так и не воплотились бы в жизнь. Для творчества, помимо вдохновения и свободы, нужны материальные средства и моральная поддержка. Все это Петр Ильич нашел в лице почитательницы его таланта, своего «ангела-хранителя» – московской меценатки Надежды Филаретовны фон Мекк.
В тот период времени (вторая половина ХIХ века) не все талантливые люди могли реализовать плоды своего труда. Некоторые таланты, как в России, так и в других странах, погибали, задавленные нуждой или непониманием общества. Но немало было и тех людей, с помощью которых создавались не только больницы, сиротские и странноприимные дома, промышленные предприятия, но и учреждения культуры и искусства.
Москва во второй половине ХIХ века таких благотворителей насчитывала не десятки, а сотни. Наиболее крупными из них были графы Шереметевы, князья Голицыны, купцы Бахрушины, Алексеевы, Морозовы, Мамонтовы и многие другие. Но никто из них не обратил внимания на далеко не блестящее материальное положение еще довольно молодого, но подававшего блестящие надежды профессора Московской консерватории, композитора Петра Ильича Чайковского, с трудом выбивавшегося из нужды. Вместо того чтобы посвятить себя полностью композиторскому искусству, он вынужден был зарабатывать себе на жизнь преподавательским трудом.
В конце 1876 года московский скрипач Котек доставил от московской меценатки Надежды Филаретовны фон Мек Чайковскому заказ на сочинение симфонии. Чайковский быстро выполнил заказ и передал через того же курьера заказчице, за что получил щедрое вознаграждение с одновременным письмом. Она писала: «Милостивый государь, Петр Ильич! Позвольте принести Вам мою искреннюю благодарность за скорое исполнение моей просьбы. Говорить Вам, в какой восторг привело меня Ваше сочинение, считаю неуместным. Вы привыкли и не к таким похвалам, и поклонение такого ничтожного существа, как я, Вам покажется смешным. Прошу верить, что с Вашей музыкой живется легче и приятнее. Примите мое истинное уважение и самую искреннюю преданность. Надежда фон Мекк. 18 декабря 1876 года».
Чайковский уже на следующий день послал ей ответ: «Милостивая государыня, Надежда Филаретовна! Искренне благодарен Вам за все любезное и лестное, что Вы изволили мне написать. Считаю, что мой труд не стоит такого щедрого вознаграждения. Для музыканта среди неудач и всякого рода препятствий утешительно думать, что есть небольшое меньшинство людей, так искренне и тепло любящее наше искусство. Искренне Вам преданный, Петр Чайковский».
Через два месяца от Надежды Филаретовны пришло новое послание: «Хотелось бы сказать Вам о моем фанатичном отношении к Вашей музыке. Это самое высокое чувство из всех чувств, возможных в человеческой природе». 16 февраля 1877 года Чайковский просит удостоить его «письменным изложением» того, что она хотела бы ему сказать. С этого времени началась их регулярная переписка, которая длилась 14 лет. Чайковский навел справки о неожиданной корреспондентке, из которых узнал, что Надежда Филаретовна, в девичестве Фроловская, вдова недавно умершего (в январе 1976 года) крупного железнодорожного магната, построившего Либаво-Роменецкую железную дорогу. Миллионерша, живет на широкую ногу, имеет дома в Москве и в Подмосковье, виллы за границей. Не молода, на 9 лет старше Чайковского (родилась в 1831 году), имеет одиннадцать детей, и есть уже внуки. Самой маленькой дочери Милочке 5 лет. У нее большой штат прислуги. Содержит у себя трех музыкантов. Горячая поклонница таланта Чайковского. Сама играет на нескольких музыкальных инструментах, но является всего лишь дилетантом.
Восторгаясь музыкой Чайковского, Надежда Филаретовна в одном из писем сообщила, что хочет облегчить его материальное положение и назначает ему постоянную «бюджетную сумму» в шесть тысяч рублей. С этого времени она стала высылать каждый месяц ему деньги, по почте или с курьером. Оплатила долги Чайковского и посоветовала ему отдохнуть за границей в комфортных условиях. Материальную помощь композитору она оказывала бескорыстно, по велению сердца из любви к искусству.
Свою переписку они держали втайне, о ней знали лишь самые близкие люди. Из писем Чайковский узнал, что у них много общих интересов, совпадали и некоторые взгляды на искусство. Он был удивлен, что, оказывая материальную помощь, Надежда Филаретовна ни разу не выразила желания встретиться с ним. Свои отношения они поддерживали только в письменной форме. «Полюбив мою музыку, Вы не стремитесь к знакомству с ее автором. Я думаю, Вы страшитесь не найти во мне тех качеств, которыми наделило меня Ваше воображение, и что при близком знакомстве Вы не найдете во мне человека, который бы соответствовал Вашему идеалу. Приятно сознавать, что среди мирской суеты, творческих забот, непостоянства успехов есть человек, который не только любит музыкальное искусство, но умеет ценить его, и даже очень высоко, что на свете есть душа, которая чувствует так же глубоко, как моя», – писал Чайковский в одном из писем. Он долгое время не знал, как выглядит его благодетельница, как одевается, какой у нее голос, походка, и постоянно ожидал возможности увидеть ее хоть издали.
За ее материальную поддержку, которая приняла постоянный характер, Чайковский платил ей своей бесконечной благодарностью. Из писем он узнал, что она равнодушна к религии, но «верит во все доброе» и соблюдает церковные обряды. Сам же Чайковский трепетно относился к религии и церкви. Любил слушать голоса певчих. «Мое самое великое наслаждение, когда открываются Царские ворота и раздаются голоса певчих: “Хвалите Господа с небес”. Это одно из величайших наслаждений. С церковью я связан крепкими узами». В очередном письме к своей благодетельнице он писал: «Я вдумываюсь в свою жизнь и вижу в ней перст Божий, указывающий мне путь и оберегающий от бед. Почему воля Всевышнего оберегает меня, я не знаю, Бог все свои творения любит одинаково, но меня он хранит, и я проливаю слезы благодарности за его милость ко мне».
Многие музыкальные произведения Чайковского потрясли воображение Надежды Филаретовны, и она в благодарность дарит ему часы. «Меня скоро не будет на этом свете, поэтому прошу принять в подарок от меня вещь, которая всегда будет при вас и напоминать обо мне». Часы были очень дорогие, роскошно оформленные. «Часы получил, – пишет Чайковский в ответном письме, – и буду носить их до конца своих дней. Изящество подарка свидетельствует о Вашей доброте». Ему было неловко получать от нее материальную помощь, и он принимает решение в будущем посвятить ей что-нибудь из своих музыкальных произведений.
По ее совету он освободился от обязанностей службы в консерватории: «Если работа станет Вам невмоготу, то можно с нею распрощаться», – посоветовала его благодетельница. В 1879 году он окончательно вышел из состава профессоров Московской консерватории. Теперь он только один раз в месяц приезжал, чтобы проверить работы учащихся, и мог полностью посвятить себя композиторскому делу.
Надежда Филаретовна обеспечивала его безбедное существование и поддерживала морально. В письмах они обсуждают не только музыкальные темы, но и бытовые и даже отношение к любви. «Любили ли Вы кого-нибудь? – спрашивает она в письме и сама же отвечает: «Я думаю, что нет. Вы слишком любите музыку, чтобы любить женщину. Я знаю только один эпизод Вашей любви – это Арто Дезире». Надежда Филаретовна не признавала платонической любви: «Это полулюбовь. Это любовь воображения». Но и на такой, казалось бы, щекотливый вопрос он дает ей обстоятельный ответ: «Вы спрашиваете, знакома ли мне платоническая любовь. Отвечаю: и да, и нет. Испытал ли я счастье в любви? Отвечаю: Нет, нет и нет! Понимаю ли неизмеримую силу этого чувства? Отвечаю: да, да, да. Я пытаюсь в музыке выразить мучительность и блаженство любви. Удалось ли мне это – судить другим. Музыка красноречивее слов».
Будучи за границей, отдыхая за ее счет, он не перестает напоминать ей об этом и без конца благодарит. «Участие во мне далекого друга возбуждает во мне бодрость и жажду работы». А Надежда Филаретовна благодарит его за наслаждение, которое доставляет ей музыка и его письма: «Я жду их, как солнечных лучей». Свою помощь Чайковскому она объясняла тем, что «ему нужно идти вперед и получать вдохновение, а для этого он должен быть материально обеспечен. Я хочу беречь Ваш талант». И она берегла его много лет. Ему было неловко, что она очень превозносит его талант, восхищается всем, что он сочиняет, но в то же время дорожит ее мнением. Он задолжал ростовщикам около трех тысяч рублей, и Надежда Филаретовна выплатила эту сумму. В благодарность за материальную поддержку Чайковский в мае 1877 года посвящает ей одну из своих симфоний – 4-ю. Но в дарственной надписи не указал ее имени, написав: «Моему лучшему другу». Их переписка прервалась во время тяжелой болезни Надежды Филаретовны и потери ею многих объектов недвижимости. Можно сказать, что она стала «ангелом-хранителем» Чайковского и была причастна к его творчеству, хоть предпочитала оставаться в тени.
Глава 5Женитьба
Нет ничего тягостнее сознания сделанной глупости.
В начале 1877 года Петр Ильич в одном из писем к брату Модесту сообщает, что решил создать свою семью. «Я серьезно решил вступить в законный брак с кем бы то ни было. Я нахожу, что мои склонности суть величайшая и непреодолимая преграда к браку, и я буду всеми силами бороться со своей природой. Я сделаю все возможное, чтобы в этом году жениться. А если для этого не хватит смелости, то бросить все мои привычки. Разве не убийственна мысль, что люди, меня любящие, могут стыдиться меня. А ведь это сто раз было и еще сто раз будет. Словом, я хотел бы жениться, чтобы зажать рот разным презренным тварям, мнением которых я не дорожу, но они могут причинить огорчение моим близким людям. Я так заматерел в своих привычках и вкусах, что сразу отбросить их, как старую перчатку, нельзя. Да притом я не обладаю железным характером и после моих писем к тебе я уже три раза отдавался силе природного влечения. Меня бесит, что и ты не свободен от моих недостатков».