— Зря вы на местных наговариваете, господин, — почтительно возразил Зенчи. — Разве же плох был тот карп, что нам подали в харчевне у пристани? Да не хуже, чем в столице получился.
— Хуже, хуже, — вступил в разговор предводитель «чёрных археологов». — Мясо совсем не сочное и отдаёт тиной.
Завязалась оживлённая беседа о способах приготовления блюд из рыбы и прочей водной живности, плавно перешедшая на обсуждение погоды и окружающего пейзажа, обрушив на пришелицу из иного мира вал совершенно не нужной ей информации.
Ближе к полудню гребцы отложили вёсла и улеглись отдыхать: кто прямо на лавке, кто на кормовой будке, изредка перебрасываясь короткими, ничего не значащими фразами.
Ни члены команды, ни «чёрные археологи», нисколько не стесняясь девушки, то и дело справляли нужду, выставив за борт голую задницу, при этом утоляя жажду водой из того же озера.
Обедали не приставая к берегу. Речники, усевшись в кружок, чинно ели холодный рис, пассажиры доедали колобки.
— Мы и ночью плыть будем? — спросила Платина, ни к кому конкретно не обращаясь.
Накадзимо окликнул капитана их судёнышка и повторил вопрос.
— Нет, господин, — покачал головой тот, зажав под мышкой рукоятку руля. — Ни к чему это. Вечером пристанем к Валишному острову, там и переночуем.
— Что за остров? — насторожился пассажир.
— Да так, небольшой, — неопределённо пожал плечами собеседник. — Скоро сами увидите.
— Одни вы там останавливаетесь или другие тоже? — решил уточнить главарь «чёрных археологов».
— Многие, так и что? — в местной манере вопросом на вопрос ответил простолюдин, но заметив, как посуровел дворянин, поспешил пояснить: — Мы здесь, на озере, в чужие дела не лезем. Кто, куда плывёт и чего везёт, это его дело. Не беспокойтесь, никто ничего спрашивать не будет. Не принято это у нас.
— Посмотрим, — озабоченно проворчал Накадзимо.
Его опасения не подтвердились. На небольшом клочке суши, отстоявшем от берега метров на восемьсот, не оказалось никого, кроме птиц и насекомых. Однако, низкий, крытый почерневшей соломой навес, редкий, поломанный кустарник, старые кострища и прочие следы человеческой жизнедеятельности наглядно свидетельствовали о том, что люди здесь останавливаются довольно часто.
Вытащив нос лодки на песок и привязав её к вбитому в берег колу, гребцы вынесли на сушу котёл, корзину, видимо, со съестными припасами и вязанку дров.
Заметив в руках Зенчи плетёный кузовок, Ия поняла, что и «чёрные археологи» тоже не забыли запастись провизией, и ужин им обеспечен.
Помогая ей выбраться из лодки, Накадзимо негромко, но веско произнёс:
— Нам надо поговорить.
— Хорошо, — коротко согласилась девушка, надеясь наконец-то задать накопившиеся вопросы.
Они молча прошли на противоположный конец островка, удалившись метров на сто от стоянки, где гребцы уже разложили костёр.
— Я так понимаю, что разговор у нас будет долгим? — спросила приёмная дочь бывшего начальника уезда, глядя, как спутник усаживается прямо на поросшую чахлой травкой землю.
— Это как получится, — усмехнулся тот, расправляя полы халата.
— Тогда сначала скажите, куда мы направляемся? — поинтересовалась Платина, опускаясь на колени и откидываясь на пятки.
— По реке доберёмся до Фумистори, — принялся обстоятельно объяснять предводитель «чёрных археологов». — Оттуда поедем в Гифу — это в Сагаро. Там нас господин Сенто с Кеном ждут.
— Вы оставите меня с ними? — с надеждой спросила Ия.
— Нет, — разочаровал её собеседник. — Из Гифу мы поедем в Тафайский лес. Судя по той карте, там должен быть вход в древнее подземелье. Попробуем его найти.
— А как вы узнали: кто я и что меня ищут?
— Кен заметил, как стражники вешают объявление с вашим портретом, и купил его, — ответил мужчина. — Вы же видели тот портрет? Не очень похоже получилось. Вот он и захотел нам показать, чтобы мы сами посмотрели. И я сразу понял, что это вы. Я бывал в Букасо и слышал о том, как цензор арестовал там начальника уезда по обвинению в государственной измене. Говорили, что он принадлежал к какому-то запрещённому тайному обществу, и из всей его семьи спаслись только старший сын и приёмная дочь. Вот только её раньше никто не искал, а теперь вы вдруг кому-то понадобились. Сразу стало понятно, почему вы скрывали своё имя и хотели жить одна. Вы — неродная дочь своего отца, и его родня вас не примет, а ваши близкие, скорее всего, уже умерли. Я прав?
— Да, господин Накадзимо, — кивнула девушка, весьма впечатлённая его выводами, и тут же задала новый вопрос: — И поэтому вы решили меня спасти?
— Конечно, — спокойно подтвердил главарь «чёрных археологов». — Благородный мужчина обязан защищать своих женщин. Не знаю, насколько нам удалось опередить гонца с приказом о вашем розыске, но мы почти загнали лошадей. Пришлось продать их почти даром. Поэтому до Фумистори будем добираться по воде. Так дешевле.
— Но почему… — начала Платина, но собеседник резко её оборвал: — Хватит! Я уже ответил на ваши вопросы. Теперь моя очередь их задавать.
— Слушаю вас, господин Накадзимо, — тяжело вздохнула Ия, невольно поёжившись то ли от вечерней прохлады, то ли от неприятного предчувствия.
— Я понимаю, почему раньше вы нам врали, и не осуждаю за это, — с нажимом проговорил самозваный жених, пристально глядя ей в глаза.
Не опуская взгляда, девушка мысленно фыркнула: «Сколько не старайся, как у старого Асано всё равно не получится. Тот будто рентгеном просвечивал, а ты как через очки смотришь.»
— Но сейчас, — веско продолжил дворянин, — когда мы семья, я требую от вас только правду. Не смейте мне больше лгать!
— Разве мы уже женаты? — искренне удивилась Платина. — Не было ни свадьбы, ни брачного ритуала, ни записи в вашей родовой книге.
— А кому мне вручать свадебные подарки, госпожа? — усмехнулся мужчина. — В чей дом нести гуся? Кому кланяться на брачной церемонии? А запись я сделаю, как только мы вернёмся домой в столицу.
Не найдя, что ответить на вполне разумные и логичные вопросы, Ия тем не менее не упустила возможность спросить:
— У вас есть свой дом?
— Да, — подтвердил собеседник. — Он не так велик, и я там почти не живу. Мой друг сдаёт его постояльцам. Но этой зимой я собираюсь туда вернуться. Вот тогда и внесу вас в семейные записи как супругу. Только сначала придётся найти вам подставных родителей. Но я знаю людей, кто мне с этим поможет.
Девушка смешалась. На все приведённые им аргументы оставалось только одно возражение: он ей категорически не нравился. Однако приводить его беглая преступница не стала, понимая, насколько глупо прозвучит это в её нынешнем плачевном положении.
В очередной раз наглядно продемонстрировав своё интеллектуальное превосходство, самозваный жених удовлетворённо хмыкнул и продолжил расспросы:
— Я хочу знать: кто ваши настоящие родители? Как вы попали в дом господина Сабуро? Как вам удалось бежать? И что вас связывает с бароном Хваро?
— Рассказ будет долгим, господин Накадзимо, — собираясь с мыслями, предупредила Платина.
— До утра успеете? — с иронией поинтересовался главарь «чёрных археологов».
— Постараюсь, — неопределённо пожала плечами Ия, уже решив не рассказывать ему всей правды, а выдать версию своей жизни, разработанную для неё покойным приёмным отцом.
— Я родилась в городе Тодаё провинции Хайдаро в двенадцатый день месяца Лягушки во втором часу дневной стражи…
— Так у вас сегодня день рождения! — вскричал собеседник.
— Да, — подтвердила девушка, мысленно обругав себя за забывчивость и тут же выдав подходящее объяснение: — Но в последнее время я жила под чужим именем. У госпожи Эйко Харуко день рождения в месяце Петуха.
— При первой же возможности обязательно куплю вам подарок, — пообещал мужчина и попросил: — Продолжайте, я вас слушаю.
— Моего кровного отца звали Кайо Сабо. Он приходился троюродным племянником господину Бано Сабуро, начальнику уезда Букасо. Моя мать — гетера по имени Голубой Колокольчик…
Пришелица из иного мира не забыла упомянуть и о добром лавочнике Шуфре, в семье которого она выросла, о монастыре Добродетельного послушания, о петсоре, о потере памяти.
Из всего произошедшего с ней в Букасо Платина скромно умолчала лишь о своих ночных прогулках. Зато честно рассказала о празднике, устроенном непутёвым сыном своей наставницы в честь барона Хваро, об их разговоре через стену павильона, о нападении разбойников, об аресте приёмного отца и о своём побеге из дома.
Желая понять, какое впечатление произвела на слушателя её история, она попросила попить, чтобы заодно ещё и промочить пересохшее горло.
Солидно кивнув, Накадзимо рявкнул, невольно заставив её вздрогнуть:
— Зенчи! Принеси нам чаю!
Делая маленькие глоточки, Ия размышляла над тем: стоит ли посвящать главаря «чёрных археологов» в подробности своего пребывания в монастыре Добродетельного послушания? Упоминать ли о младшем брате бывшего губернатора или о пещере, в которой торчит горловина гранитной трубы?
Учитывая специфику занятий собеседника и весьма неоднозначную фигуру Рокеро Нобуро, рассудила, что последние обстоятельства лучше скрыть. Также девушка решила не раскрывать истинную личность барона Хваро. А то, что они были любовниками, самозваный жених и так уже знает.
Как и следовало ожидать, его весьма заинтересовало, откуда у неё взялась карта господина Самадзо? Платина рассказала о том, как из-за призрака старой баронессы попала в Дом за озером, где и нашла тайник в шкафу под окном.
— Там ещё что-то было? — тут же спросил мужчина.
— Немного серебра, — спокойно ответила Ия.
— Оно у вас с собой? — требовательно протянул руку собеседник.
— Да, господин Накадзимо, — грустно вздохнула девушка, жалобно попросив: — Только позвольте, я его потом отдам? Мне пришлось его спрятать в нижнее бельё…
Она смущённо потупилась, не желая ковыряться в рубахах и в грудной повязке.
— Хорошо, — секунду помедлив, неохотно согласился предводитель «чёрных археологов». — Тогда расскажите, как всё-таки вы собирались жить дальше, если не пытались стать содержанкой господина Асано? Или, может быть, вас больше привлекал его сын?