– Да.
– Вдруг Маус ее упустил?
– Невозможно. Мы с ним пять лет жили в Индии, я зарабатывал заклинаниями змей. Эфа в квартире отсутствует, – важно сообщил Ириска. – Кстати, Као сейчас подсказывает: пресмыкающегося и не было. Као никогда не ошибается.
– Она кто? – попятилась я.
– Као? Это Као!
На меня навалилась тоска. Ох, неспроста Ириска показался психом, он и есть сумасшедший. Надеюсь, бедные Дима и Коля, попробовавшие неведомый порошок из его табакерки, уже пришли в себя, мне же придется сейчас платить невменяемому Ириске большую сумму, иначе он не уйдет. Денег жаль до слез, но еще сильнее хочется избавиться от малоадекватного великана, способного погружать людей в транс. Приедет Катюша с работы, а тут я, торчу посередине гостиной и ною:
– У-у-у-у…
Тяжело вздыхая, я пошла в спальню, где храню «сейф» – коробку из-под печенья. Понадобилось некоторое время, чтобы отсчитать необходимые купюры. Сжимая бумажки в руке, я вышла в коридор и обнаружила его пустым, входная дверь стояла нараспашку.
– Ириска! – окликнула я и помчалась к лифту.
Когда выскочила из подъезда, ярко-красное пятно мелькало в дальнем конце двора.
– Ириска, стой! – закричала я на бегу.
Великан обернулся:
– Случилась беда? Пришли злые Жи?
– Нет, ты забыл деньги.
– Они не нужны.
– Но мы же договаривались.
– Змеи нет, я не беру плату просто так.
– Ты приехал!
– И что? Прощай, Евлампия!
Помахав мне рукой, Ириска исчез в подземном переходе, я отправилась домой. Может, великан и псих, но он не мошенник и не обманщик. Приятно, конечно, не разочаровываться в человеке, но что делать с эфой?
Остаток вечера мы с Катюшей провели, пытаясь решить эту сложную проблему.
– «Мангусты отличные охотники, – читала Катя вслух статью из журнала, – они легко справляются с огромными кобрами, обладают поразительным чутьем. В Индии мангустов держат в качестве домашних животных. Если во дворце или в хижине поселяется это млекопитающее, ни одно пресмыкающееся не вползет даже во двор, а те змеи, которые раньше находились поблизости, спешно покидают гнездо». Знаю! Придумала!
– Что? – обрадовалась я.
– Сейчас, – побежала к телефону Катя, – минуточку! Где он у меня? Вот, Котов… Алло, алло, Сергей Петрович? Это Катя Романова. Нам очень нужна ваша помощь! Найдите мангуста! Конечно, живого…
Еще через два часа милая, улыбчивая женщина внесла в наш дом очень симпатичного зверька, весело сверкающего бусинками черных глаз.
– Это Ларри, – сказала она, – а я Наташа. Ларри – спокойный, хорошо воспитанный, ходит в лоток, очень любит молочное, за йогурт душу продаст. С ним никаких хлопот, походит по квартире, освоится и ляжет спать. Но если учует змею – а он ее непременно унюхает, – то берегись, зараза. Не успокоится, пока не поймает.
– Здорово, – заликовала Катя.
– А если он ее не обнаружит? – решила я проявить недоверие.
Наташа улыбнулась.
– Такое невозможно.
– И все же? Сколько Ларри тут проживет? – ворчала я.
Наташа почесала переносицу.
– Обычно хватает трех дней. За этот срок змея либо ловится, либо уползает.
– К соседям? – подпрыгнула я. – Есть ли возможность направить ее на шестой этаж к Монголовым? Алексей Борисович ужасно орет при виде наших мопсов, пытается ударить их зонтиком, портфелем или пакетом. Думаю, у Монголова эфе будет хорошо, как с родными.
– Лампа! – укоризненно воскликнула Катя.
– Шучу, – быстро сказала я.
– Змеи пугливы, – пояснила Наташа, – эфа скорей всего вернется к хозяину, или Ларри ее слопает.
– Как мы объясним нашим присутствие Ларри? – поинтересовалась я у Кати, когда приветливая Наташа ушла.
– Просто, – пожала плечами подруга. – Оставили на передержку. Ой, какой милый! Дам ему йогурт, сливочный…
На следующий день ровно в десять утра я звонила в дверь соседки Мадо. На лестничной клетке имелось всего две квартиры, поэтому никаких сомнений не было: если Настя жива, то она обитает за створкой, неаккуратно выкрашенной темно-коричневой краской.
Едва я ткнула пальцем в звонок, как из запертой квартиры донеслось:
– Кто там?
– Простите, Анастасия дома? – спросила я. – Меня прислала Мадлен.
Обшарпанная деревяшка дрогнула, образовалась щель, сквозь которую виднелась железная цепочка и небольшая часть лица.
– Чего надо? – спросил надтреснутый голос.
– Вы Анастасия?
– Верно.
– Простите, не знаю вашего отчества. Мадлен просто сказала «Настя».
– Она меня по батюшке не кличет, – слегка помягчела старуха. – Ты откуда?
– Впустите, пожалуйста, не на лестнице же разговаривать.
Бывшая домработница Гостевых не пошевелилась. Я начала торопливо объяснять:
– Мадлен арестована, ее подозревают в убийстве, я могу помочь вашей воспитаннице. Не бойтесь, не имею оружия, не хочу вас грабить. Вот мое удостоверение.
– Де-тек-тив Ев-лам-пия Ро-ма-но-ва, – по складам прочитала Настя, глядя в раскрытую бордовую книжечку. – Из милиции, что ли?
– Вроде того, – кивнула я, – только не состою на государственной службе, работаю за деньги, в частном агентстве. Меня нанимают для распутывания особо сложных дел.
Бабушка молча изучала документ, я постаралась подавить вздох. Зря пустилась в ненужные объяснения, Насте много лет, следовало подтвердить: да, из милиции. Вот тогда она бы без проблем впустила меня внутрь и стала спокойно отвечать на вопросы.
– Говоришь, за деньги служишь? – внезапно уточнила Настя.
– Пожалуйста, не закрывайте дверь! – взмолилась я. – Мадо попала в плохую историю, если ей не помочь, ее обвинят в убийстве. Вы, наверное, любите свою воспитанницу. Насколько я поняла, долгие годы помогали по хозяйству ее матери Веронике?
– Значит, деньги за работу получаешь? – настойчиво повторила Настя.
Я окончательно пала духом. Люди, чья молодость и зрелость прошли при Советской власти, абсолютно уверены: служить следует за идею. Тот, кто озабочен деньгами, нехороший человек, капиталист, с ним ни в коем случае нельзя связываться. Я сглупила, представившись частным детективом.
– Чего молчишь? Отвечай, – потребовала домработница.
– Все люди получают заработную плату, – попыталась я выкрутиться из сложного положения, – кроме тунеядцев, которые не желают ходить на службу.
– Тут кино показывали, – перебила меня Настя, – про мужика. Он за хорошие деньги брался людей из беды выручить. Ты из этих?
– Да, – безнадежно ответила я, – вы правы.
Дверь захлопнулась, я прислонилась к стене и начала себя ругать. Молодец, Лампа, договорилась со старушкой! Надо во что бы то ни стало попытаться понравиться Насте. Но как? Минуты бежали, а в голову не приходило никакое достойное решение проблемы. Когда я, окончательно приуныв, решила уходить, створка неожиданно распахнулась, на пороге возникла кряжистая фигура, облаченная в темнокоричневое шерстяное платье с белым кружевным воротником.
– Входи, – приветливо кивнула домработница, – извини, продержала на лестнице, переодевалась. Это хорошо, что деньги получаешь. За маленькую зарплату никто стараться не станет, а при виде хорошего вознаграждения побегут скоренько. Ступай за мной на кухню, там и пошепчемся.
Обрадовавшись столь замечательному повороту в развитии событий, я побежала вперед по длинному коридору за хозяйкой, которая, несмотря на преклонный возраст, проявляла редкостную прыть. С молниеносной стремительностью старушка внеслась в крохотное пространство, набитое шкафчиками, ловко включила чайник, вытащила из сушки кружки, схватила с подоконника вазочку, наполненную ванильными сухариками, спихнула с табуретки толстого, апатичного кота…
На секунду мне показалось, что у бабуси не меньше десяти рук, с такой скоростью совершались действия. Вот кот обладал иным, прямо протовоположным, характером. Шмякнувшись на линолеум, он не рассердился, зевнул во всю пасть и тут же мирно задремал, положив крупную морду на лапы.
– Садись, – велела Настя. – Чего молчишь? Говори.
Я откашлялась.
– Вы служили домработницей у Гостевых…
– Нет, – живо перебила Настя, – никогда не была в прислугах, работала на заводе, чертежницей.
– Но у меня иные сведения, – решила я настоять на своем, – слышала, будто помогали Веронике по хозяйству.
– Помогала, – охотно согласилась Настя.
Я вздохнула. Наверное, Насте не нравится слово «домработница», хотя ничего обидного в нем нет. Этот термин обозначает женщину, которая работает по дому, не лентяйничает, не спит до полудня, не бездельничает, а трудится. Ну что плохого? Ладно, попробую подъехать с другой стороны.
– Вероника, очевидно, была счастлива иметь такую помощницу по хозяйству.
– Я ей не помогала.
– Только что говорили обратное!
Настя осторожно поправила кружевной воротничок.
– Дом наш ведомственный, квартиры завод давал лучшим сотрудникам. Чем предприятие занималось, не спрашивай, я подписку о неразглашении давала и ничего не скажу. Хотя времена изменились, все с ног на голову перевернулось. Шла тут недавно мимо здания, чуть не заплакала: проходная нараспашку, входи любой, какая-то реклама на фасаде. Наш директор, Федор Михайлович, мигом бы помер, доживи он до сегодняшнего дня. Режимный завод, муха мимо охраны пролететь не могла, а нынче такой бардак…
Я поудобнее устроилась на табуретке. Очень хорошо знаю: хочешь получить нужную информацию, не перебивай человека, включи спокойно диктофон в кармане и кивай. Правда, встречаются порой люди, из которых сведения приходится буквально клещами вытаскивать. Но Настя, слава богу, принадлежит к обширной категории, любящей поболтать о себе родной.
Глава 24
– Игорь и Ника работали в конструкторском отделе, – пулеметом строчила Настя, – молодые, красивые, талантливые. Считалось, что Игорек умнее жены, но я-то знала: не так обстоит дело, просто Ника не хотела выпячиваться. Она отлично понимала: супруг должен впереди скакать, на белом коне, а жена сзади, в тележке ехать. Если местами поменяться, ничего хорошего не выйдет, мужики бабам успеха не прощают. Каким бы умным-преумным мужик ни уродился, все равно желает впереди идти. Те женщины, которые об этой особенности знают, семью сберегают, а другие разводятся…