У князя Владимира пир на весело.
Походит Илейко во княжой терем,
Остоялся Илейко у ободверины.
Не опознал его Владимир-князь,
Князь Владимир стольный киевский:
«Ты откуль родом, откуль племенем,
Как тебя именем величать,
Именем величать, отцем чествовать?»
Отвечает Илья Муромец:
«Свет Владимир, красное солнышко!
Я Никита Заолешанин».
Не садил его Владимир со боярами,
Садил его Владимир с детьми боярскими.
Говорит Илья таково слово:
«Уж ты, батюшка Владимир-князь,
Князь Владимир стольный киевский!
Не по чину место, не по силе честь:
Сам ты, князь, сидишь со воронами;
А меня садишь с воронятами»…
Князю Владимиру за беду пало:
«Есть у меня, Никита, три богатыря;
Выходите-ка вы, самолучшие,
Возьмите Никиту Заолешанина,
Выкиньте вон из гридницы!»
Выходили три богатыря,
Стали Никитушку попёхивать,
Стали Никитушку поталкивать:
Никита стоит - не шатнется,
На буйной главе колпак не тряхнется.
«Ежели хошь, князь Владимир, позабавиться,
Подавай еще трех богатырей!»
Выходило еще три богатыря.
Стали они Никитушку попёхивать,
Стали они Никитушку поталкивать.
Никита стоит - не шатнется,
На буйной главе колпак не тряхнется.
«Ежели хошь, князь Владимир, потешиться,
Посылай еще трех богатырей?»
Выходили третьи три богатыря:
Ничего не могли упахать с Никитушкой.
При том пиру при беседушке
Тут сидел да посидел Добрынюшка,
Добрынюшка Никитич млад;
Говорил он князю Владимиру:
«Князь Владимир, красное солнышко!
Не умел ты гостя на приезде учёствовать,
На отъезде гостя не учёствуешь;
Не Никитушка пришел Заолешанин,
Пришел стар казак Илья Муромец!»
Говорит Илья таково слово:
«Князь Владимир, стольный киевский!
Тебе охота попотешиться?
Ты теперь на меня гляди:
Глядючи, снимешь охоту тешиться!»
Стал он, Илейко, потешиться,
Стал он богатырей попихивать.
Сильных-могучих учал попинывать:
Богатыри по гриднице ползают,
Ни один на ноги не может встать.
Говорит Владимир стольный киевский:
«Ой ты гой еси, стар казак Илья Муромец!
Вот тебе место подле меня,
Хоть по правую руку аль по левую,
А третье тебе место - куда хошь садись!»
Отвечает Илья Муромец:
«Володимир, князь земли Святорусския!
Правду сказывал Добрынюшка,
Добрынюшка Никитич млад:
Не умел ты гостя на приезде учёствовать,
На отъезде гостя не участвуешь!
Сам ты сидел со воронами,
А меня садил с воронятами!»
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ И СВЯТОГОР
Ездил-то стар да по чисту полю,
Въехал стар да на Святые горы,
Да наехал стар да на богатыря.
А богатырь едет на кони, да дремлет он.
«Что это за чудо есть?
Сильные могучие богатыре
Мог бы выспаться да во белом шатри».
Да разъехался Илья Муромец,
Да ударил богатыря крепко-накрепко.
Богатырь еде всё вперед.
«Ах да что я за сильный богатыре,
От моей руки никакой богатырь не мог на кони усидеть,
Дай-ка разъедусь во вторые раз».
Как разъехался Илья Муромец
Да как ударил крепко-накрепко,
Богатырь еде всё вперед.
«Что это за чудо есть?
Видно, я ударил худо его».
Как разъехался Илья да он ведь в третий раз,
Как ударил богатыря крепко-накрепко,
Да ударил его плотно-наплотно,
Тут-то богатырь пробудился ото сна.
Хватил-то Илью да своей правою рукой,
Положил-то Илью да к себе в карман.
Возил-то Илью да двои суточки,
Да на третьи сутки конь и стал потыкатися,
У коня-то стали ножки подгибаться.
Как ударил Святогор да своего доброго коня:
«Что ты, конь, спотыкаешься?»
Говорил-то конь таково слово:
«Как мне-ка-ва да не поткнутися?
Вожу я третьи суточки
Двух сильныех могучиех богатырей,
Третьего вожу коня, да богатырского».
Тут Святогор вынимал Илью да из кармана вон.
Но раздёрнули шатер белополотняный,
Стали с Ильёй да опочив держать.
А побратались они крестами с Ильей Муромцем
Назвались они крестовыми братьями.
Но ездили-гуляли по Святым горам,
Съезжали-то они да со Святых ведь гор
На те ли на площади широкие,
На те ли лужки они зеленые.
Как увидели-то они чудо-чудное,
Чудо-чудное да диво-дивное:
Как состроен стоит да ведь белый гроб.
Говорил-то Илья да таково слово:
«Ты послушай-ко, крестовый ты мой брателко,
Для кого ж этот гроб состроен есть?»
Соходили они да с коней добры их,
Ложился-то Илья да во сей-от гроб,
А Святогор-от говорил да таково слово:
«Ты послушай-ко, крестовый ты мой брателко,
Не для тебя сей гроб состроен есть,
Дай-ко я ведь лягу да во сей-от гроб».
Дак лег Святогор во сей гроб спать,
Говорил Святогор да таково слово:
«Ты послушай-ко, крестовый мой да брателко,
Да закрой-ко меня дощечками дубовыми».
Говорил-то Святогор Да таково слово:
«Ты послушай-ко, крестовый мой ты брателко,
Хорошо здесь во гробе жить,
Ну-тко, крестовый мой ты брателко,
Отокрой-то дощечки дубовые».
Как Илья Муромец стал открывать дощечки дубовые,
Да не может оторвать никакой доски.
«Да ты послушай-ко, крестовый ты мой брателко,
Не могу я открыть никакой доски». -
«Ты послушай-ко, крестовый ты мой брателко,
Да Илья ведь Муромец?
Бей-ко своей боевою-то палицею».
Илья-то начал палицей бить:
Куды ударит - туды обручи железные.
Говорил-то Илья-да таково слово:
«Да ты послушай-ко, крестовый ты мои брателко!
Куды ударю-туды обручи железные».
Говорил-то Святогор да таково слово:
«Ты послушай-ко, крестовый ты мой брателко!
Видно, мне-ка туто бог и смерть судил».
Тут Святогор и помирать он стал,
Да пошла из него да пена вон,
Говорил Святогор да таково слово:
«Ты послушай-ко, крестовый ты мой брателко.
Да лижи ты возьми ведь пену мою,
Дак ты будешь ездить по Святым горам,
А не будешь ты бояться богатырей,
Никакого сильного могучего богатыря».
БОЙ ИЛЬИ МУРОМЦА С ПОДСОКОЛЬНИКОМ
На горах, горах дак было на высокиих,
Не на шоломя было окатистых
Там стоял-де ноне да тонкий бел шатер.
Во шатри-то удаленьки добры молодцы:
Во-первых-то, стары казак Илья Муромец,
Во-вторых, Добрынюшка Никитич млад,
Во-третьих-то, Алешенька Попович-от.
Эх, стояли на заставе они на крепкое,
Стерегли-берегли они красен Киев-град.
Стояли за веру християнскую,
Стояли за церкви всё за божии,
Как стояли за честные монастыри.
Как по утречку было по раннему,
А на заре-то было на раноутренней,
А и как выходит стары казак из бела шатра.
Он смотрел-де во трубочку подзорную
На все же на четыре кругом стороны.
Он завидел-де: во поли не дым стоит, -
Кабы едет удалой да добрый молодец;
Он прямо-де едет в красен Киев-град,
А не приворачиват на заставу на крепкую;
Он едет, молодец, дак потешается:
Он востро копье мечет да по поднебесью,
Он одной рукой мечет, другой схватыват;
А впереди его бежит да два серы волка,
Два серых бежит волка да серы выжлоки;
А на правом плечи сидел млад ясен сокол;
На левом плечи сидел да млад бел кречет.
А заходил стары казак во бел шатер,
Говорит-то стары казак да таковы слова:
«Уж вы ой еси, удалы вы добры молодцы!
Уж что же вы спите да что вы думаете?
Да наехал на вас супостат велик,
Супостат да велик да добрый молодец.
Он прямо-де едет в красен Киев-град,
А не приворачивает на заставу на крепкую».
Ото сну-де ребятушки пробуждалися,
Ключевою водой они умывалися,
Они белым полотенцем да утиралися,
Они господу богу помолилися,
А посылали Алешеньку Поповича.
Как выходит Алешенька из бела шатра,
Засвистел он коня да из чиста поля:
А бежит его конь, дак мать-земля дрожит.
Как крутешенько Алешенька седлал коня,
Он седлал-де, уздал да коня доброго:
Он накладывал уздиченьку тесмяную,
Он накладывал седелышко черкасское;
Он двенадцать подпруг да шелку белого,
Еще белого шелку шемахинского;
Он тринадцату подпругу - через хребетну кость,
А не ради басы, дак ради крепости,
Еще ради окрепы да богатырское,
Еще ради поездки да молодецкое,
А не оставил бы конь, дак на,чистом поле
Еще черным-то воронам на пограянье,
Еще серыем волкам на потарзанье.
Только видели, молодец на коня скочил;
А не видели поездки да богатырское;
Только видели в поли курева стоит.
А выезжал-то Алешенька на чисто ноле,
Он завидел молодца-то во чистом поли,
А ревел-то. Алешенька по-звериному,
Засвистел-то Алеша по-соловьиному,
Зашипел-то Алеша по-змеиному:
А кабы едет-от мододец, не оглянется.
Как подумал Алешенька Попович-от:
«А кабы едет мододец-от не моя чета,
Не моя едет чета да не моя не моя верета».
Повернул он коня да ко белу шатру,
Приезжает Алешенька ко белу шатру.
А встречает стары казак Илья Муромец.
Говорит тут Алешенька Попович-от:
«Уж ты ой еси, стары казак Илья Муромец!
Кабы едет богатырь, дак не моя, чета,
Не моя едет чета да не моя верста».
Посылали тут Добрынюшку Никитича:
Ах кабы вежливый Добрынюшка, очесливый;
Он спросил бы о роде и о племени,
Он спросил бы отечество-молодечество,
Он спросил, куда едет да куда путь держит.