На следующий день настал черед Иды провождать Нестю на вокзал. Когда поезд трогается, непреодолимая пустота врывается в ее душу и заполняет ее целиком. Она знает, что никогда в ее жизни больше не будет такой неистовой нежности, как этой ночью, такой могучей страсти и такого изысканного способа вкушать каждую ласку, как если бы время было бесконечным и предлагало им для прогулок безбрежный пляж, где только они одни в объятиях друг друга, и не нужно никуда спешить. Женщина еще долго стоит на перроне, равнодушная к наплыву толпы, которая пытается вырвать ее из состояния неподвижного созерцания. Ида не смотрит вслед поезду – его уже давно не видно, – она поружена в свое прошлое, что в настоящий момент удаляется от нее вместе с мужем, грохочущей войной и опустошением революции, которая еще не наступила, но которую она уже смутно предчувствует. Она крестится и, наконец, поворачивается и уходит.
Эрнест уехал. Довольный этой последней ночью с Идой, он чувствует себя сильнее, чем когда-либо. Он запечатлел долгий поцелуй в лоб Эдуарда, такой долгий, что ребенок удивленно взглянул на отца, во взгляде его голубых глаз, таких же светлых и чистых, как у матери, читался вопрос: «Ты чего?». Отец и сын долго смотрели друг на друга, до тех пор, пока мальчик, впустив в свое сердце все, что Эрнест хотел в нем сохранить, не воздел к нему руки, чтобы крепко прижаться к отцу.
Эрнест закрывает глаза и снова предается радостному воспоминанию об этом объятии… Однако первая же остановка вырывает его из раздумий. На станции, как и на всех последующих, он видит молодых людей, покидающих свои горюющие семьи. Храбрые, гордые, они идут на фронт. Эрнест должен присоединиться к своему артиллерийскому полку в Ла-Фере. Когда он сможет там появиться? Сначала нужно добраться до Дарданелл, а уже оттуда выдвинуться во Францию…
Он думает о прощании с любимой сестрой Жанной. Какая умная, смелая женщина большой души! С каким гордым выражением лица она поцеловала его, полностью разделяя решение брата идти сражаться. Жанна долго, не говоря ни слова, обнимала его, вместив в эти объятия всю свою силу и всю бесконечную любовь к брату, которым она всегда так дорожила. Жанна была старше Эрнеста на семнадцать лет… Жанна в тринадцать лет начала работать в магазине роскошных тканей и французских товаров братьев Лазарус в Лионе. Девочка пошла туда самым простым подмастерьем, ее работа тогда заключалась в разогреве утюгов. Но девочка была интеллигентна, говорила на нескольких языках и быстро стала заведующей отделом этого дома, умея найти нужное слово для каждого клиента, в том числе и для семьи императора, часто посещавшей их заведение.
Эрнест вспоминает о воскресных вечерах у Беренсов и жмурится, как кот, свернувшийся клубком у теплой печки. В роскошной усадьбе напротив Пименовской церкви Жанна, ее сестра, Огюст Беренс и черный пудель Милорд встречали гостей. Актеры, музыканты, танцовщики из Большого, такие как Габович, режиссеры – весь театральный бомонд Москвы собирался здесь и обсуждал, придумывал, критиковал, завязывал и развязывал все художественные проекты 1900-х. Велись горячие споры вокруг «Летучей мыши» Балиева, гости обсуждали их миниатюры в сопровождении оригинальной музыки, читали стихи, играли и воспроизводили наиболее яркие, запомнившиеся сцены из их новых спектаклей…
«Как будто все, что я взял от Франции и России, обретало здесь смысл, оптимальным образом реализовывая себя»
С вечеров у Беренсов он сбегал в гостиную к Евсееву, в семейно-музыкальную атмосферу, где садился за рояль, чтобы аккомпанировать великому певцу Собинову. Его любимая племянница Валя Патриарка всякий раз разыскивала его там и настаивала на том, чтобы Эрнест рассказывал истории о временах Наполеона, о войне 1812 года, о происхождении его предков-красавцев. Какие радостные моменты, лето в Тарасовке! Но больше всего в гостиной у Евсеевых его манили два смеющихся карих глаза, которые так и приглашали его познакомиться поближе. Зина… его первая любовь. Как не очароваться ее игривым характером, этими ямочками юношеского озорства на щеках? Он улыбается, вспоминая о той фотографии, долгое время хранившейся у него в бумажнике. На ней он совсем еще молодой, в котелке, похожий на подростка, а рядом с ним – Зина, совсем уже женщина, ее красивые каштановые волосы собраны под элегантной шляпкой в пучок, и улыбка, эта улыбка уверенной молодой женщины. Она знала, что властвовала над сердцем своего поклонника. Но сколько он ни ухаживал за ней, Зина предпочла ему Николая Патриарка, за которого вышла замуж, оставив в сердце молодого человека рану первого любовного поражения. Эрнест приподнимает бровь. Все это случилось так давно. Его успех у женщин впоследствии сгладил разочарование, причиной которого стала Зина…
В то время работа на заводе полностью поглощала его. Наделенный обостренной чувствительностью, он умел сочетать различные виды искусства и придавал одинаковое значение разработке духов и мыла и придумыванию их флакона или коробки. Таким образом, Эрнесту удалось придать дому «Ралле» уникальный стиль при поддержке брата, который талантливо управлял заведением и поощрял его склонность к искусству. Для создания рекламных рисунков Эрнест обращался к известным художникам, таким как Билибин, автор плаката с «русскими боярами», имевшего особенный успех. Парфюмер даже сочинил вальс для своих новых духов и выбрал для этикетки последнего творения лицо хорошенькой балерины, которую часто посещал. Эрнест удачно увязывал рекламные лозунги, бывшие в моде на Западе, с живописным миром русского плаката. Так он навязал публике свой самобытный вкус и стал любимцем Москвы. Его духи были узнаваемы как своими новаторскими ароматами, так и уникальной презентацией.
Эрнест вспоминает рекламный плакат духов «Императрис», на котором был изображен черноглазый арабский паж, держащий поднос с ароматом перед красивой дамой, одетой в европейское платье… и этот флакон в ретрорусском стиле, формой напоминавший печь… Благодаря легкости и престижу своих ароматов и флаконов для них, которые он существенно модернизировал, Эрнест обеспечил триумф «Ралле» над всеми другими парфюмерными домами Москвы. Разнообразие, качество и фантазия. Флаконы появляются перед его взором, один за другим, и он приподнимается с места, как бы шутливо кивая, улыбаясь, невидимому собеседнику: «Да, я Наполеон духов!»
Ему вспоминается Александр Лемерсье. «Без этого мастера я бы не стал тем, кто я есть сегодня!» Эрнест снова видит прекрасную выдающуюся фигуру превосходного парфюмера и дизайнера, который воспитал в нем тонкий вкус и восприимчивость к музыке, живописи, а также прикладному и декоративному искусству и, конечно же, парфюмерии. Учитель и друг…
Именно Лемерсье привел Эрнеста в галереею, где в 1909 году прошла первая выставка русских и французских художников: Фаберже, Бенуа, Репин, Иванов, Матисс… Эрнест стал постоянным посетителем и галереи и художественного магазина «Аванцо». Посещения эти были источником вдохновения. Вместе с Лемерсье он развил лучшие традиции русской парфюмерии и «подхватил» ароматы, созданные Луи Буисом и Карлом Лемерсье, первыми парфюмерами при русском дворе. «Сбор ароматов», инновации, смелые союзы… В лаборатории, которую Лемерсье создал в 1898 году на Бутырке, у него было три студента, Эрнест был одним из них. В 1903 году Лемерсье открыл небольшую фабрику с сорока рабочими, филиал товарищества «Ралле», где у него было пространство для экспериментов. Эрнест присоединился к «Ралле» в 1898 году в качестве мастера по приготовлению мыла, но что касается создания ароматов, эту профессию он освоил под эгидой Лемерсье, тот открыл в нем талант парфюмера.
В 1907 году Эрнест выпустил свои первые духи. Вскоре последовали «Нильская лилия», «Признание», «Идеал», «Серебряный ландыш»… Его творения, успех которых увенчался «Букетом Наполеона», носили в Москве все слои общества – от самого простого купца до балерины и даже принцессы. Вместе с коробочкой с ароматом парфюмер дал им экзотическую мечту, утонченную, далекую, но одновременно доступную, потому что позаботился о том, чтобы внедрить в нее эту русскую ноту, способную покорить публику.
Тут вдруг Эрнест хмурится, тень омрачает его мысли. «Да, конечно, именно Лемерсье, как учителю и другу, но также и Эдуарду, моему брату, я обязан этими богатыми, радостными годами, наполненными творениями, свободой и личными достижениями». Эдуард был старше Эрнеста на девятнадцать лет, он был таким солнечным существом, и при этом так одарен в человеческих отношениях и бизнесе… Как же он скучает по нему! Эрнесту так хотелось разделить с братом день отъезда на войну, этот поворотный момент в своей жизни. Но, увы, Эдуарда больше нет. Прошло почти четыре года с тех пор, как он умер от грудной жабы, еще такой молодой – ему было всего сорок восемь лет. Между братьями рано установилась глубокая связь, старший быстро распознал чувствительность своего младшего брата, который, несмотря на свой юный возраст, интуитивно уже понимал, что он хочет творить, и Эдуард полностью разделял его художественные устремления. Он принял за привычку брать мальчика, сначала ребенком, потом подростком, на известные выставки, концерты… Эрнест был очарован старшим братом, и казалось, что он делился с ним всем и доверял так, как никому другому.
Эрнест помнит своего брата в мундире почетного генерального консула Румынии, с внушительными усами, светского человека, энергичного и задумчивого вида, слегка выпячивавшего торс, не из тщеславия, но ввиду положения, которое он занимал в обществе. Эдуард был мудрым бизнесменом, придерживавшимся принципа ограничения расходов, даже небольших, он основывал свой бизнес на честности, порядочности и строгой экономии, всегда проявляя реальную заботу об окружающих. Для Эдуарда коммерческий успех ничего не значил, если он не улучшал положение своих рабочих и сотрудников. Гордясь своим французским происхождением, при поддержке отца, который делал все возможное для укрепления франко-русской дружбы, Эдуард отличился всевозможными инициативами, как, например, организацией передвижной выставки, которая отправилась из Одессы вдоль берегов Черного моря, а затем и по Средиземноморью. Эдуард пошел по стопам своего отца Эдуарда-Ипполита и сделал замечательную карьеру.