— Может, хватит уже? — вхожу на кухню и прикрываю за собой дверь. В гневе смотрю на маму, которая невозмутимо жует веточку петрушки. — Что ты устроила?
— А тебе не мешает выдохнуть.
— Знаешь, что?
— Что?
Подбираю слова, которые никак не хотят складываться в осмысленные предложения, которые бы могли донести, как я возмущена, обижена и напугана. Выходит лишь глухой отчаянный клекот.
— Боже, — мама подхватывает с тарелки новую веточку петрушки и протягивает мне. — Она нервишки успокаивает.
— Ты должна быть на моей стороне! Ты моя мама, — зло шепчу я и сажусь за стол, выхватывая петрушку, — моя, а не Адамушки.
— А у тебя хватит острых зубок с Адамушкой грызться за маленького сладкого волчонка? — мама поддается в мою сторону и мягко улыбается. — Ты совершенно не понимаешь мужиков, Мила.
— Будто ты понимаешь.
Да, я готова к скандалу. К скандалу шепотом и с петрушкой в зубах. Меня аж трясет от невысказанных претензий Адаму, и их я перекину на маму.
— Скалишь на таких, как Адамушка, зубки, то будь готова к тому, что укусит в ответ. Озлобленный он у тебя, Мила. Может, ты этого не видишь из-за своей влюбленности, обиды, но…
Вибрация, и я вздрагиваю. На столе у заварного чайничка вспыхивает смартфон, на котором высвечивается имя “Настя”. Судорожно вспоминаю, что за Настя может мне звонить ночью, и мама воркует, вглядываясь в глаза:
— Уже пятый раз звонит, — мама меланхолично похрустывает петрушкой.
Понимаю, что это не мой телефон. У моего желтый чехол, а этот без “одежки” и даже без защитного стекла.
— Это телефон Адама? — шепотом спрашиваю я.
— Да, — мама подпирает подбородок кулаком и переводит равнодушный взгляд на смартфон.
Уж не та ли эта Настя, с которой у Адама все несерьезно? Так несерьезно, что не решился на сложный разговор, что у него есть сын с последующей блокировкой? В груди поднимается клокочущая волна ярости и ревности. Пока он Ване рассказывает космическую сказку, ему названивает другая женщина.
— Ответишь? — мама поднимает на меня испытующий взгляд. — Или струсишь?
Глава 15. Глупенькая
— Ответишь? — повторяет мама.
Мне любопытно, но кем бы ни была эта Настя, я не имею права отвечать на звонок с чужого телефона.
— Как знаешь, — мама пожимает плечами и принимает входящий вызов.
Касается иконки громкой связи, и раздается напряженный женский голос.
— Адам!
Впервые мне хочется маму задушить. Вот стерва какая, а! Такая милая, улыбчивая и ласковая стерва, у которой неожиданно не оказалось ни стыда, ни совести.
— Адам, алло!
— Боюсь, Адам занят, — мама подхватывает новую веточку петрушки. Несколько долгих секунд молчания, и Настя возмущенно спрашивает:
— А ты кто?
— Я бы предпочла, чтобы ко мне на вы обращались.
Хочу сбросить звонок, но мама успевает сцапать телефон. Встает под моим разъяренным взглядом и отступает к окну:
— Настя? Ты еще тут?
— Да…
— Ты по какому вопросу звонишь?
— Мама! — не выдерживаю я и тут же прикусываю кончик языка.
Начинаю подозревать, что моя мать — жуткая манипуляторша и провокаторша, чьи истинные цели мне не совсем сейчас понятны.
— А это еще кто?!
— Дочка моя, — мама приваливается к подоконнику. — А еще у меня есть внук, который, какая неожиданность, приходится Адаму сыном.
Опять молчание, и я жду слез и проклятий вместе с оскорблениями.
— Я знаю, что у тебя нет никакого сына! — рявкает Настя. — Хватит разыгрывать комедию, Адам! Ты совсем обалдел шлюх своих подговаривать на такой идиотизм?
Мама удивленно вскидывает бровь. Я бы не сказала, что Настя обескуражена новостью о сыне. Так разговор состоялся, и сейчас она в стадии отрицания?
— Более дебильного повода разойтись ты не мог придумать? — голос Насти дрожит обидой и возмущением. — Я столько от тебя терпела, чтобы ты в итоге выдумал сына? Ты нормальный вообще?
— Как бы я хотела, чтобы это было выдумкой, — вздыхаю я.
— Ой да хорош! — повышает голос Настя. — Нет у него сына! А если есть…
Молчание, и мама терпеливо жует петрушку, ожидая продолжения.
— То я не против, — Настя неожиданно всхлипывает. — Адам… Слушай… Ну, наговорила я глупостей…
— Адам сейчас с сыном, — мама переводит взгляд на экран.
— Тогда отдай ему телефон! — зло клокочет “несерьезная” Настя. — Чего уши развесили тогда?
— Любопытство не порок, — меланхолично заявляет мама. — И знаешь, бессмысленно навязываться человеку, который тебя кинул.
— Он меня не кинул! У нас кризис!
— Я так понимаю, отношения с Адамом вообще один сплошной кризис, — мама хмыкает.
— Он и тебя кинет… — Настя опять всхлипывает и торопливо поправляется, — твою дочку… или кто там она тебе? Он всех кидает! К черту тебя! Я твою жену придурочную терпела! Теперь и сына? Нет, спасибо! Козел!
Гудки, и мама деловито откладывает телефон. Дожевывает петрушку, наливает чай с завидной безмятежностью, будто ничего не произошло и возвращается за стол.
— Думаю, — делает глоток, — так просто она не отстанет.
— Мам, — сжимаю кулаки и кладу их на колени.
— Еще и жену припомнила, — поднимает взгляд на настенные часы.
— Ну, — ехидно отвечаю я. — Вероятно, она за него боролась с женой-то. И что в итоге?
— Она ведь лишь сказала, что терпела, — смотрит на меня и подносит чашку с чаем к губам. — Те, кто терпит, всегда в проигрыше.
— А сейчас ты мне советуешь не терпеть ли Адама? — вопросительно изгибаю бровь.
— Я советую не разводить лишней суеты, оглядеться и понять, что за человек такой твой Адамушка, — мама мягко улыбается. — И не настраивать его против себя.
— И отвечать на чужие телефонные звонки это не идти против него? — сердито вглядываюсь в ее глаза. — Это бы возмутило любого.
— Я же на звонок ответила, — пожимает плечами. — Мне можно. Сделаю круглые глаза и скажу, что просто глупенькая.
— Мам, — откидываюсь назад, — я в шоке. Не ожидала от тебя такого.
— Да я вот тоже, — на кухню проходит мрачный Адам, наливает в стакан воды и около минуты молча с ним стоит.
Мама продолжает пить чай, а я не отсвечиваю, потому что чую его раздражение. Если подам голос, то точно устрою скандал с громким допросом, что за Настя такая.
И почему ее контакт не в черном списке?
— Хотя не поспоришь, — выходит, пожимая плечами, — и правда глупенькая.
Глава 16. Прости меня
— Знаешь, мама, ты напрашиваешься на скандал.
— Ну, поскандаль. Тебе это, видимо, надо.
И я иду на подлую, гадкую и мерзкую провокацию:
— Вот поэтому папа и ушел.
Я люблю маму. Она всегда была рядом, поддерживала и помогала, но меня распирает от гнева, источником которого является Адам. Четыре года он был с женой, завел новую любовницу, и огрызаться я решила на маму, потому что это безопасно.
— Нет. Он ушел по другой причине. Он полюбил другую женщину, — спокойно отвечает мама.
— Полюбил другую, потому что…
— Так, даже интересно, что ты скажешь.
— Потому что ты просто невыносима! — бью кулаком по столу.
— Есть за мной такой грешок.
И что я делаю? Я вскакиваю, выхватываю телефон из кармана и цежу сквозь зубы:
— Номер.
— Какой?
— Твоего бывшего мужа.
— Твоего отца? — поднимает взгляд.
— Да.
— Неожиданно, — откидывается назад, — решила папке задать трепку, потому что не можешь этого сделать с Адамушкой?
— Говори номер.
— Я его не помню наизусть. Думаешь, должна?
— Ты же до сих пор одна…
— Думаешь, рыдаю в подушку и копаюсь в сожалениях? — вздыхает. — Однако меня больше интересует вопрос, почему отец у тебя не сохранен в контактах.
— Я все его номера блокирую, он их меняет с завидным постоянством. Может, опять поменял, — в бессилии говорю я.
— У него есть постоянный номер, — мама делает глоток, глядя на меня. — Который не менялся лет десять. Это же сойти с ума каждый раз покупать новый номер, чтобы позвонить дочке.
— Не защищай его…
— Да в мыслях не было, — закатывает глаза, встает и шагает к двери. — Мила, ты такая внезапная, что я аж теряюсь.
Через несколько минут, которые кажутся мне молчаливой вечностью, она возвращается с телефоном в руках.
— Твой Адамушка, что-то воркует и воркует, — касается экрана.
Диктует мне номер отца, который я ищу в черном списке среди “козел”, “козел?”, “козел” и так далее. У меня явные проблемы, которые стоит обсудить с психотерапевтом, но копаться в своей дурной голове я не стану. Я хочу услышать отца и сказать ему пару ласковых. Да, именно сейчас.
— Нашла? — мама возвращается за стол.
— Угу, — сердито бурчу я, убираю “козлинного козла” из черного списка и цепенею в нерешительности.
— Звони уж, — мама откидывается назад и левую ногу под себя подбирает. — Даже любопытно, ответит или сдался?
Гудки, и раздается сонный голос отца:
— Мила? Что-то случилось?
Горло схватывает спазм боли, сбрасываю звонок и откидываю телефон, как ядовитую змею, а после меня накрывает слезами. Мама встает, заключает меня в объятия, в которых я расхожусь в детском и обиженном плаче еще больше.
— Это уже прогресс, — шепчет мама.
Он должен был рядом. В каждый сложный для меня момент просто быть рядом, защищать, любить и поддерживать. Начиная с разбитых коленок, двоек и заканчивая моей неудачной влюбленностью. Будь у меня заботливый отец, то, может, бы я не нырнула в объятия Адама.
Телефон на столе требовательно вибрирует, и мама усаживает меня на стул.
Отвечает на звонок отца спокойным и уверенным голосом:
— Дим. Все нормально.
Нет, ненормально. Он знает, что у него есть внук, а он видел его только на фотографиях, которые мама тайно отправляла ему. Он сдался, раз не нашел к дочери подход и отошел в сторону.
— Нет, ничего не произошло, — мама зевает и прикрывает рот ладонью, — ага, спокойной ночи.