эту серию, а сейчас…
Может, кто-то другой смотрел при нем этот популярный турецкий сериал?
Так… в прямом эфире серия вышла позавчера в семь вечера. Я в это время
ехала с работы, Тася была одна дома, а Кирилл в этот момент был на важной
встрече с партнером. Раз он вчера вечером сказал: «Ты же вчера смотрела
эту серию», значит, он видел ее позавчера в прямом эфире. В тот момент, когда должен был быть на встрече с партнером…
Может быть, это все полнейший бред, может, я накручиваю себя, но вещи, на
которые я не потрудилась обратить внимания раньше, теперь не дают мне
покоя.
Я отпускаю пациента и иду в палату к мужу, все еще надеясь на то, что это не
тот Кирилл с яхты, из-за которого переживает блондинка, а сериал и крестик
это всего лишь мое больное воображение.
Глава 3
Вхожу в палату, смотрю на спящего мужа и не могу сделать шаг в его сторону.
Ноги словно приросли к полу, сердце болезненно сжимается.
Еще сегодня утром я смотрела на него совершенно другими глазами, говорила, что люблю, что буду с нетерпением ждать его возвращения, а
сейчас горло сковало колючей проволокой, и я с трудом произношу его имя.
— Кирилл… — тихо бужу его. — Кирилл, проснись.
Муж не реагирует.
Он всегда плохо отходит от наркоза, и обычно пару часов после операции
крепко спит.
Перевожу взгляд на вещи, лежащие на стуле. Его черный пиджак и такая же
черная рубашка сложены стопкой, а брюк нет. Наверное, они испачканы
кровью, если учесть, что пострадала нога.
Задерживаю взгляд на черном галстуке и каменею.
«Утром я заботливо завязывала ему этот галстук, чистила пиджак, и все это
для того чтобы он поехал на свидание с любовницей?!»
Я мотаю головой, все еще отказываясь в это верить. Медленно выдыхаю и
заставляю взять себя в руки.
— Это точно какая-то ошибка, — снова вырывается изо рта едва слышный
истерический смех. — А может, я сплю?
В надежде на чудо, щипаю себя за руку и резко застываю, глядя на
открывающуюся дверь.
— Кирюш, ты как? — слышится тихий голос и через секунду в палату
входит… блондинка.
Та самая, которая так рыдала и просила узнать, что с ее Кириллом. Только
сейчас подмечаю, какая она высокая, красивая и стройная. В обтягивающем
красном платье, которое подчеркивает упругую грудь и тонкую талию.
На вид ей примерно двадцать три — двадцать четыре. Лицо как у
фарфоровой куколки: гладкая ровная кожа, большие глаза, красиво
очерченные губы, идеальный изгиб бровей.
Что тут скажешь… она выглядит так, словно только что сошла с обложки
фитнес-журнала. Даже несмотря на то, что на лице есть небольшие черные
подтеки от туши, а густые длинные волосы немного взъерошены.
Пристально смотрю на нее, не желая верить в то, что она любовница моего
мужа.
Моего Кирилла, с которым мы рука об руку преодолели множество
препятствий: от гречки на воде до ужинов в дорогих ресторанах. От
коммунальной квартиры до дома у моря.
А теперь я узнаю, что у моего мужа есть любовница, которой он собирается
сделать предложение.
— Доктор, — шепчет она и, подойдя ко мне, обдает приторно-сладким
ароматом духов, — его жизнь вне опасности? Он очнется?
Не могу выдавить ни слова.
Разве я могла подумать, что когда-нибудь окажусь в такой ситуации?
Стою рядом с мужем, рядом с отцом моей дочери, которому только что
сделали операцию, а какая-то молодая девица называет его женихом и
переживает за его состояние.
Боже, это правда происходит наяву?
— Анжела… — с закрытыми глазами едва слышно хрипит муж.
Блондинка подбегает к кровати, садится рядом с ним, берет его за руку и
наклоняется к лицу.
— Я рядом, милый. Я с тобой, все хорошо.
А дальше все происходит как в замедленной съемке: она медленно ведет
рукой по его темным густым волосам, гладит его лицо с аккуратной черной
щетиной.
От увиденного у меня замедляется пульс, слезы предательски жгут глаза, а в
голове ударным колоколом звенит голос мужа: «Анжела…»
Мое сердце и так почти не бьется, но его безжалостно добивают следующие
слова Кирилла:
— Анжел, слава богу, ты цела. Я за тебя очень переживал.
Переживал? За нее?! А за своих жену и дочь нет? Сердце ухает вниз, а затем
подскакивает вместе с раздирающим душу гневом.
Муж не видит меня, но я собираюсь исправить этот нюанс и вмешаться в их
трогательный диалог.
Рукавом халата смахиваю с лица слезы, обхожу блондинку, встаю рядом с
мужем и прожигаю его взглядом.
Визуал героев
Маша Романова, 29 лет. Врач-хирург, прекрасная жена и мать вместе
с семилетней лапочкой дочкой Тасей
А это, собственно, муж, который спустя девять лет счастливого
брака нашел молодую любовницу и собирается уйти из семьи.
36-летний директор Сочинского банка
Кирилл Александрович Романов
И его новая пассия 22-летняя модель Анжела Савицкая
Глава 4
Маша
В палате висит гробовая тишина.
Я не моргая смотрю на мужа, а он — на меня своими серыми глазами, как у
сибирских хаски. Именно в них я и влюбилась много лет назад, и напрочь
потеряла голову.
— Доктор, ч-что происходит? — испуганно шепчет блондинка. — С ним что-то
не так?
Она не понимает, почему я так пристально смотрю на ее Кирилла. В панике
оглядывает его лицо и задерживает взгляд на ссадине на лбу.
— Проблемы с его раной, да? Нужно зашивать? Оперировать?
«Проблема с его совестью, — про себя отвечаю я. — И это неоперабельно…»
Кирилл выпускает ее тонкую кисть из своей крепкой руки и, продолжая
смотреть мне в глаза, произносит:
— Анжел, выйди в коридор. Мне нужно поговорить с… — замолкает на
секунду и следующей фразой сбивает меня с ног: — С доктором.
Я на несколько секунд впадаю в ступор, затем округляю глаза и в шоке
выдыхаю:
— С доктором?
Меня начинает трясти от злости.
Муж, с которым я девять лет прожила в браке, говорит своей любовнице, что
я всего лишь доктор?
— Я его жена и у нас есть дочь! — выпаливаю, глядя на девицу, и снова
впиваюсь взглядом в Кирилла. — А это кто? — киваю на блондинку. — Твоя
командировка в Питер?
— Маш, давай поговорим спокойно, как взрослые люди, — приподнявшись на
локтях, произносит он, и щурится словно от головной боли.
Мне плевать на то, что он плохо отходит от наркоза и сейчас неважно себя
чувствует. Да я готова убить их обоих прямо здесь и сейчас!
Все тело горит. Жар обжигает лицо, сердце колотится как после быстрого
бега.
— Вас доставили с круизной яхты! Она представилась твоей невестой!
Сказала, что ты собирался сделать ей предложение, и после этого ты
просишь меня спокойно поговорить?!
— Анжела, выйди за дверь! — рявкает Кирилл.
Блондинка вздрагивает, резко встает с кровати, и, глядя на нас по очереди, пятится к двери.
Как только она выходит в коридор, Кирилл откидывает простыню и ставит
здоровую ногу на пол. Затем с помощью рук переставляет на пол
загипсованную ногу, дотягивается до костылей, которые принесла медсестра, встает, опираясь на них, и снова болезненно морщит лицо.
«Больно тебе? — брезгливо смотрю на него и поджимаю губы. — Да твоя
боль даже не сравнится с той, что у меня внутри».
Мое сердце вот-вот разорвется от жестокого предательства.
Я еще до конца не осознаю, что нас с дочкой ждет дальше.
Пока даже думать об этом боюсь.
— Маш, — делает шаг в мою сторону, — я знаю, что виноват перед вами с
Тасей. Должен был рассказать тебе про Анжелу, когда мы еще жили в
Москве, но…
— В Москве? — перебиваю, внезапно охрипнув. — Что значит «в Москве»?
Хочешь сказать, что ты с ней столько времени крутишь роман?
Кирилл тяжело вздыхает и убивает меня своими признаниями.
— Мы давно вместе. С тех пор, как она устроилась на работу в нашу
компанию.
Он делает еще один шаг в мою сторону, но я пячусь назад. Не хочу, чтобы он
приближался ко мне. Ненавижу его! Призираю!
— Я думал, что это пройдет, — тихо произносит, пристально глядя мне в
глаза. — Думал, что это какое-то временное помешательство. Я пытался
сохранить семью, Маш. Ты и Тася мне очень дороги, ты это сама знаешь. Я
сам попросил начальство перевести меня в Сочинский филиал. Думал, что, если уеду подальше от Москвы, то смогу забыть ее и начать все с чистого
листа. Я пытался быть только с тобой и с дочкой, но…
— Пытался? — едва слышно переспрашиваю я. — Что мы тебе такого
сделали, что тебе пришлось чуть ли не заставлять себя быть с нами?
— Ты не знаешь, что происходило со мной в тот момент. Я правда боролся с
собой. Хотел забыть ее, чтобы сохранить семью, но месяц назад она
приехала в Сочи в отпуск и…
— ЗАМОЛЧИ! — прижимаю ладони к ушам. — Заткнись! Не произноси ни
звука!
Каждое его слово режет мое сердце на куски.
Я больше не вынесу.
Не хочу знать о том, как он страдал без нее. Как ему было плохо без нее. Как
он уговаривал себя быть со мной.
Сначала он обманывал меня, когда мы жили в Москве, а затем сбежал в
Сочи, чтобы забыть свою любовницу? Пытался снова стать порядочным
семьянином, но недавно его пассия прилетела в Сочи и у него снова сорвало
крышу?
Мне становится плохо. Голова кружится, внутренности завязываются в тугие
узлы.
Для меня это как гром среди ясного неба.
Я в одночасье лишаюсь семьи…
Смотрю на его обнаженную рельефную грудь, на крепкий пресс с кубиками, на расправленные широкие плечи, на жилистую шею, и поверить не могу, что