ем еще ярче свидетельствовало кровохаркание (откашливание крови и фрагментов тканей). С усугублением болезненного состояния кашель становился непрерывным и сопровождался позывами к рвоте; голос пациента становился хриплым, зубы белели, проступали вены, боль в груди усиливалась, дыхание становилось все более затрудненным, также повышалось откашливание гнойной мокроты, пока, наконец, не наступала смерть.
2.6. Карикатура «Галопирующая чахотка». Библиотека Веллкома, Лондон
Даже при правильной постановке диагноза большинство врачей и обывателей сходились во мнении, что надежды на выздоровление не было. В 1840 году Джордж Бодингтон выразил беспомощность и разочарование, которое испытывали врачи, сталкиваясь с чахоткой: «Между тем мало что было сделано в плане совершенствования лечения болезни: мы, как и прежде, теряем чахоточных пациентов; большинство практикующих врачей считают их болезнь безнадежными и отчаянными случаями, и лечение обычно проводится по такому неэффективному плану, что оно едва ли замедляет приближение фатальной катастрофы»99. Вместе с озабоченностью по поводу неизлечимости чахотки наблюдалось широко распространенное недовольство доступными вариантами ее лечения. Обсуждения современных методов лечения можно найти даже в не медицинском журнале The Magazine of Domestic Economy (1840), который дает представление о беспомощности, что болезнь вызывала у своих жертв и их семей: «Хотя время от времени нам сообщают о появлении патентованных препаратов и рекламируют проверенные целебные средства от этой смертельной болезни, наиболее уважаемые врачи давно потеряли всякую надежду на всякое лекарство, которое может предложить медицина» 100. Этот мрачный прогноз подчеркивал важность профилактики, но вместе с тем существовал растущий арсенал снадобий, поскольку ни один врач не мог просто позволить заболеванию прогрессировать, не пытаясь повлиять на его исход.
Неточность диагноза и прогноза течения болезни сужала поле для маневра как врача, так и пациента. Вследствие этого был разработан практический подход к лечению. Тактика лечения чахотки, как правило, основывалась на практическом опыте болезни, часть которого относилась к старинным временам, с соответствующим набором традиций и процедур. Самой долговечной рекомендацией была верховая езда — терапия, популяризированная Томасом Сиденхемом (1624–1689), остававшаяся стандартным назначением даже после его смерти. Сиденхем утверждал, что комфортная верховая езда представляла собой физическое упражнение, обеспечивавшее правильную стимуляцию для больного чахоткой благодаря двойному эффекту воздействия свежего воздуха и укреплению ослабленной конституции без чрезмерной нагрузки на организм!01. Верховая езда оставалась методом борьбы с туберкулезом вплоть до девятнадцатого века включительно.
Последователи Сиденхема в восемнадцатом веке обосновали применение верховой езды и популяризировали благотворное воздействие легкой физической нагрузки, предлагая альтернативные методы лечения, основанные на пользе движения. Например, в 1787 году Джеймс Кармайкл Смит рассказал о положительных эффектах качания на качелях, утверждая, что оно представляло собой механизм движения, полностью «свободный от приложения каких-либо мышечных усилий» 102. По мнению Смита, качание на качелях также было доступной альтернативой, имитирующей благотворное воздействие морских путешествий, предоставляя преимущества морского путешествия без каких-либо неприятных побочных эффектов, таких как морская болезнь. (См. во вклейке ил. 8.) Хотя считалось, что при чахотке мореплавание полезно, как в случае почти всех других факторов, связанных с туберкулезом, единого мнения о точной природе этой пользы не существовало, что признавал и сам Смит. Он предположил, что именно качка, испытываемая во время плавания на корабле, имела «немедленный эффект в устранении или, по крайней мере, в приостановлении действия кашля», и именно это движение дублировало качание на качелях 103. Конечно, существовала вера в эффективность мореплавания для смягчения последствий чахотки. В 1838 году молодая женщина, путешествовавшая морем в Испанию в надежде восстановить свое здоровье, писала: «Я остаюсь отличным мореплавателем и очень наслаждаюсь временем, проведенным на борту. Мой кашель почти прошел, и я ни разу не просыпалась от лихорадки и сердцебиения, как в Англии. В самом деле, едва ли я стану инвалидом, когда доберусь до Мадейры» 104.
Лечение чахотки обычно ограничивалось рекомендациями по образу жизни и климатическим условиям, способствующим замедлению неуклонного развития болезни. Одним из наиболее долго существовавших методов лечения было перемещение пациента в более теплый климат. Этот рецепт обычно включал проживание в солнечной местности средних широт, что, как полагали, могло замедлить разрушение легких, которое в противном случае приводило к смертні05. Король Георг III отразил надежды своих современников: «Вследствие того что председатель суда казначейства отправился в Лиссабон со своей старшей дочерью, здоровье которой требует изменения климата, король <.. > желает, чтобы лорд-канцлер передал председателю суда казначейства, как горячо он желает, чтобы морское путешествие и мягкий воздух Лиссабона оказались благотворными для молодой дамы» 106. В 1818 году Джон Армстронг так описывал пользу морских путешествий в сочетании с перемещением в более теплый климат: «Лучшее, что можно сделать для того, у кого есть подозрения на чахотку легких или у кого она присутствует в зарождающемся состоянии, — это немедленно отправить его в теплый климат; и путешествие к месту его назначения должно быть довольно продолжительным, а не коротким, поскольку плавание по морю очень полезно во многих случаях» 107. Одной из таких больных была Эмма Уилсон: она вела хронику своих путешествий по Италии наряду с течением своей болезни.
Время идет, но я не наблюдаю улучшений в своем здоровье, я ежедневно становлюсь слабее, и все мои тревожные симптомы обостряются, а не ослабевают. Прославленный доктор Стюарт только что прибыл в Рим <.. > он был первым изобретателем Укрепляющей системы в случаях чахотки <.. > он полагает, что я глубоко больна, и надеется, что вскоре благодаря его Укрепляющей системе наступит улучшение, но я не могу заполнить весь свой дневник отчетом о том, сколько я принимаю пилюль 108.
Польза теплого, солнечного, сухого климата оставалась популярным средством лечения, и переезд в более мягкий климат оставался неотъемлемой частью терапевтического подхода к туберкулезу.
Одним из наиболее влиятельных сторонников смены климата в девятнадцатом веке был доктор Джеймс Кларк. В 1818 году Кларк сопровождал тяжелобольного чахоткой, отправившегося для лечения на юг Франции, эти континентальные путешествия вдохновили его, и к 1820 году Кларк написал сравнительное исследование медицинских учреждений, климатических условий и распространенных заболеваний Франции, Швейцарии и Италии. В течение десятилетия он расширил это исследование, включив в него рекомендации по лечению и профилактике хронических жалоб и роли климата при хронических заболеваниях109. Кларк основал успешную практику в Риме, где лечил состоятельных англичан (в том числе поэта Джона Китса), искавших облегчения своих недугов.
Важный и благосклонно принятый «Трактат о легочной чахотке» (1835) Кларка был посвящен профилактике. Кларк был первым, кто не только систематизировал всю известную информацию о туберкулезе, но и сделал ее доступной для широкой публики. Его работа имела дополнительное преимущество: в 1837 году он получил должность личного врача королевы Виктории110. Влияние работы Кларка отразилось в «Эссе о лечении и исцелении легочной чахотки» Джорджа Бодингтона: «Что касается причин, происхождения и характера заболевания, работа сэра Джеймса Кларка, пожинавшего плоды трудов Карсвелла и других патологоанатомов, является полной и удовлетворительной»111. Бодингтон, однако, посетовал, что Кларк не представил целостного плана лечения, и утверждал, что тот пренебрег усовершенствованием модели чахотки, рекомендуя, чтобы он не «оставлял вопрос в целом в том же состоянии, в каком он к нему приступил»112.
В 1841 году Кларк опубликовал книгу «Целительное влияние климата», в которой предложил четкие указания о путешествиях для тех, кто страдает чахоткой, и даже зашел настолько далеко, что провел различие между относительными преимуществами погодных условий в Ницце по сравнению с Римом и Мадейрой по сравнению с Пизой113. Исследователи использовали климат в качестве объяснения различий, наблюдаемых в структуре заболеваемости между странами. Сравнение поведения чахотки в разных географических регионах наводняло медицинские трактаты, равно как и оценки ее переменного воздействия на определенные этнические группы. Для ясности понятие «климата» было расширено, чтобы включить роль, которую играют колебания в этом климате. Так, вариативность погодных условий стала считаться одной из наиболее существенных причин распространенности чахотки в Англии.
Также росла группа лекарств и общеукрепляющих средств, которые, как считалось, предназначались для облегчения определенных симптомов чахотки. Сосредоточение внимания на терапевтических средствах для смягчения последствий туберкулеза, а не на их ликвидации, частично явилось результатом диагностики на поздней стадии. На этом этапе симптоматическая терапия вышла на первый план, так как лечение считалось невозможным114. Популярность некоторых методов лечения основывалась на их способности облегчить страдания пациента. Многие считали, что «при безнадежном заболевании мы вправе прибегнуть к новым средствам, когда старые не дают улучшения» 115. Нередко некоторые из этих новых методов лечения ставились в один ряд с проверенными и эффективными методами. В 1832 году в журнале The Lancet была опубликована медицинская лекция, в которой рассказывалось о попытках одного врача излечить симптомы туберкулеза:
Около девяти лет назад ко мне на лечение поступила молодая замужняя женщина, мать двоих детей, со всеми симптомами подтвержденной чахотки, кашлем и слизисто-гнойной мокротой. Иногда она отхаркивала небольшое количество крови; страдала ночной потливостью и диареей. Я подкреплял ее силы животной пищей и небольшим количеством ферментированного ликера всякий раз, когда ее пульс мог это выдержать; назначил легкие упражнения на свежем воздухе и свободный доступ воздуха в ее комнаты. Я сдерживал диарею с помощью катеху, лонгвуда и иногда опиатов; иногда применял полдюжины пиявок и пластырей и давал наперстянку в течение нескольких дней, когда проявлялось острое воспаление; иногда давал хинную корку и содовую, иногда хинин с разбавленной серной кислотой, которая сдерживала потоотделение116.