и свежайшую выпечку. Впившись зубами в плюшку, я на минуту забыла обо всем на свете – слойка, пухлая завитушка с корицей, сверху щедро обсыпанная сахарной пудрой, словно выпала из моего детства, такими торговали в нашем школьном буфете.
– Жутко вкусно, да? – весело спросил внезапно незнакомый звонкий голос.
Я распахнула зажмуренные от удовольствия глаза. Около столика стояла симпатичная шатенка с короткой стрижкой. Нежная, тонкая шея плавно перетекала в точеные плечи, под ними высилась пышная грудь, ниже торчал огромный живот, прикрытый нежно-розовым платьем на пуговицах. Вере скоро предстояло рожать.
– Кого ждете? – улыбнулась я. – Мальчика или девочку?
Молодая женщина очень осторожно опустилась на стул.
– Обоих, – ответила она.
– Двойня?
– Точно, – кивнула Вера. – Если честно, я в шоке. Ну совсем не ожидала такого! Мы с Геной на одну девочку рассчитывали, а потом – бабах – двое. Ну, что ни делается, все к лучшему. Генка мне сразу предложение сделал, мы расписались. Оказывается, мама моего мужа из двойни, я и не знала. Он меня вообще с ней не знакомил, боялся, не понравлюсь. А теперь замечательно получилось, сразу двух бабушек имеем, одна из них врач. Не всякая молодая мамочка так устроится. Квохтают надо мной, на руках носят, уже дежурство расписали, кто когда и сколько с внуками сидеть станет, чуть не передрались, каждая хочет больше времени с детьми проводить. Ну, теперь понятно, что я в «Лам» уже не вернусь.
– Почему решили, что вас назад зовут? – тихо спросила я. – Хотите кофе? И булочку? Они тут замечательные.
Вера прижала руки к необъятному животу.
– О господи, опять они драку затеяли… Нет, спасибо. Кофе мне доктор запретил, а о плюшках лучше не напоминайте, я их до смерти люблю, но уже и так на танк похожа. Лягу в кровать, ног не вижу.
– Это живот, вот появятся детки и снова превратитесь в тростиночку, – с видом умудренной матроны заявила я.
– Ох, сомнительно, – протянула Вера, – еще три месяца ждать. Интересно, в кого превращусь?
– Думала, роды вот-вот, живот такой большой.
– Это из-за двойни, – отдуваясь, сообщила Вера. – Ох, сил уже никаких не осталось такую тяжесть таскать. Что же касается «Лам», то очень хорошо знала: Реутова не справится с работой, ее выгонят и ко мне прибегут.
– Почему?
Вера ехидно заулыбалась.
– Вы, наверное, новенькая, из отдела кадров?
Не желая пока ничего рассказывать о себе, я издала некий звук, который можно было принять как «да» или «нет», по желанию.
– Реутова при всей своей хабалистости, – спокойно продолжала Вера, – очень наивная. Она полагала, что справится с работой консультанта, но это только на первый взгляд легко. Многие думают, что уж тут трудного, бабам шмотки всучить, спой песню про моду, расскажи о всяких примочках, типа курток-трансформеров, и греби от идиоток чаевые. Но на самом деле продажа одежды очень сложное дело.
Я сделала заинтересованное лицо.
– Да?
Очень давно Вовка Костин, объясняя мне, каким образом нужно разговаривать со свидетелями и с людьми, которые могут владеть нужной информацией, сказал: «Главное, найти у человека некую болевую точку и нажать на нее. Обнаружить подобную педаль не просто, и пользоваться ею следует умело. Допустим, собеседник увлеченный садовод, следовательно, заведи разговор о посадках, к тебе проникнутся доверием. Если точно в курсе, что старичок, от которого надо кой-чего узнать, зюгановец, ругай современные порядки, если нужный человек член общества любителей поэзии Бернса, скажи, что обожаешь слушать волынку. Абсолютное большинство людей испытывает тягу к тем, кто разделяет их увлечения или ненавидит один и тот же объект». Я совет Костина приняла к сведению и сейчас стараюсь изобразить заинтересованность.
– Да, – закивала Вера. – Одежда – это наше второе «я». Продавец должен четко понять, что хочет человек, и объяснить ему, как стать прекрасней. Не следует совать в нос тетке, всю жизнь предпочитавшей коричневый цвет, розовую блузку и твердо заявлять: «Я ношу такие, мне нравится». Покупательницы в «Лам» – публика особая, моментально ответят: «Тебе нравится, ты и носи, а мне живо тащи вон ту, темненькую». Надо поступать иначе.
– Как же? – на этот раз с неподдельным любопытством поинтересовалась я.
Вера улыбнулась.
– Существует много путей. Ну, допустим, приносишь то, о чем попросили, но прихватываешь и розовую кофточку. Вешаешь в кабинке, потом всплескиваешь руками: «Ой, простите, случайно с кронштейна взяла. Это не ваш любимый цвет. Сейчас унесу. Правда, интересный крой? Блузка в единичном варианте. Смотрите, она в тон вашего румянца. Как нет румянца? Щеки такие нежные! Ой, и правда нет… Надо же, это розовый цвет, оказывается, так сильно освежает. О-о-о, у вас глаза стали яркие…» Через полчаса покупательница уйдет в розовой кофте, а в следующий визит потребует: «Где Вера? Пусть меня она обслуживает». Ясное дело, все довольны. Я получаю хорошие чаевые, «Лам» распродает коллекцию, а дама, отказавшись от мрачного цвета, выглядит моложе.
– Понятно, – закивала я. – Вон тут какие тонкости…
А моя собеседница продолжала пояснения:
– Реутова с первого дня позавидовала моим заработкам, ну и расстаралась, все сделала, чтобы меня выперли. Такие сплетни распустила: у Залейко гонорея! Я, если честно, особо не переживала, уже беременная была, все равно уходить в декрет. Но никому о своих планах не рассказывала, за фигом нервничать. Тихо слиняла, устроилась в бутик «Каск», они мной страшно довольны, через три года назад ждут. Что, Реутову выгнали? Некрасиво получается: работала я отлично, но как слухи полетели, меня вон выставили, Галину слушали, а сейчас, когда поняли, что не следовало Веру на Галю менять, назад зовете. Так что натворила ваша красавица? Небось нахамила какой-нибудь Калистратовой? Реутова не умеет людей обслуживать!
Я повертела в руках чашку.
– Понимаете, Вера, с Галей случилась неприятность.
– Сперла чего и попала в ментовку? – радостно поинтересовалась будущая мать. – Совсем не удивительно!
– Галя заболела.
– Вау! Надеюсь, тяжело?
– Вообще-то, она умерла, – осторожно продолжила я.
Вера широко распахнула серые глаза.
– Умерла в смысле… умерла?
– Ну да.
– На тот свет отправилась?
– Верно.
Будущая мать растерянно затеребила бумажную салфетку.
– Вот черт, – протянула она, – а я про нее гадости болтала. Собственно, правду говорила, но как-то нехорошо. Под машину попала?