Разочарование
Когда я переживала разочарование в том или ином человеке, то спустя некоторое время была вынуждена признавать – похоже, я слишком много от него ждала. Ждала большей взрослости, большей зрелости, ждала наличия каких-то качеств, которых не было изначально. Когда я изумлялась, удивлялась, если другой человек делал что-то такое, чего я не ждала, я впоследствии понимала – недооценивала. Считала неспособным.
В первом случае я наделяла Другого свойствами желательного для себя родителя, которого я могла бы уважать. И он таковым, конечно, не являлся. Во втором случае Другой нес на себе проекцию моего фактического опыта – отношений с родителем слабым, безответственным, неспособным.
В первом случае сохранялась надежда, во втором – недоверие, но ни в каком из вариантов я не могла встретиться с тем, что есть в действительности, и сделать свой выбор.
Разочарование может привести к обрыву отношений и желанию возобновить поиски нового идеала, оно же может дать толчок к попыткам влиять, изменяя то, что есть, на то, что нужно.
Разочарованный может отказаться признать свое разочарование, продолжая настаивать на своей идеализации. Вот распространенные способы уговорить себя: «Я слишком много хочу», «Я сама виновата», «Так и должно быть». Убедить себя легко, если нет сил переживать разочарование.
Эту фазу – фазу встречи с реальностью в отношениях с партнером – пережить чрезвычайно трудно, если нет привычки брать на себя ответственность за свои ожидания, если сохраняется надежда получить-таки идеального родителя.
Я знаю людей, которые годами переделывают своих партнеров в браке или же, разочаровываясь, меняют одного на другого и также годами ждут – когда же все-таки Другой одумается и станет правильным родителем. Вместо того чтобы честно взглянуть на свои иллюзии.
Разочарование означает: «Он(а) не делает то, что я думал и хотел для себя». В этот момент разочарования появляется шанс понять себя и увидеть партнера – без своих фантазий о нем.
• «Чего же я хотел? Почему я хотел чтобы именно он(а) удовлетворял(а) мою… потребность? Могут ли мне помочь в этом другие люди и я сам(а)? И если мне кажется, что мне должен только он, – в какой травме я застрял(а)?»
• «На что на самом деле способен мой партнер? Какие качества, необходимые мне, он в себе несет?»
• «Умею ли я ценить то, что он мне дает? Могу ли я выражать свою признательность?»
• «Есть ли у нас ресурс показать свою боль, свою уязвимость? Можем ли мы обсуждать трудности в отношениях не обвиняя?»
Разочарование становится критически важным моментом в отношениях – когда у вас появляется шанс встретиться с собой и с партнером – не вымышленными, настоящими. И сделать настоящий выбор – не убежать, не заставить… Сделать свой выбор – можем ли мы быть вместе, сейчас. На данный момент времени.
Игнор
В рамках терапевтической группы я задала вопрос: «Что в ваших отношениях с близкими вы чувствуете, переживаете как наказание?» В основном назвали три действия – отвержение, проклятия, но все-таки лидером стал игнор.
Игнорирование – вот что мы переживаем с огромным трудом. Игнорирование мы ощущаем, если близкий человек пропадает, отказывается от общения, не хочет объяснить, что с ним происходит. В игнорировании мы теряем свою значимость, свою ценность, чувствуем себя плохими, ужасными, совершившими непоправимую ошибку, мы начинаем корить себя, винить за «неправильные действия», за то, что не так сказали, не тем тоном, не теми словами, не так поступили, не подумали, не предусмотрели.
И в этот момент мы совершенно не способны увидеть, понять и оценить степень ответственности того другого человека, который в данный момент настолько хрупок, что не способен удержаться в контакте.
Он почувствовал себя раненым, но не смог найти слов, чтобы сообщить об этом, не признал свои чувства – обиды, гнева или разочарования, он способен только пропасть, исчезнуть, обнулив ценность взаимосвязи, не умея найти мужества, чтобы остаться и прояснить возникшее напряжение.
Почти все участники группы вспомнили, как – чаще всего мамы – наказывали их игнорированием в том месте, где считали поведение своих детей неподобающим, почти все говорили о тяжести в переживании этого наказания, почти все имеют травмы в этом месте и проваливаются в них, когда их близкие «исчезают» из поля зрения, и почти все они признали, что – увы! – повторяют те же стратегии в своих нынешних отношениях.
Одна женщина сказала: «Я не могла раньше выразить свое несогласие мужу иначе, чем наказав молчанием, но, к счастью, мой муж всякий раз находил нужные слова, чтобы я согласилась обсуждать возникшее напряжение… Только благодаря его настойчивости я научилась оставаться в контакте, проговаривать чувства, высказывать претензии…»
Невозможно обойтись без сложностей в отношениях – они будут всегда. Невозможно уповать на детские защиты для их разрешения…
Хвала настойчивости и любви тех, кто, выдерживая наше несовершенство, остается с нами рядом, пока мы рвемся из нездоровых созависимых сценариев.
Конфликт
Люди не случайно избегают конфликтов. Есть, конечно, такие, которые в конфликте отыгрывают свою злость на маму или папу, стремясь отвоевать свои права. Но в большинстве своем все-таки избегают. И предпочитают накапливать Тень, не замечать, не обсуждать острые моменты, входить в «тайный сговор».
Почему? Потому что мы редко имеем опыт конструктивного их разрешения. В детстве и потом. Мы редко наблюдали, как другие люди выслушивали друг друга с уважением, не обвиняя, не оправдываясь и не нападая, не жертвуя, находили приемлемое для обеих сторон решение. Особенно редко – в близких отношениях.
Чаще всего мы наблюдали и переживали опыт жертвы, которую насильно заставили. Или же тирана, который заставил.
Мы боимся конфликтов, потому что не хотим переживать состояние жертвы, а вместе с ней – бессилие, беспомощность, бессмысленность. Невозможность ничего изменить, потому что другой человек никогда не услышит и не войдет в положение. Или, спасая, будет давать не то, что нужно. Или раскритикует. Таков усвоенный опыт.
Все так. Конфликт никогда не может быть разрешен между двумя детьми. Конфликт может быть разрешен только между взрослыми частями.
Во время конфликта, как из ящика Пандоры, вылетают все чувства, связанные с травмой. Во время столкновения на границе контакта, где нужно прояснять настоящее, как назло глаза застит прошлое.
Я как будто заранее знаю, что мою потребность будут отрицать. Я не могу сдержать свой гнев. Я сразу накидываюсь на человека…
Я боюсь, что меня все равно обвинят во всех смертных грехах. Поэтому помалкиваю.
Я не верю, что другой человек способен нести ответственность. Все люди для меня – слабые и безответственные… как мой отец. Я ничего не проясняю, потому что все равно окажусь единственной ответственной. Это больно.
Пребывая в детской части, детском мироощущении, договориться нельзя. В детских переживаниях во время конфликта присутствует только страх, ожидание, разочарование, обида, гнев. Между тем спор на границе обладает огромной ценностью, если он происходит между нашими взрослыми частями. Для взрослой части конфликт на границе контакта может оказаться экзистенциальной Встречей.
Алгоритм тут такой. Сначала спрашиваете своего внутреннего Ребенка: «Что не так? Что этот дяденька-тетенька тебе напоминает? Какого такого злого насильника, не уважавшего твоих прав и свобод?» Дайте ему пожаловаться, позлиться, поплакать, погневаться.
После того как вы увидели свою травму, вы сможете отделиться от нее. И в этот момент вы способны увидеть Другого в его желании. Быть может, не самом корректном, не самом совершенном. Но он тоже где-то в своей боли.
Из взрослой части мы уже рассуждаем в терминах ответственности: «В чем я вижу свою ответственность? В чем, как мне кажется, ответственность партнера?» И наконец: «Как мне может помочь этот конфликт? Где я прокололся – не обговорил заранее, не обозначил, не обсудил – то есть где я был в своих иллюзиях или же пошел на тайный сговор?» При таком раскладе любой конфликт является ресурсным, обогащающим и освобождающим.
Идеализация
Я в какой-то степени привыкла к тому, что меня идеализируют. Я понимаю, что идеализация – это неизбежно. И все же иногда меня потрясают ее масштабы. Иногда хочется сказать: «Вы серьезно думаете, что я могу все то, чем вы меня наделяете? Например, узнать всю вашу историю за несколько часов работы и дать нужную вам рекомендацию? Не чувствую боли и не переживаю неприятных чувств? Не нуждаюсь в отдыхе?»
На сессии говорили о любви. Женщина рассказывала, что очень хочет любви и… не хочет. Не хочет – потому что как-то не цепляет. Не нравятся, хоть и знакомятся, и даже хотят завоевывать. Я спрашиваю ее: «А как он может привлечь твое внимание? Что ему нужно сделать, чтоб зацепило?»
Она вспоминает свою последнюю любовь. Мужчина ее боготворит, относится нежно и трепетно. Она чувствует себя в центре его Вселенной. Чувствует себя любимой, значимой для него. Ревность в таком переживании – доказательство любви, а никак не претензия на обладание. Гиперопека кажется заботой, а никак не нарушением границ. Его личные ограничения пока не ранят, а кажутся милыми и естественными.
Идеализация накрывает происходящее волшебным покрывалом, которое искажает смысл, меняет полюса с минуса на плюс, и наоборот.
Потом наступила другая фаза – деидеализация. Одеяло постепенно сползает. Они оба встречаются с реальностью. Оба – в дефиците, оба – в глобальной нужде по любви. И оба имеют свои ограничения. Начинаются разочарования и претензии. Пройдя через серию болезненных разрывов-воссоединений, они расстаются.
То, что она принимает за любовь, было фантазией. Взаимной фантазией друг о друге. По сути, они оба не выдержали реальности. Не хватило ресурса удержаться в отношениях после разочарования.
Однако психика «разрезала» единый процесс на два куска. Идеализация так и осталась ориентиром под названием «любовь». Крушение иллюзий как неизбежное последствие идеализации оказалось «случайностью». Как будто ее могло не быть.
В моем недавнем путешествии в Брюсселе меня трижды обсчитывали в сувенирных лавках. Я почему-то этого «не замечала». Стала разбираться только с последним случаем, когда размер обсчета превысил допустимые для меня пределы.
Потом я подумала: «А почему? Почему я так безропотно и молча оставила обман без внимания?» В голове возникли мысли: «Это же Европа», «Права человека» и, наконец, самая примитивная идеализация – «Этого не может быть».
Я не хотела замечать обмана из-за маленького волшебного покрывала. Границы могут остаться без защиты не только в случае вероломного нападения с применением силы и угроз, а еще и когда их добровольно сдают без боя под влиянием идеализации.
Сейчас у меня в терапии есть две клиентки, которые не могут почувствовать ни обиду на родителя, ни злость. Одна – из-за долга, вторая – из-за нее, идеализации. Мама давно умерла, и ее очищенный от «негативных» черт образ стал почти святым.
Женщина страдает от своей роли хорошей девочки, не может создать семью, избегая постоянных отношений. В постоянных отношениях идеализации не выживают, и есть гигантский риск выхода тех самых запрещенных для хорошей девочки чувств. Поэтому их – отношений – от греха подальше и нет. Зато есть депрессия. Депрессия действует как заморозка. Нет никаких чувств, нет никаких желаний.
Идеализация родительской фигуры важна для ребенка в ранние годы жизни, ибо она обеспечивает доверие. Самому никак не выжить, поэтому необходимо следовать за взрослым. Но, для того чтобы отделиться от родителя и жить своей жизнью, необходимо прожить фазу деидеализации – увидеть родителя не полубогом, а живым человеком, обладающим набором достоинств и ограничений. Именно так и будет впоследствии восприниматься мир – целый (не только идеальный или ужасный) и разный. Где люди обладают ограничениями, могут иметь свои потребности, могут уставать и обсчитывать.
В описанных выше случаях – встретиться с теми зонами, где еще сохраняется идеализация, оценить ее разрушительные масштабы. Планомерно двигаться по направлению к большей реальности, где обе полярности существуют одновременно, и научиться переживать разочарование.
Близость
На группе рыдает женщина. Она рассказывает о том, что очень ранима сейчас. О том, что нуждается в поддержке, но не имеет никакой возможности разделить свое переживание.
Вообще-то разделила бы с удовольствием, но очень боится, что окружающие начнут спасать советами. Или будут страдать от вины. Что, мол, виноваты в ее плохом состоянии. Сказали что-нибудь обидное, например. А к семье совсем не может обратиться: начнут винить, что, мол, сама виновата.
Другая женщина говорила, что попала в тупик в отношениях и не знает, что с этим делать. Что за тупик? Не получается создать идеальные отношения. Где всем было бы хорошо и никто не испытывал бы боли.
– С чем ты боишься встретиться? – спрашиваю я.
– С бессилием, – отвечает она.
– Тебе не хочется допустить мысль, что у тебя не получится? Ты предпочитаешь продолжать свои усилия, вкладываясь в то, что недостижимо?
– Видимо, да.
Еще одна женщина сидела молча. Она не рыдала. Она привычно окаменела, держа свои чувства при себе. Как и всегда. Она давно потеряла веру, что кому-то могут быть важны ее чувства.
Я слушаю их, и мне очень грустно. Я вижу красивых, образованных, талантливых женщин, которые не знают, как это – быть в близости. Они все время хотят что-то делать.
«Что-то делать» – значит, избегать погружения в чувства. Избегать проживания.
«Что-то делать» – это по привычке спасать, тиранить или испытывать вину, когда другой переживает свое нерадужное. Невыносимо находиться поблизости, когда рядом кто-то переживает горе, одиночество, страх.
Тиранить, спасать, виноватиться – это значит «выскочить» из контакта, не позволяя себе просто быть рядом, «ничего не делая».
«Ничего не делать» – выслушивая, проявляя сочувствие – это значит остаться в контакте. Это значит быть в близости.
Мне грустно оттого, что так много людей голодают по близости и совершенно не выносят в ней быть.
Пережить расставание
Расставание – это потеря. Потеря партнера, любви, мечты, привычного способа жить… Потеря связей, контактов, способа наполнять себя взаимодействием, эмоциями, страстью.
Чем больше смысла в нашу жизнь привносил партнер, тем тяжелее его терять. Даже если это были только мечты о партнерстве, а не само партнерство, их потеря, разочарование может стать жестоким испытанием.
Ты мечтал о том, что с ее приходом ты наконец-то станешь любимым – безоговорочно, безусловно…
Ты мечтала растить с ним детей и состариться вместе…
Потеря мечты может обрушиться яростью, гневом – на партнера… Или на себя. За то что не оправдал надежд – в первом случае. За то что позволил себе поверить – во втором.
И тем более страшно терять, если у вас что-то было – общее, что наполняло вас обоих. Ваши встречи, нежности, объятия, совместные события, воспоминания… Все, что было так дорого…
Есть множество способов пытаться избежать этой потери. Можно заменить одного партнера на другого, оставив иллюзию неодиночества. Можно обвинить его во всех смертных грехах и, сняв с себя ответственность, остаться жертвой. Можно обесценить его, растоптав его значимость для себя.
Есть люди, которые избегают потери очень странным способом…
Они остаются в псевдоотношениях – мучительных или скучных, не удовлетворяющих, разрушительных или застойных, прикрывая свой страх чувствами… Продолжают привязывать партнера – долгом, виной, манипулируют своими страданиями, изводят ревностью… Они предпочитают годы мучений переживанию боли расставания.
Признать потерю – это согласиться пребывать в боли. Быть в ней, признавая значимость потери, могут только сильные люди.
Никто не обязан быть сильным и зрелым, и можно – с полным правом – выбрать обходной путь. Обесценить, заместить, обвинить, привязать… И все же пребывать в боли – значит не только страдать. Это значит уважать себя, свои чувства. Это значит – быть мужественным. Горюя по ушедшему, мы признаем ценность того, что было. Так мы наполняем ценностью себя.
Обесценивая, мы выбрасываем свой опыт в помойное ведро, оставляя себя пустыми, разрушенными, проигравшими, находящимися в страхе перед новыми отношениями…
Когда мы признаем важность для себя ушедшего партнера – мы «берем» все, что было между нами, себе. И тогда по-настоящему мы ничего не теряем. Пережив расставание, приняв свою боль, мы завершаем то, что должно быть завершено. Мы отпускаем то, что должно быть отпущено. Сделать это можно только тогда, когда мы соглашаемся признать боль потери.
Рано или поздно боль пройдет. И появятся новый партнер и новые отношения, которые будут наполнены той ценностью и тем уважением, которые были признаны.
Наверное, если бы мы видели будущее так ясно, мы не боялись бы терять. Но именно из-за страха боли мы предпочитаем синицу, а то и вовсе ничего.
Когда нужно сохранять отношения?
Меня много раз спрашивали: «А как понять, что отношения стоят того, чтобы их сохранять? И, напротив, как понять – что продолжение невозможно и, несмотря ни на что, нужно завершать?»
В самом деле… У тебя есть близкие отношения, в которые ты вложился; ты уже рискнул подпустить кого-то настолько близко, что позволил себе полюбить; ты многое пережил со своим партнером, а сейчас, когда появляется много неудовлетворения, страха и злости, пытаешься понять: «Почему все это происходит? Чьи ошибки к этому привели: мои или его? И вообще: есть ли будущее у наших отношений?..» Сценарий пишут двое, и то, что они создают, это и есть лучшее произведение, которое они способны сотворить вместе.
И если в их любви есть много страха, подавленной злости, обиды и недовольства, все равно это – лучшее, что именно этот мужчина и именно эта женщина создали вместе.
Когда мы участвуем в этом созидании,
мы вносим в отношения надежды и мечты, страхи и ожидания. Мы участвуем своими детскими частями, из которых они исходят. И качество отношений, в первую очередь, зависит от того, насколько оба партнера находятся в контакте со своими детскими частями.
Бродят ли брошенные дети сами по себе, надеясь отыскать любящих родителей, или же рядом с ними находятся взрослые части, которые помогают, поддерживают и опекают их?
Другими словами, многое зависит от того, насколько мы способны понимать, что с нами происходит, и озвучивать все это для себя (в первую очередь) и для партнера.
Подчеркиваю: детские части участвуют в отношениях всегда! Невозможно исключить из отношений внутреннего Ребенка с его историей, с его страхами, обидами и ожиданиями от партнера как от Родителя. Просто потому, что невозможно отрезать часть себя. Да и не нужно этого делать.
Мы знаем, что детская часть также делает нас живыми, трогательными, человечными, веселыми, любопытными, азартными… Будучи в хорошем контакте со своим внутренним Ребенком, мы понимаем себя, принимаем свои чувства и не боимся говорить о них партнеру. К примеру, так: «Я обиделась, что ты не позвонил», «Я был разочарован, что ты не согласилась пойти со мной на Rammstein».
Есть немало людей, которые по разным причинам не разрешают себе элементарное выражение чувств – из страха ли, из недоверия ли или вследствие давних запретов…
Чем меньше мы понимаем – о том, что мы переживаем, тем больше мы будем ждать, что партнер должен догадаться, утешить и успокоить, принять и любить, а партнер мысли читать не хочет, ребусы разгадывать – тоже. Он начинает злиться и сопротивляться, то есть нарочно отказывается утешать и вслух виниться…
Поэтому мы учимся слышать сами себя, и самый важный вопрос, помогающий решить данную задачу, звучит так: «Что со мной? Что я чувствую? Почему? Когда раньше это происходило со мной?»
Иногда ответ приходит не сразу, что неудивительно. Разве нас учили слышать себя и понимать? Разве нам помогали называть чувства, которые мы переживали?
Скорее – наоборот, нам помогали, нас учили их игнорировать и подавлять, стыдиться и бояться. Поэтому это действие не автоматическое – порой требуется немало часов и даже дней, чтобы задать себе вопросы: «А что это было? Почему от столь простой истории поднялась такая буря чувств?»
Если свои чувства не проговаривать, они накапливаются… Накопленное и невысказанное пережитое пополняет Тень, и чем больше количество невысказанного, тем меньше остается пространства для нежности и тепла.
Еще один важный навык, который «работает» на сохранение отношений, – это способность не разваливаться от обвинений, претензий и обид партнера. Если в ответ на обвинения партнера другой чувствует вину, стыд и страх – за то, что поступил не так, неправильно, не выдал то, чего от него ждали, ощущает свою «плохость», «не таковость», то он – уже сам «в Ребенке»… Плохом, виноватом Ребенке, от которого требует отчета всесильный Родитель… Обвинение провоцирует агрессию, или оправдание, или ответное обвинение.
И вот реальность утеряна, оба – в прошлом, каждый – в своем, оба – в своих «брошенных» детских частях.
Взаимные претензии, особенно длящиеся годами, пожирают привязанность. И когда недовольство достигает критического объема, отношения могут дойти до точки невозврата, когда уже ничего восстановить невозможно.
Когда же в ответ на претензии партнера вы не чувствуете вину – за то, что сделали что-то не так, стыд – за свое несовершенство и страх (например, страх потери любимого), то сможете их выслушать, не сваливаясь в ответную агрессию. Напротив, будете способны проявить сочувствие. И сделать шаг навстречу.
На внутреннем уровне это чувствуется как-то так:
• «Мне жаль, что он(а) расстроилась, но я в этом не виноват(а). Если я могу что-то сделать для него/нее, не теряя при этом себя, я готов(а)».
• «Мне жаль, что ты расстроился. Ты чувствуешь себя… (покинутым, растерянным, обиженным)? Я этого не хотела».
• «Нет, я вовсе не это имел в виду…»
• «Что с тобой происходит?»
• «Это так важно для тебя? Почему?»
• «Что я могу сделать для тебя?»
И чем больше мы способны слышать себя, понимать, что с нами происходит, говорить об этом партнеру, чем более мы устойчивы, когда партнер выпадает в свою детскую часть, другими словами, чем больше взрослой поддерживающей внутренней фигуры в отношениях – тем глубже, интереснее, устойчивее, искреннее они становятся.
Как известно, чем лучше мы относимся к себе, тем больше мы доверяем и принимаем партнера.
При этом мы не несем на себе его детскую часть, соглашаясь быть ему хорошим родителем, которого он не имел, но мы соглашаемся с тем, что она у него есть и он, как любой живой человек, тоже может переживать детские чувства.
Не обвиняя себя в таком состоянии партнера, мы сможем и его освободить от ответственности за наши чувства.
Мы используем термин «строить отношения», в то время как удачнее было бы слово «растить». Отношения растут и развиваются, они живые. Они могут завершить свой рост – если партнеры отказываются вкладываться в них, а только лишь ждут, ожидают; они могут разрушиться из-за слишком большой накопленной Тени; они могут замереть, когда партнеры не получают никакой радости от союза, но боятся расстаться; они могут завершиться естественным путем – когда их потенциал исчерпан и пришло время прощаться.
Завершение отношений переживается как потеря – тем тяжелее, чем большее количество непрожитой боли потерь человек «накопил» за свою жизнь.
А некоторые отношения продолжают развиваться, остаются теплыми и искренними достаточно долго – все зависит от того сценария, который написали партнеры совместно.
История одной сепарации
То, что вы прочитаете сейчас, – это все же несколько историй, сведенных в одно повествование. Однако это могла бы быть и история конкретной женщины, изменяющей свой взгляд на мир благодаря переосмыслению своих внутренних процессов.
Я наконец-то развелась с мужем. Несколько последних лет нашей жизни можно назвать агонией. Раньше у нас хватало ресурса прийти в себя после столкновений. А в этот период мы оба были похожи на оголенные провода, которые искрили всякий раз, если происходило замыкание.
Совместные ожидания друг от друга достигли максимальной точки, терпение – минимальной. Казалось, еще немного – и мы убьем друг друга. Настолько высоким был градус ненависти.
В то же время, когда ты (мой терапевт) меня спрашивала: «А чем же твой муж плох?», я толком не могла сформулировать – чем. Чувствовала обиду, чувствовала себя жертвой, злость оттого, что не удавалось объяснить. Много-много злости!
…Да как же он может быть таким жестоким и бесчеловечным! Не считается с моими чувствами! Не уважает моих особенностей! Хочет меня переделать!
Я пыталась говорить с ним о том, что меня беспокоит, – например, в воспитании детей, а он отвечал, что беспокоиться не о чем! Что я замучила его своими безумными фантазиями.
Я просила его о какой-то помощи, а он отвечал, что не может. Как же меня это обижало. Казалось – не может помочь самому близкому человеку!
Из терапии я узнала, что у меня есть границы. Я стала ему говорить – где и в каких местах он их нарушает. Например, пользуется моими вещами без спроса. Входит в комнату без стука. Рассчитывает на мою помощь, не поинтересовавшись, могу ли я ее оказать.
…Он казался мне каким-то демоном. При этом мне почему-то было очень важно, чтобы этот демон меня услышал и переменился. Мне был важен именно он. Мне хотелось достучаться, докричаться. Однако он все больше уходил в глухую оборону.
…Сейчас, когда прошло некоторое время после развода и я чуть остыла, я осознаю, что мы оба выпали в какой-то пограничный процесс. Я – в Ребенке, он – тоже. И каждый хочет, чтобы другой был взрослым и осознающим. Услышал, признал правомерность – моих! – требований. Согласился их принять.
Это был какой-то замкнутый круг. Казалось, что выйти из этих отношений невозможно. Делить имущество? Какой кошмар! Травмировать детей? Не прощу себе до конца жизни. И все, все узнают… Стыд какой. Еще и родственники накинутся со своими тревогами.
Кажется, это просто невозможно пережить. Поэтому нужно еще немного постараться достучаться! Объяснить… Боже мой, я же так страдала от того же самого. От его внушений – какой мне надо быть, чтобы в семье был мир.
Получается… Мы действовали одинаково. Каждый хотел, чтоб изменился другой.
Однако у меня была терапия. Я могла проговаривать свои страхи. Есть ли жизнь после развода? Тогда это звучало как «Есть ли жизнь после смерти?»
…У меня есть подруги, которые не решаются на этот шаг. Они тоже пришли в тупик, где отношения уже умерли и начали разлагаться. Их отношения мертвы, договориться ни о разводе, ни о поиске новых горизонтов в отношениях не удается.
Они нашли себе удобные оправдания из того ряда, что я уже перечислила: имущество, дети, остальные люди. Стыд-то какой. Как будто поставили крест на своей женственности. На новых возможностях в отношениях. И в жизни вообще.
После того как мы развелись, я рыдала пару недель. Было горько. Было очень жаль, что те отношения закончились. Мне было невыносимо страшно – ведь я привыкла жить в семье. Теперь многое нужно было делать самой.
В то же время некоторые мои страхи не оправдались. О разделе имущества договорились довольно легко. У нас обоих хватило мужества не наказывать друг друга вещами и детьми.
Друзья жалели. Родственники тревожились, но это оказалось возможным пережить.
Дети грустили. Но в их жизни почти ничего не изменилось. Ни масштабного ухудшения условий, ни потери кого-то из родителей. Мы не втягивали их в свои разборки. Не навязывали вину. Я не призывала их на свою сторону, потому что осознавала свою ответственность перед ними. Почему так же благородно поступил муж? Не знаю. Быть может, потому что я не объявляла войну?
Сейчас, спустя год, мы совсем в других отношениях. Сепарация произошла. Что наиболее важно для меня – психологически. Прошло то время, когда я моментально впадала в обиду и злость в ответ на его неэмпатичный отклик. Немедленная реакция исчезла. Зато появился какой-то временной зазор, когда я успеваю отследить, что происходит. Только сейчас я могу ответить на твой вопрос, что же было не так в наших отношениях. Забавно, правда?
Я увидела, что он не может иметь дело с моей тревогой, страхом. Он уходит от темы. Понятно, почему в эти моменты моя тревога возрастала! А еще и злость на отказ от контакта. Мои просьбы часто воспринимает как требования и сопротивляется. Признаю, раньше я грешила обвинениями… Какая недальновидность – обвинять человека, переполненного виной! И который никак с этим не работает. Так вот почему все его аргументы сводились к ответу: «Сама дура!» Все эти нестыковки и попадали мне прямехонько в мои травмы. Ясное дело, прошлое у меня не безоблачное, ты в курсе. Там, в прошлом, – отсутствие эмпатии, прерывание контакта, агрессия. Эх… А отделиться от его чувств я тогда не могла… Теперь я вижу его ценные качества, благодаря которым я когда-то выбрала его и которые уважаю и поныне.
Он перестал быть демоном, который уничтожает меня. Стал просто человеком. Который, увы, не выбирает работу над своими эмоциональными проблемами, сохраняя таким образом ограничения, мешающие контакту со мной.
…Сейчас я чувствую, что, пройдя через развод, повзрослела. Моя детская часть очень хотела получить в его лице надежного и любящего родителя. Теперь я многое не жду молча, а проговариваю. «Я хочу», «Мне нужно», «Дай мне, пожалуйста…» Ожидание ребенка внесено в отношения и проговорено. И все же я в большей степени опираюсь на себя, чем раньше.
В то же время мой опыт взросления дал мне возможность почувствовать себя более цельной и более ценной. Я ориентируюсь на то, что есть на данный момент времени в другом человеке, а не на то, что могло бы быть, если бы он изменился. В том числе потому, что появился тот самый временной зазор, благодаря которому я могу присматриваться и выбирать.
О долгах и желаниях
– Почему мне кажется, что мужчина мне должен? – задается вопросом моя клиентка.
– А что он тебе должен?
– Ну… Цветы дарить, после работы встречать… И, если он этого не делает, меня это злит.
– А ты ему что-нибудь должна?
– Да, должна. Ужин готовить, порядок наводить… Иногда мне этого не хочется, но я чувствую вину, если ленюсь.
В данном случае простое «Я хочу» подменено «Ты должен». Почему? Вероятно, был запрет на «Хочу». Скорее всего – давнишний, одиозно передаваемый из поколения в поколение. Хотеть нельзя, хотеть – это эгоистично. Что же делать, если ожидания все равно остаются? Долженствование «помогает» решить проблему: ответственность перекладывается на Другого. Не «Я хочу», а «Ты должен».
«Я должна» в этом примере – это последствия перенесенной ответственности. «Мне кажется, что от меня этого ждут, и, чтобы быть хорошей, я это делаю» – вот алгоритм такого долженствования.
Запрет на право хотеть помощи, поддержки, подмена долженствованием разрушительно влияют на отношения. Если есть право хотеть, то можно открыто говорить о своем желании.
«Я хочу, чтобы ты убрался в комнате» – такое обращение к ребенку фокусирует его на отношениях, а не на оценке (что неизбежно в случае долженствования: убираются – хорошие, не убираются – плохие).
«Я хочу, чтобы ты… сделал что-то для меня» – и вот уже границы четко обозначены: есть ты и есть я, желание – мое, и я обращаюсь к тебе.
«Я хочу, чтобы ты… мне помог» – такое послание приучает к тому, что в отношениях между собой люди оперируют желаниями.
Во-первых, это нормально. Да, да! Хотеть помощи от Другого – это естественно. Даже от ребенка.
Во-вторых, ты можешь выбирать, как с этими желаниями поступить: пойти навстречу важному, дорогому для себя человеку, и ресурсы при этом есть, или отказать, если нет ресурсов, или же договориться о компромиссах.
В случае долженствования у ребенка нет никакого выбора, и потому он вынужден подчиниться, подавляя свое раздражение и отращивая навыки сопротивления, избегания. Отсутствие выбора приводит к двум очень неприятным в отношениях последствиям – копится раздражение, так как приходится подавлять свои желания, и переживается вина, когда отказываешься подчиниться долженствованию (сопротивляешься).
В действительности мы не так много должны. Есть долг перед детьми и родителями (в соответствии с их дееспособностью), но даже этот долг ограничен нашими ресурсами.
В конце концов есть выбор – рожать или нет, если ресурса тепла не хватает даже для себя. То же самое с родителями – если привязанность разрушена и нет возможности ее восстановить, то достаточно ограничиться материальным ресурсом.
А в других отношениях оперировать обязательствами есть смысл, только если нарушены законные права (то есть обозначенные законом в буквальном смысле).
Все, что не регламентируется законом, регламентируется желанием и выбором. Если вы хотите иметь уважительные, теплые отношения с другими людьми – сможете услышать их и научитесь договариваться. Хотеть этого или нет – это тоже выбор.
Больше доверия – меньше контроля
– Знаешь, иногда меня пугает моя злость.
– Что с ней не так?
– Мне не нравится ни одно решение, принятое моим окружением. Мне все время кажется, что они выбирают не самые лучшие стратегии. Поэтому я не могу довериться… Иногда я и хотела бы расслабиться… Но их решения меня не удовлетворяют. Я злюсь.
– Например?
– Да любые примеры, даже самые банальные… Как организовать отпуск. Как лучше купить машину. Какой лучше выбрать план выходного. Что купить в магазине… В общем, почти все, что касается меня. Если речь идет об их личных планах, то проблем нет. Я не вмешиваюсь.
– Тебе приходится так много контролировать?
– Да, я как будто не могу расслабиться. Иначе муж и дочь непременно все испортят. А я буду расхлебывать. Например, переплачивать. Или придется договариваться с кем-то, чтоб исправить ошибки… Я изнываю от этой ответственности, но и довериться не могу. Они все равно сделают хуже. А я – лучше.
– Ты уже давно так живешь, правда?
– Давно… Сколько себя помню.
– Ты можешь вспомнить какой-нибудь случай, чтобы ты была беспечна? Не задумывалась о том, что будет и как? У тебя есть воспоминания о том, чтоб ты могла положиться на взрослых людей рядом, которые могли бы позаботиться о тебе?
Она не отвечает. Берет платок и украдкой утирает слезы. Ей больно, но она молчит. Ей все еще неловко выглядеть «слабой». Несмотря на наш прочный альянс, существующий уже несколько лет.
Человек, который с детства натренирован принимать решения за себя, а то еще и за других, не умеет доверять. У него нет опыта беспечного детства, нет опыта бытия расслабленным и уверенным, что о нем позаботятся, что рядом есть сильные взрослые. На них можно положиться.
Вместо этого в ощущении угрозы безопасности своему существованию он поневоле тренирует опыт принятия решений. Этот навык совершенствуется так много и долго, что в самом деле достигает высочайшего уровня.
– Ты злишься, потому что не можешь разделить свою ношу?
– Да… Почему они не могут так же… Как я? Просчитать все ходы, все последствия?
– На меньшее ты не согласна?
– Нет… Я же умею лучше.
– Умеешь… Ты почти достигла совершенства. Но им и в самом деле до тебя далеко.
– Что же мне делать? Я не могу больше все решать сама… Мне тяжело.
– Что если ты научишься не оценивать своих близких – насколько хорошо они решают задачу? Приняв то, что тебя почти невозможно превзойти? Что если ты дашь им возможность помочь тебе – какими бы несовершенными ни были эти усилия? Ты можешь допустить эту идею?
– Не знаю… Мне страшно. Я не знаю другого опыта.
Да, она не отпустит контроль сразу. Однако я уверена – сейчас она будет внимательно наблюдать за этой темой. Она будет наблюдать за тем, как возникает злость. За тем, как она надеется и… разочаровывается.
Еще не раз она мне расскажет, что на мужа и на дочь нельзя положиться. Я буду ей напоминать, что это ее детский опыт… На мать с отцом нельзя положиться, за них нужно отвечать.
В конце концов она пожалеет себя… Впервые – легально, без агрессии на других и без ожидания того, чтобы они умели поступать так же…
Петля с шеи снимется, она сможет впервые расслабиться, а ее близкие в этот момент впервые почувствуют себя значимыми и достойными.
Простые правила общения
Полноценное общение, контакт, возможен только с другим, отдельным человеком. Это базовое правило взаимодействия, увы, является одним из самых непостижимых для людей, взращенных созависимой средой.
Помню, как моя мама в детстве реагировала на известия обо мне, расходившиеся с ее образом меня: «Не может быть! Вероника не может быть такой! Она хорошая девочка».
То, что это банальное непринятие, неготовность встретиться с инаковостью, отличием от себя, я узнала много лет спустя. После того как долгие годы усваивала образ хорошей дочки для своей мамы.
Сейчас, наблюдая за самыми разными формами непринятия, неготовности родителей встречаться с отличностью, непохожестью своих детей на свои представления, свои образы, какими они «должны быть», «как надо», я вижу, насколько трудно потом таким детям принять свою природу. Я вижу, как выросшие дети вступают в борьбу с собой, порой – жестоко, порой – беспощадно, и чем больше они в этом преуспевают, тем более они несчастны.
Неумение принимать свою природу влияет, в первую очередь, на отношения с другими людьми. Не позволяя себе свои нужды, желания, увлечения, интересы, невозможно позволить их ни партнеру, ни ребенку.
Одна моя подруга делала щедрые подарки своим мужчинам… Со стороны было хорошо видно, что она одаривала себя «через других», получая удовольствие от процесса подготовки к дарению и самого дарения. Увы, очень быстро к ней возвращались тоска и одиночество, а мужчины не ценили ее даров. Каждый из них интуитивно чувствовал, что адресат не он, и начинал избегать навязанной щедрости.
Посему узнавание себя – реального, отличного от навязанного образа и представления о том, каким нужно и должно быть, – является важнейшим условием полноценного взаимодействия (контакта).
Настоящее, полноценное взаимодействие возможно только через выбор: «Мне необходим именно этот человек, вместе с ним я реализую то, что мне нужно. И никак не через зависимость» («Без него я не смогу реализоваться, быть любимым, выжить» и тому подобное).
Еще одно простое правило полноценного взаимодействия я бы обозначила так: не фантазируй о мыслях, чувствах и желаниях другого. Спроси его, что он думает, что чувствует, что хочет.
Созависимые склонны наделять других людей намерениями, которые те не имеют, и объяснять их поступки смыслами, которые другие люди не вкладывают.
Ребенок не может справиться с задачей – значит, ленится; любимый пропал из виду на пару дней – разлюбил; коллеги молчат в моем присутствии – строят козни, завидуют и тому подобное.
Подобные фантазии – свойство неотдельности, или, говоря языком гештальта, слиятельности. Мать, которая считает, что ребенок «не такой» из-за его (или ее – родительской) «плохости», или женщина, сутками готовая обсуждать с подругами поступки мужчины, вкладывая какие-то свои смыслы, которых этот мужчина не имеет и в помине, – это весьма распространенные признаки такой слиятельности, или созависимости.
Отдельность – это признание простого факта, что мы ничего не знаем о другом человеке до тех пор, пока не спросили его о нем. И пока не узнали его.
• «Что ты имел в виду?»
• «Что ты чувствуешь?»
• «Почему ты так поступаешь?»
• «Что означает для тебя твое действие (поступок)?»
Эти и похожие вопросы приближают нас к пониманию другого человека, его чувств, действий, его смыслов.
Есть еще одно простое правило отдельного общения: не навязывай. Не навязывай помощь, даже если знаешь, как лучше, как правильно. Не навязывай готовое решение, совет… пока не попросят.
Любому человеку важнее всего поделиться, важно – чтобы выслушали на равных, не спешили вскочить в позицию всезнайки. И любой человек нуждается в том, чтобы НАУЧИТЬСЯ находить решение. «Могу я предложить тебе свою помощь?» (вместо «Тебе надо бы…» + список действий) – признает эти права.
Признание отдельности признает права на отдельные решения, даже ошибочные, если на этих ошибках нужно научиться. Только таким может быть подлинный, полноценный контакт.
Да, я признаю. Такая простота может даваться не сразу.
Самые частые вопросы об отношениях
Самые частые вопросы об отношениях звучат так:
1. «Можно ли в нашей реальности создать здоровые отношения, учитывая массовую травму индивидуального ”Я“ и засилье созависимого опыта, а также проглоченных созависимых ценностей?»
2. «Как мне перестать быть жертвой в отношениях (регулярно жертвовать своим ”Я“)?»
3. «Как перестать бояться быть в отношениях (входить в них, завершать – то есть разводиться)?»
4. «Можно ли вылечиться настолько, чтобы перестать предъявлять партнеру свою раненую детскую часть (что-то ждать от него, поступать по-детски)?»
Если допустить, что лично вы влияете на отношения, то есть обладаете своей личной властью (не путать с тиранией); если допустить, что партнер – не грандиозная (родительская) фигура, от которой зависит ваше ощущение как человека достойного, и если он не грандиозная фигура (обладающая абсолютной властью), которая своими пакостями, капризами, манипуляциями, обесцениванием мешает здоровым отношениям, а такой же человек, как и вы, – со своими страхами, ожиданиями, страданиями, то есть большой шанс, что у вас это получится. Быть может, не сразу, а прожив 2–3 отношений, стараясь извлечь максимум опыта.
Что значит – извлечь опыт из отношений? Это значит – максимально рассмотреть СВОИ способы взаимодействия, страхи и ожидания, а также познакомиться с разными типажами партнерства и прикинуть для себя – в каких из них ваше пребывание наиболее гармонично. И гармонично для вашего партнера.
Близкие отношения в некоторой степени помогают решить проблемы детства. Просто потому, что в близости актуализируются самые заветные, спрятанные, потайные нужды и желания, а также выходят на свет божий спрятанные от всего мира «слабости». Это и есть уязвимость.
Когда удается избежать передачи ответственности партнеру за свои детские страдания, но при этом появляется способность делиться сокровенным, то происходит постепенное исцеление – через сочувствие и принятие.
Таким образом, гармоничная пара – это двое взрослых людей, которые признают свою уязвимость, но не пытаются сделать Другого ответственным за исцеление.
Другой – тот, кто поддерживает, но не встает на место идеального родителя. Для того чтобы эту тонкую грань обеспечить, необходима осознанность.
Осознанность
У меня есть одна клиентка, которая, уехав из родного города года полтора назад, столько же времени не виделась с мамой. Одновременно она посещала терапию.
Потом мама приехала в гости. Женщина посмотрела на нее новыми глазами. И оторопела. Она увидела маленького, нетерпимого ребенка, который требовал, чтобы все было так, как ему нужно. И никаких отступлений вправо-влево!
– Она же была всегда такой. Почему я этого не замечала?
– Потому что ты смотрела на нее детскими глазами. А сейчас ты видишь намного больше, чем раньше.
Осознанность – это способность осмысливать свои эмоциональные реакции и другие внутренние процессы. Без этого осмысления происходит бесконечное повторение сценария.
В каком бы возрасте травмы человек ни застрял, он будет отыгрывать чувства из травмы. Гнев, обиду, нетерпимость, жажду «справедливости». Пока не начнет осознавать, что с ним происходит. Говоря терапевтическим языком, пока не начнет брать на себя ответственность за свои чувства, пока не начнет слышать другого – о том, что происходит в контакте.
Без этой осознанности человек может бесконечно отыгрывать одну и ту же реакцию, когда жизненная ситуация напоминает травматичную.
Например – злость. Можно без устали злиться на обслуживающий персонал – за недогадливость, неуслужливость, нерасторопность, – пока не осознаешь, что причина всего – это недостаток заботы в детстве и автоматическое ожидание этой заботы от тех, кто тебя обслуживает.
Или обида. Можно самозабвенно отыгрывать обиду на «предателях» – друзьях или партнерах, – которые не уделили достаточно времени, не ответили так, как хотелось, не тем тоном, пока не осознаешь, что болит старая детская травма, в которой по-прежнему ждешь от мамы точного понимания своих нужд.
Когда мы сами берем ответственность за свои чувства, мы начинаем видеть такие застревания у себя, и нам легче видеть такие застревания у других. И здесь снова нужно разобраться с ответственностью.
Если я обнаруживаю себя в повторяющемся отыгрывании злости или обиды, моя ответственность – разобраться со своей злостью (обидой): чего же я жду, чего мне не хватает и от кого – на самом деле? От какой родительской фигуры?
Если же я обнаруживаю такое отыгрывание на себе от другого человека, тогда моя ответственность – обозначить свою границу. Это необходимо ОБЕИМ сторонам.
Одной – для защиты себя, другой полезно, если хотите – целительно, – встретиться с отпором на свое отыгрывание.
Осознанность помогает выйти из травматичного повторения прошлого и вернуться в настоящее, где присутствуют совсем другие люди.
Моя клиентка, увидев маму новыми глазами, смогла, с одной стороны, успокоиться, поняв, что человек-то не взрослый, ждать особо нечего. Это же осознание – что она сама взрослее своей мамы – помогло ей обозначить границы дозволенного.
Секс
Этим коротким словом мы называем интимные отношения. Или не отношения, а взаимное пребывание в скафандрах. Хоть и раздетыми.
Да, он разный бывает – секс. Я-то подразумеваю под ним, конечно, отношения. И если исходить из этой идеи, то и происходит в нем ровно то же самое, что происходит в отношениях.
Если есть страх перед Другим, то будет страх перед сексуальной близостью с Другим. Боишься быть должным – будешь практиковать секс без обязательств, страдаешь от идеализаций-обесценивания, будешь идеализировать партнера, а потом – обесценивать. Еще и в сексе.
Не умеешь брать ответственность за свои чувства (обиды, недовольства, ожидания) – будешь манипулировать сексом. Типа «Получишь, когда вину загладишь».
Не умеешь прояснять трудности во взаимоотношениях, предпочитаешь молчание проговариванию – получишь манипуляции в сексе. Каждый несет свою ответственность.
Секс в скафандрах могут практиковать и дети. Голодные дети хотят любви-ласки. И готовы их заслуживать. Такие стараются, знают разные позы и техники. Но – увы – не умеют расслабиться. Они все контролируют.
Признаю, что есть люди, которые могут расслабиться в паре с отдельным партнером. Они ощущают принятие и сами принимают. И тело свое. И готовность наслаждаться на глазах другого без угрызений совести и стыда.
Однако, если принятие распространяется только на область постели и нет готовности погружаться в эмоциональный контакт, разбираться со своими ограничениями, учиться разговаривать, в том числе о своем стыде и своем страхе уязвимости, такой контакт конечен. Иногда – очень быстро и скоро конечен.
Сексуальная близость – это сложное переживание. Пожалуй, нигде мы не уязвимы настолько, насколько уязвимы здесь, в этой сфере человеческих отношений. Но именно уязвимость является условием принятия.
Как можно принимать совершенство? Перед совершенством можно чувствовать лишь свое несовершенство. И тогда расслабиться невозможно. Совершенству нужно соответствовать.
Принимаешь себя, свое тело и чувствуешь такое же принятие – расслабляешься. Если расслабляешься – уже можешь чувствовать. Если можешь чувствовать – появляется способность переживать мгновение. Переживаешь мгновение – погружаешься в состояние… Состояние близости, чувственности, удовольствия, наслаждения. Собой и партнером.
Такая близость имеет долгий потенциал. Познавать друг друга можно бесконечно – и в сексе тоже.
Для этого нужно быть знакомым с собой (и своим телом), хотеть узнать Другого (и его тело), согласиться чувствовать (и наслаждаться на глазах у Другого), позволить Другому чувствовать (получать удовольствие, когда он наслаждается твоим телом), признать, что непохожести неизбежны, и согласиться их обсуждать, проговаривать, пригласить в свою жизнь уязвимость. Признаками ее принятия являются возникающие от переживания уязвимости нежность, тепло, умиление.
Как вы уже поняли, дети на это не способны.
Встреча
В экзистенциальном подходе есть такое понятие – Встреча. Это такое явление, когда два человека встречаются уязвимостью во всем своем естестве. Они оба наги, открыты, и они обращены друг к другу.
Переживание встречи может вызвать катарсис, это событие способно наполнить человека до краев, пробудить в нем самые тонкие и высокие человеческие переживания… Благодарность. Сострадание. Принятие. Трепет. Нежность. Тепло.
Для того чтобы Встреча состоялась, нужна отвага. Нужно мужество. Настоящее, подлинное мужество заключается в том, чтобы открыть свои подлинные чувства или откликнуться на уязвимость Другого.
Поэтому Встречу не так-то легко выдержать. Открываться – страшно, принимать чужую уязвимость… непонятно – как?
Одна женщина рассказала, как стала свидетельницей переживаний коллеги, молодой девушки… Ее близкая родственница заболела раком, и девушка не могла сдержать своего горя. Она рыдала, сидя за своим рабочим столом, не пытаясь просить о поддержке.
Как встретиться с горем другого человека? Что делать? И вообще – нужно ли что-то делать? Многие люди испытывают замешательство в таких случаях: хочется помочь, но страшно… Просто выслушать, просто быть рядом – разве это помощь? Кажется, нужно что-то делать. Кажется, нужно спасать, утешать, отвлекать.
Другая женщина рассказала, что испытала сильные чувства, когда заметила в кафе приличную старушку, собиравшую объедки со столов: «Мне было ее очень жаль, я испытывала боль и сострадание. Я хотела как-то помочь… Я решила купить ей суп, чтобы женщина не собирала недоеденные куски. Старушка отреагировала удивительно… Она не оправдывалась и не стыдилась, она приняла дар без лишних слов. Но долго я не смогла это выдерживать и быстро убежала».
Стать свидетелем беззащитности, вынужденности, тяжелого выбора и выдержать такую Встречу – задача не для слабонервных.
Наибольшую уязвимость мы переживаем только в отношениях. И только в близких отношениях.
Удивительно, что при безграничных возможностях Встречаться мы чаще всего прячемся друг от друга за масками и ролями. Мы боимся открываться в своей наготе, а встречаясь с наготой Другого, не знаем, как с ней обращаться.
Сегодня, разговаривая еще с одной женщиной – о том, какую она чувствует ответственность перед человеком, который в нее влюблен, такую ответственность, что она готова приближаться только для того, чтобы его не поранить, не имея к этому собственного желания, я вспомнила одну историю.
Как-то я была участницей одной терапевтической группы, где мы проживали свой подростковый возраст со всеми его атрибутами, в том числе влюбленностями.
Так случилось, что одной «девушке» очень понравился один «юноша». Эта женщина оказалась невероятно смелой… Она призналась ему в своих симпатиях открыто, в кругу.
Признаюсь честно, я затаила дыхание. Я оказалась сопричастной открытости, уязвимости, меня это трогало, даже потрясало.
Но еще больше я была потрясена ответом: «Я бесконечно благодарен тебе, – ответил мужчина. – Я бесконечно благодарен тебе за твои чувства, они имеют для меня большое значение. Но я не могу быть с тобой, потому что мне нравится другая женщина. Я очень хочу быть твоим другом, если ты мне это позволишь».
Открытость в ответ на открытость. Бесстрашие в ответ на бесстрашие. Близость в ответ на близость.
Это гигантское событие. Это Встреча.