е (в дальнейшем Абаза – жена министра А.А. Абаза). Он приходил два раза в неделю, зарабатывая 75 копеек в час. Через много лет, когда Чайковский был уже знаменит, она решила с ним познакомиться, заявив, что никогда раньше его не видела. При встрече Петр Ильич напомнил ей о знакомстве, но она опровергла, отказавшись признать в нем прежнего аккомпаниатора, настолько сильно он изменился.
Бессель в своих воспоминаниях о Чайковском писал, что в тот период он был деликатен, сдержан и застенчив, «с ним почти никто из посетителей курсов не сближался, единственным собеседником его был офицер Мосолов». 2 марта Чайковский был на вечере, устроенном в пользу учащихся. Выступали: Н.Г. Чернышевский с докладом «Знакомство с Добролюбовым», Антон Григорьевич Рубинштейн исполнил марш «Руины Афин», Некрасов прочитал стихи, Достоевский – прозу. Закончился вечер «Камаринской» Глинки. Эту веселую песенку очень любил Петр Ильич, он считал Глинку гениальным композитором.
8 сентября 1862 года была открыта Петербургская консерватория. В нее одновременно поступили в класс теории музыки и инструментовки Кросс, Рыбасов, Бессель и Чайковский. По вечерам курсанты посещали кружок Христиановича Сергея Филипповича, обсуждали вопросы искусства, музицировали. Нередко были на консерваторских вечерах. Класс инструментовки вел директор консерватории Антон Григорьевич Рубинштейн.
Семья Чайковского жила скромно. Петр ходил в потертом пиджачке, «а вместо белья носил отрепья» (М.И. Чайковский). В это время «у Пети замечается возрастающее отчуждение к прежним друзьям» (М.И. Чайковский). Отказавшись от службы в Министерстве юстиции, Петр Ильич оказался в тяжелом материальном положении. Стол имел у отца, но карманных денег не было. Имел случайные заработки как аккомпаниатор. Однажды скрипач Василий Васильевич Безекирский (1835–1919), в будущем концертмейстер Большого театра в Москве, был приглашен на вечер к великой княгине Елене Павловне. В качестве аккомпаниатора Заремба посоветовал взять Чайковского. После выступления великая княгиня поинтересовалась, кто аккомпанировал. Узнав, что это Чайковский, она вспомнила, что он один из талантливых учеников консерватории. Через три дня Петр Ильич получил от нее конверт с 20 рублями. Об этом Петр Ильич сообщил своей сестре Александре Ильиничне: «Был на музыкальном вечере у великой княгини Елены Павловны, причем удостоился чести обратить на себя ее внимание и с нею разговаривать, а через два дня получил от нее конверт с вложением 20 рублей (не слишком-то великокняжеский подарок)».
В 1863 году Антон Григорьевич Рубинштейн «на свой счет открыл 20 стипендий для бесплатного обучения игре на духовых инструментах, с целью создать оркестр из учеников» (В.В. Бессель). Петр Ильич воспользовался этим и стал изучать игру на флейте. Вскоре он занял в оркестре место первого флейтиста» (Бессель). Оркестром управлял Антон Григорьевич Рубинштейн.
Чайковский любил читать художественную литературу, как русскую, так и зарубежную, книги по истории «исключительно русской» (Ларош). Любил музыку Моцарта «с юности и до конца своих дней» (Ларош). Его собственные музыкальные произведения не отличались ничем от работ других учащихся. За время учебы в Петербургской консерватории написал музыкальную пьесу «Возле речки, возле моста» (1862), пьесу «Русское скерцо» (1863), сонату «си-моль» и кантату «К радости» (1865).
Одновременно с Чайковским в консерватории учился Ларош Герман Августович, в будущем – музыкальный критик, профессор Петербургской и Московской консерваторий по классу теории и истории музыки. Он написал свои воспоминания о Чайковском.
В декабре 1865 года Чайковский окончил обучение в Петербургской консерватории и стал преподавателем в классе гармонии. Но в этой должности был всего один месяц. В январе 1866 года перешел на работу преподавателем в музыкальных классах Московского отделения Русского музыкального общества.
К этому времени старший брат Чайковского 27-летний Николай Ильич работал горным инженером, затем управляющим в типографиях владельцев Яковлевых. Детей не имел, воспитывал внебрачного сына своей племянницы Татьяны Львовны Давыдовой.
Младший 22-летний брат Петра Ильича – Ипполит Ильич окончил учебу в Морском корпусе, служил в Черноморском флоте, позже получил звание генерал-майора от Адмиралтейства, был членом правления Русского общества пароходства и торговли, несколько лет жил в Таганроге, в дальнейшем был научным сотрудником Дома-музея Чайковского в Клину. Его дочь Наталья Ипполитовна Алексеева-Чайковская оставила свои воспоминания о Петре Ильиче.
Один из близнецов – Анатолий Ильич продолжал учебу в Училище правоведения, по окончании которого работал прокурором судебной палаты в Тифлисе, позже занимал пост вице-губернатора в Ревеле и Нижнем Новгороде. Второй близнец Модест Ильич тоже заканчивал юридическое образование. В дальнейшем был литератором и переводчиком. С 1876 по 1892 г. был воспитателем глухонемого мальчика Коли Конради, сына Германа Карловича Конради (1833–1883) (владелец имения «Гранкино»), а после его смерти Модест стал опекуном мальчика. Написал воспоминания о Чайковском.
Сестра Петра Ильича – Александра Ильинична, как указывалось выше, после окончания закрытого учебного заведения и брака с Давыдовым Львом Васильевичем жила в поселке Каменке Киевской губернии. В будущем мать шестерых детей.
Отец Чайковского Илья Петрович – директор Технологического института, в 1863 году в возрасте 68 лет вышел в отставку. Был женат третьим браком на Елизавете Михайловне Липпорт. Жил до конца дней в Петербурге.
Глава 3В Москве
30-летний московский пианист и дирижер, младший брат директора Петербургской консерватории А.Г. Рубинштейна – Николай Григорьевич Рубинштейн (1835–1881) прибыл в Петербург с целью найти преподавателей для своих музыкальных классов. Антон Григорьевич предложил ему взять Чайковского:
– Он из приличной семьи и пианист неплохой, не пожалеешь.
Спросили мнение Чайковского. Он с радостью согласился. 5 января 1866 года он прибыл в Москву и занял место преподавателя в музыкальных классах Русского музыкального общества (преобразовано в Консерваторию в 1866 году осенью).
Основатель и первый директор музыкальных классов в Москве Николай Григорьевич Рубинштейн, виртуоз-пианист, кумир москвичей, проявил заботу о нуждах Чайковского. Переселил его из гостиницы в одно из помещений музыкальных классов рядом со своей комнатой. Оценил музыкальные способности Чайковского и стал поощрять его стремление к серьезному творчеству. Он всего на 5 лет был старше Чайковского, но уже известен в музыкальном мире Москвы и даже за ее пределами.
Через несколько месяцев в «Московских ведомостях» появилось объявление: «Класс теории музыки Петра Ильича Чайковского открывается по вторникам и пятницам в 11 часов утра, о чем доводится до сведения желающих поступить в оный. Плата с ученика три рубля в месяц».
Ростислав Владимирович Геника, пианист, ученик Московской консерватории писал о Чайковском: «Унылой чередой проходили для Чайковского его часы уроков теории, он откровенно скучал и с трудом удерживал зевоту». Геника описал его внешность в эти годы: «Молодой, с миловидными, почти красивыми чертами лица, с глубоким выразительным взглядом красивых темных глаз, с пышными, небрежно зачесанными волосами, с чудной русой бородкой, бедновато-небрежно одетый, по большей части – в потрепанном сером пиджаке, Чайковский торопливой походкой входил в свою аудиторию, всегда слегка сконфуженный, слегка раздраженный, словно досадуя на неизбежность предстоящей скуки». По воспоминаниям того же Генике, Чайковский в обращении с учениками был «удивительно мягок, деликатен и терпелив».
В первые полтора года пребывания в консерватории Чайковский успел написать несколько романсов, первую симфонию «Зимние грезы», начал писать оперу «Воевода» (окончил в 1867 году). Большой театр в весеннем сезоне был предоставлен гастролировавшей в Москве итальянской опере, на которую сразу же начался ажиотаж. «Билеты не дешевы, но аншлаг был ежедневный», – писали газеты.
Петр Ильич сидел в первых рядах партера в ожидании начала театрального представления. Занавес поднялся, и на сцену вышла певица – примадонна итальянской оперы Арто Дезире. На шее и на руках сверкали драгоценные камни. Лицо у нее было самое обыкновенное, не поражало красотой, но вдохновенное. Она держалась раскованно, красиво двигалась по сцене, жесты ее были уместны и артистичны. Когда она запела, Чайковский с этого момента уже больше ничего не слышал, кроме ее голоса, и никого не видел, кроме двигавшейся по сцене солистки. Диапазон ее голосовых возможностей был так велик, что, казалось, у нее не две голосовые связки, а тысячи. Чайковский сидел как зачарованный и смотрел, не отрываясь, на примадонну. Она заметила восхищенный взгляд молодого человека и теперь смотрела на него и, казалось, пела для него. Все чувства, которые он испытывал, слушая певицу, отражались на его лице. Чайковский обратил внимание, что она умеет управлять не только своим голосом, но своей мимикой и жестами. В тот же вечер он написал Модесту: «Ах, Модя, какая это великая актриса и великая певица!»
Вскоре ему представился случай познакомиться с нею ближе. Находившийся в тот период времени проездом в Москве Антон Григорьевич Рубинштейн был приглашен на вечер к Дезире и взял с собой Чайковского. Дезире была уже знаменита в Европе. Теперь в Москве публика осаждала театр, где она пела, и забрасывала ее цветами.
В гостях у нее Чайковский смущался. Говорил мало, «был застенчив более, чем когда либо», – вспоминали позже его друзья. Певице понравилась не столько его внешность, сколько его скромность и деликатность, которыми не так часто наделяет природа мужскую половину человечества. С этого времени она стала присылать ему приглашения на свои вечера, и он стал бывать у нее почти ежедневно. Дезире собиралась на гастроли в Варшаву, и они решили летом оформить брачные отношения. Перед отъездом она попрощалась с Чайковским, а потом долго беседовала с Рубинштейном.