Сирилет использовала ингомантию, к которой у нее не было установки, чтобы снять металл со своих рук. Кенто использовала биомантию, чтобы помочь с заживлением. Раны оставили шрамы. Руки моей младшей дочери были покрыты страшными ожогами, но это была цена, которую она заплатила за то, что обрушила вниз Лурсу и отрезала Создателя от нашего мира. Я спросила себя, были ли шрамы на ее совести такими же страшными. Чувство вины — странный наркотик, к которому так легко пристраститься и который так необходим для сообщества чувствующих созданий. Я надеялась, что чувство вины убивает Сирилет изнутри, потому что это, по крайней мере, делало бы ее землянином. В то же время мне хотелось снять с нее чувство вины, избавить ее от боли.
К тому времени, как Сирилет закончила снимать металл со своих рук, у нее текла кровь из глаз и носа, она страдала от отторжения. Она скатала металл в шарик и спрятала в сумку, висевшую у нее на бедре, затем взяла щепотку спайстравы, и ее вырвало. Кенто схватила Источник прежде, чем Сирилет успела опомниться. Она пока не доверяла своей сестре с любыми Источниками, даже теми, которые могли бы ее убить.
Мы переждали там ночь, набив желудки мясом харкской гончей и выпив столько воды, сколько Кенто смогла достать из-под земли. Сссеракис заручился помощью одного из гулей, пригрозив Бракунусу. Огромный гуль немедленно уступил и отправил с нами одного из своей стаи, коротышку, ростом не больше мальчика-пахта. Гуль не говорил на языке землян, но Бракунус заверил нас, что маленький монстр приведет нас правильно.
На следующее утро, когда солнце поднялось за тучами пыли и превратило шторм в яростный янтарный водоворот, мы прошли через великий разлом в Севоари. Это была наша единственная возможность. Но это не значит, что она была хорошей. Тринадцать из нас отправились в Другой Мир, и я знала… Я знала, что не все из нас выберутся оттуда.
Глава 4
Остальные не были готовы к Севоари. Как они могли быть? Насколько я знала, я была первым землянином, который физически ступил в Другой Мир, и это было всего вчера. Вероятно, многие из выживших никогда раньше не слышали об этом месте. Конечно, они продолжали называть его Подземным миром вместо Севоари. Я рано перестала их поправлять. Невежество — странная сила. Чем сильнее ты сопротивляешься ему, тем прочнее оно становится.
Семья пахтов держалась ближе друг к другу, мужчина и женщина сжимали руки детей, как будто ожидали, что те уйдут и никогда не вернутся. Вполне обоснованный страх, учитывая, что мы все только что узнали, как размножаются гули. Я увидела, как Сирилет наблюдала за ними с задумчивым выражением на лице. Мне показалось, что я это понимаю. У нее никогда не было такого детства. У нее не было отца. У нее была мать, которая должна была быть более любящей, более внимательной.
Гуль ползал вокруг нас на четвереньках, обнюхивая нас, грязная ткань, закрывавшая его лицо, полностью скрывала глаза. Когда он заметил, что я наблюдаю за ним, он указал направление, и я предположила, что он знает дорогу. Либо так, либо он вел нас к особенно воняющему трупу, который ему хотелось обнюхать.
Я сунула в рот Источник порталомантии и открыла портал со звуком, похожим на звук рвущейся бумаги. Я не могла увести нас далеко. Я не знала местности, не могла рисковать, открывая портал прямо на скалу, озеро или стаю скрипунов. Итак, я открыла портал настолько далеко, насколько могла видеть, вниз в каньон и через текущую реку. Это сократило наше путешествие на несколько часов, но я знала, что потребуется много времени и много порталов, чтобы добраться до Дхарны. Я не была настолько сильна в порталомантии, чтобы перенести нас туда за один день.
Гуль, к моему большому удивлению, сразу же прыгнул в портал и стал тявкать и подпрыгивать как игривый щенок на другой стороне. Кенто прошла следующей, с источникоклинком в руке, готовая к опасности. Затем выжившие ушли по одному. На то, чтобы согнать их в стадо, ушло гораздо больше времени, чем мне бы хотелось. Удерживать открытые порталы было утомительно, и чем дольше глупцы собирались с духом и двигались, тем меньше порталов я могла открыть. А это означало, что на это уйдет больше времени. Я подумывала о том, чтобы сопроводить их быстрым пинком в их медлительные задницы.
По эту сторону портала остались только я и Сирилет. Ну, и Сссеракис, но мой ужас отдыхал внутри меня. Он по-прежнему держал мою тень, как плащ, на моих плечах — когтистая лапа заменяла мне отсутствующую руку, — но по большей части Сссеракис был счастлив прятаться и питаться страхом других.
— Это еще не конец, мама. — Сирилет обратила на меня свой темный взгляд, пригвоздив меня к месту. Ослепительно красивый. Он обжигал, но я не могла отвести свой взгляд. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что мы не сможем пройти через Севоари незамеченными. Я имею в виду, что монстры сами найдут нас. Так?
Я кивнула. Сссеракис это знал, и я это знала. Мы находились в мире, полном кошмаров. И я давно знаю одну вещь о кошмарах: они охотятся за тобой. Неустанно.
— Мне нужны мои Источники, — сказала Сирилет.
Я пожала плечами:
— Они у Кенто. Я не могу ей приказывать.
— Но ты можешь ее убедить. Я имею в виду, она слушает тебя, мама. — Она уставилась на меня. Такая серьезная. Такой невинная и такая виноватая, одновременно.
Следующий портал, который я открыла, был на скалистом гребне на дальней стороне большого каньона. Гуль указал путь, но место выбрала я. Оно должно было обеспечить хороший обзор и позволить мне пройти дальше через следующий портал. Я открыла его, и мы прошли так же, как в прошлый раз.
Так мы провели весь день, перепрыгивая с места на место по серому ландшафту. Мы видели множество монстров Другого Мира, но никто не обращал на нас внимания. И никто не осмеливался приблизиться. Что не помешало выжившим идиотам из оазиса указывать на них и называть демонами. Невежество распространяется подобно болезни. И, подобно инфекции, часто единственным лекарством от него является операция.
Порталы истощили меня гораздо быстрее, чем я надеялась. Я уже говорила, что не сильна в этой школе. Если ты хочешь, чтобы я что-то сжигала, я могу делать это весь день, но порталы меня утомляют. Между каждым из них мне требовалось несколько минут на отдых, и с течением дня это время только увеличивалось. Я говорю дня, но это могла быть ночь или что-то среднее. В Другом Мире нет ни солнца, ни лун, ни каких-либо других небесных тел. Есть только бесконечное серое небо.
Мы остановились под развесистым деревом. Оно росло на склоне утеса, словно огромная рука, протягивающаяся к выступу, на котором мы сидели. С ветвей свисали густые желтые листья, и я заметила ржаво-оранжевые плоды, висевшие выше, в нависающей кроне. Не лучшая точка обзора, но это было укрытие. Я уже могла видеть, куда направлю наш следующий портал: на вершину разрушающегося форта, стены которого были кроваво-красными.
— Эскара, остановись. — Кенто встала передо мной, положила руки мне на плечи и отпрянула, когда мой теневой плащ слегка колыхнулся от ее прикосновения.
Наша дочь Аспект. Я это чувствую. Прямо как та ядовитая тварь, которую ты обычно приглашала в свою постель.
— Сильва, — сказала я, глядя на свою когтистую руку. — Ее звали Сильва. И ты несешь такую же ответственность за ее смерть, как и я. Ты должен помнить об этом, Сссеракис.
Кенто хмуро посмотрела на меня. Беспокоящимся взглядом. Я отмахнулась от нее. «Лучше всего нам продолжить». Я подтащила ноги к краю каньона и заглянула в его глубины. Перед глазами все поплыло. Я пошатнулась. Кенто оттолкнула меня от края.
— Эска, остановись. Тебе нужно отдохнуть. Я вижу великий разлом в твоих глазах. Когда они не сверкают.
— Блядь! — В порталомантии есть одна особенность. Когда Хранитель Источников близок к отторжению, в его глазах можно увидеть все места, где он недавно побывал. Это почти как смотреть сквозь порталы. Кенто была права, мне нужно было остановиться, передохнуть. Мне нужно было избавиться от своего Источника и поспать.
Я взяла щепотку спайстравы и отправила в рот. Вкус был горьким, пряным, сладким и еще десятком других ощущений одновременно. Мгновение спустя я уже стояла на четвереньках, и меня рвало; Источник порталомантии упал на землю первым. Он был больше, чем мне хотелось бы, и глотать его было больно, а поднимать из желудка — еще больнее.
Мужчина-пахт спорил со своей женой, прижимая к себе детей. Спор шел на пахтском, поэтому я понятия не имела, о чем шла речь, но выглядел он довольно оживленным. Жена указала выше нас, за дерево, туда, где на вершине утеса стояла одинокая хижина. Мужчина вздохнул и провел когтистой рукой по шерсти на своем лице. Сирилет наблюдала за ними все с тем же задумчивым видом. Мальчик спрятался от темного света ее глаз, но девочка посмотрела на нее в ответ.
Мужчина-пахт отодвинул своих двоих детей за спину и шагнул вперед, чтобы заговорить со мной. Мне никогда не нравилось, когда люди заговаривают со мной, когда меня тошнит от спайстравы. Всегда кажется, что они выбирают этот момент, потому что это дает им преимущество.
— Мы не мочь зде остаться, — сказал пахт на ломаном земном языке.
Я подняла голову, чтобы послать его нахуй, но мой желудок скрутило, и вместо этого меня вырвало прямо в грязь. Возможно, это и к лучшему.
— У нас нет выбора, — сказала Кенто гораздо более дипломатично, чем это удалось бы мне. — Есть… ограничение на количество порталов, которые человек может открыть за день. — Иногда важно донести правду до тех идиотов, которые ее слушают.
Мужчина-пахт выплюнул слово, которого я не поняла, но решила, что это, вероятно, заслуженное оскорбление. Он посмотрел на меня, затем на Сирилет:
— Лачуга волновать. Чуять монстров.
— Это Другой Мир, — сумела выдавить я, все еще стоя на четвереньках. — Здесь повсюду гребаные монстры.
Сирилет шагнула к мужчине, выдержав его сердитый взгляд.
— Ты хочешь защитить свою семью. Я понимаю. Я имею в виду, я тоже