Моя паранойя была нарушена, когда я зашла в класс и увидела, что Бекки уже сидит за партой, опустив голову на стол. Когда я только пришла в эту школу, я почувствовала намек на симпатию к ней. То, что сделал с ней Майк, было довольно паршиво. Я не могла поверить, что думаю об этом, но мы были одни в классе, поэтому я хотела поговорить с ней. Я знаю, что не должна вовлекать себя в неприятности, — у меня уже достаточно проблем с Райаном, и только не хватало, чтобы еще кто-то искал обо мне информацию. Но по причинам, которые я просто не могу объяснить, когда она почувствовала мой взгляд на себе и подняла голову, я улыбнулась ей и сказала:
— Привет.
Бекки выглядела смущенной, но быстро скрыла удивление за жестоким ненавистным взглядом. Взгляд жалит. Не то чтобы у нее не было никаких причин быть дружелюбной со мной и доверять мне, но это был первый раз, когда я попыталась с кем-то заговорить после моего несчастного случая. Я была шокирована тем, что сделала это, но была больше удивлена тем, что ее реакция ранила меня.
— Вот ты где! Я тебя повсюду искала.
Появление Пейдж испугало нас обеих. Пейдж переводила взгляд с меня на нее и начала спрашивать, что происходит, но потом решила, что Бекки важнее.
— Почему ты не сказала нам, что случилось? — спросила она с легким сочувствием. — Майк рассказал нам о вечере пятницы.
— Что ты имеешь в виду? — ахнула Бекки. — Что он вам сказал?
— Он говорит всем, что вы зависали после танцев, и ты была в шоке, когда он сказал, что ему не нужна девушка.
Было что-то жутко знакомое в ничего не выражающем взгляде Бекки и ее безэмоциональном голосе, когда она ответила Пейдж:
— Майк — лжец.
— Ты имеешь в виду, что вы не делали этого?
Даже если бы молчание Бекки не выдало правду, это сделали слезы на ее глазах. Она положила голову обратно на стол, и Пейдж коснулась рукой ее плеча.
— Тебя использовали, Бекки, но ты не должна позволить ему унижать себя. Все в школе знают, что произошло. Ты должна смириться с этим и не позволить им увидеть, что он причинил тебе боль. В противном случае, ты… — Пейдж взглянула на меня и понизила голос. Как будто это имело смысл. — В противном случае, ты закончишь, как она.
Глаза Бекки, естественно, обратились ко мне, и впервые в жизни я отвернулась, потому что мне было страшно и стыдно. Страшно от того, что думала обо мне Бекки, и стыдно из-за того, кем я позволила себе стать. Из-за этих чувств я готова была заплакать, и я была в ужасе из-за того, что собираюсь расплакаться перед ними, но, к счастью, в класс начали заходить ученики, нарушая напряжение.
Когда раздался звонок, Пейдж наконец села на свое место.
— Почему бы тебе и Тамике не прийти ко мне домой после тренировки сегодня, и мы бы обдумали большую грязную кампанию для подонка. Ты знаешь, что Скотт Коул одинок, и он великолепен. Если ты сходишь с ним на свидание, это заставит Майка ревновать, и он будет просить у тебя прощения целую неделю.
— Мы можем об этом больше не говорить, пожалуйста? — огрызнулась Бекки. — Я не собираюсь идти на свидание со Скоттом, и я определенно не собираюсь прощать Майка! Послушай, это мило, что вы с Тамикой хотите помочь, но, пожалуйста, просто дайте мне справиться с этим самостоятельно. Хорошо?
— Отлично. Рой себе могилу.
Пейдж была явно оскорблена, и как бы сильно я не хотела получить удовольствие от ее страданий, я не могла. Я все еще думала о том странном взгляде, которым наградила меня Бекки. Не знаю почему, но это испугало меня. Я не думала, что это возможно, но Бекки Истман на самом деле ранила мои чувства. Я старалась не думать об этом до конца урока, потому что не могла позволить ей добраться до меня, но я просто не могла остановиться. Это не прекращалось до тех пор, пока я не пошла домой, и я успела переключиться на Райана вместо Бекки, но это не заставило меня чувствовать себя лучше.
— Я НЕНАВИЖУ ЕГО!
Я захлопнула дверь своей спальни так сильно, что она слетела с петель и врезалась в стену прямо по коридору. Затем, конечно же, я бросилась на кровать, как будто наступил конец света.
— Я ненавижу его! Я ненавижу его! Я ненавижу его!
Я услышала, как хрустят обломки под ногами моей матери, когда она пересекла теперь бездверный порог в мою комнату.
— Джейми? Что случилось?
— Я ненавижу его!
— Ненавидишь кого?
— Почему он сделал это? Мне было хорошо самой по себе! Я наконец-то начала забывать все, что потеряла. Начала привыкать быть одной. Приняла свою судьбу! Теперь один маленький грязный взгляд Бекки, и я проливаю больше слез, чем Ниагарский водопад. Я НЕНАВИЖУ ЕГО!
— Милая, ты должна взять себя в руки. Соседи не знают, что их автоматические предохранители перегорают, когда ты расстроена, и я не хочу, чтобы наш дом был единственным на улице с электричеством.
— Меня больше не волнуют соседи! — закричала я, не обращая внимания на предупреждения мамы. Я знала, что она права настолько, насколько я знала, почему ее голос раздавался с другого конца комнаты, а не справа от меня. Но я не хотела успокаиваться. — Мне семнадцать лет — я должна быть неразумной! Я хочу быть нормальным подростком с гормонами! Я хочу быть в состоянии любить ИЛИ НЕНАВИДЕТЬ, кого захочу, так сильно, как захочу!
Когда я закричала, весь дом задрожал вокруг меня, заставляя мою мать и меня замереть. Она выключила питание в доме в ту минуту, когда услышала, как хлопнула дверь, — полезный трюк, который мы отработали в последний год, — поэтому я не знаю, как я вызвала такой эффект.
Сила внутри меня была сильнее, чем когда-либо до этого. Это было так страшно, что моя ярость улетучилась за мгновение.
— Я должна уйти на некоторое время, пока это небезопасно. Я вернусь к обеду, — моя мама просто кивнула, кровь отхлынула от ее лица, и я ушла прежде, чем она попросила меня быть осторожной.
Где был дзен сад Райна, когда он так нужен? Я была на вершине горы Рашмор, одном из самых красивых мест Америки, и все же не чувствовала и десятой части того спокойствия, которое я бы чувствовала на заднем дворе Райана.
— Потому что это не те цветы, которые заставляли бы чувствовать себя лучше, идиотка! — вздохнула я, признавая поражение. — Но я ничего не могу с этим поделать!
Разговор вслух, казалось, помогает.
— Я люблю каждую вещь в нем. Даже вещи, которые ненавижу. Его уверенность. Его настойчивость. Эта глупая ухмылка, которая на его лице двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, — я чувствовала, как мои губы растягиваются в улыбке, когда я говорила. — Я люблю его глупые, остроумные комментарии, даже если у него они лучше, чем у меня. Я люблю его смешной, беспечный настрой, даже если он всегда заставляет меня хотеть кричать.
Я закрыла глаза и видела Райана так ясно, что практически могла ощущать его присутствие. Моя улыбка исчезла, и я не могла решиться сказать последнюю вещь вслух, но я не могла не думать об этом. Я любила, когда он обнимал меня, даже если и предупреждала его, что это крайне опасно.
Я попыталась избавиться от воспоминаний, но все же одно всплыло на поверхность. Он обнимал меня после того, как узнал правду. Я напугала его, и это справедливо. Но он не пытался с криками убежать. Не так, как это было со мной.
После того, как я пришла к выводу, что просто не было никакого способа покончить с Райаном, я решила, что, если он мог рисковать получить удар электрическим током, чтобы попытаться заставить меня чувствовать себя лучше, он заслуживает небольшой храбрости с моей стороны. Если он хотел отношений, то он их получит. Время дать Райану Миллеру шанс.
Нет, не совсем. Я все еще не могла целовать его. В конце концов, я не могла превратить своего единственного друга в груду пепла. Но я была уверена, что, если смогу объяснить необходимость строго платонических отношений, он поймет. Будем надеяться, он будет доволен этим компромиссом.
Будучи в состоянии отпустить свой страх и признать, что можно быть друзьями — просто друзьями — с Райаном, стресс ушел, как я и молилась. Я чувствовала себя настолько лучше, что практически не заметила дорогу домой, а потом зашла через дверь с огромной улыбкой на лице.
Мама ахнула, когда я появилась позади нее на кухне и обняла ее так крепко, как только могла, не сломав ее пополам.
— Чувствуешь себя лучше? — спросила она, ее глаза искрились счастливым облегчением.
— Намного лучше!
— Я рада. Это означает, что, по крайне мере, один из нас в хорошем настроении.
Мама кивнула головой в сторону гостиной, где папа был увлечен какой-то программой на канале ESPN, и вдруг вернулось мое напуганное и сердитое настроение. Мама обнадеживающе посмотрела на меня, когда я предстала перед своим отцом, но я не могла избавиться от ощущения, что иду на верную смерть, когда оторвала его от игры.
— Пап?
— Джеймилинн Бейкер, где тебя носило последние четыре часа?!
Он буквально взревел. Как медведь. И когда он вскочил со своего места, я могла видеть, как вздулись вены на его шее. Я знала, что он точно не будет в восторге от состояния коридора наверху, но я не ожидала, что он так вспылит. Я имею в виду, это действительно была не моя вина. Ну, не полностью. Я не хотела срывать дверь с петель.
— Не волнуйся, пап, — я не могла ничего поделать, но оборонялась. — Я не была в библиотеке, компьютерном или читальном зале. Я наказана, ладно. Я понимаю.
— Наказана или нет, ты не можешь просто убегать! Не сообщив нам, куда ты направляешься.
Хорошо, я согласна с этим. Я была немного в шутливом состоянии, когда достала из кармана свой телефон и помахала перед ним. Подайте на меня в суд.
— Слишком много мест? — выплюнула я. — Вот почему вы дали мне эту глупую вещь, помнишь? На горе Рашмор удивительно хороший прием. Не то чтобы ты потрудился позвонить мне, чтобы узнать, как я. Прости меня, если я боялась, что взорву маму.
Я была готова к обвинениям, но была удивлена состраданию. Папа вздохнул и сгреб меня в охапку, что напоминало объятия медведя больше, чем его крики. Не было ничего лучше медвежьих объятий моего отца, за исключением объятий Райана. Я успокоилась в его руках и глубоко вздохнула.