Их действительно было двое, или Дани померещилось? Один с ловкостью макаки перемахнул через ограду больничного парка. Второй, одновременно с первым, явился внезапно, как чёрт из печной трубы. Откуда и взялся? Дани даже не видел их и уж тем более не слышал, но ощутил присутствие едва опознаваемых органами чувств, теней.
– Вот они, братья-убийцы, – прошептал он.
Тишина туманной, необыкновенно влажной для этих мест, ночи повторила его слова тысячью навязчивых шепотков. В нарушение приказа, отданного Алмосом, несколько солдат, не сговариваясь, одновременно зажгли карманные фонарики. Несколько секунд их размытые лучи шарили в хаосе влажной зелени. Один раз на границе света и тьмы мелькнула стремительная тень. В тот же миг прогремел выстрел. Вспышка на миг ослепила Дани, и мир тотчас же ожил. Треск перестрелки, крики людей, топот, брань, вспышки, мечущиеся лучи карманных фонариков – всё смешалось в отрезвляющем коктейле ночного боя. Среди прочих голос Алмоса казался ему самым громким. Лейтенант Гаспар требовал прекращения стрельбы. Ощущение опасности обострило чувства опытного солдата. Из хаоса звуков и мимолетных картин Дани быстро удалось вычленить главное: стремительную фигурку хромоногого подростка. Дани не углядел в его руках оружия. Но вот парень отцепил от пояса нечто, совершил характерное, молниеносное движение.
– Ложись! – взревел Дани, падая на живот.
Он не видел момента броска. Щеки и лоб кололи твёрдые стебли ссохшейся травы. Над его спиной просвистели осколки. Едва лишь утих этот самый смертоносный из звуков войны, Дани приподнялся и выстрелил. Три пули ушли в черноту. Им вслед помчались прерывистые линии автоматных очередей.
– Вот он! Я вижу его! – завопил Шаймоши.
Взревел двигатель бронемашины. Темноту разорвали лучи фар. Дани вскочил.
– Возможно, ограда по периметру заминирована, – проговорил где-то совсем рядом Алмос. – Не горячись, Дани. Мальчишкам, скорее всего, известны проходы в минных заграждениях, а нам – нет. Не горячись!
– Я вижу его! – твердил Шаймоши. – Вижу! Вижу!
Дани перемахнул в салон «фиата» на ходу. Теперь он видел только алые глазки «габаритов» управляемого Шаймоши «мерседеса» и мечущуюся из стороны в сторону фигурку. Сливающиеся снопы света, испускаемого фарами обеих машин, намертво вцепились в спину беглеца. Двигатели бронемашин взрыкивали позади. Эти не зажигали фар, чтобы не слепить стрелков на впередиидущих транспортных средствах.
– Я держу его на мушке! – проговорил Григор Армаш – снайпер из взвода Алмоса. – Я веду его!
– Погоди, – отозвался Алмос. – Что-то тут не так!
А мальчишка, казалось, не ведал усталости. Его босые пятки поднимали с грунтовой обочины облачка пыли. Земля на обочинах улицы была так иссушена, что даже частому и затяжному дождичку не удавалось толком смочить её. Время от времени мальчишка выпрыгивал из конуса света в непроглядную ночь. Тогда Шаймоши начинал паниковать. «Мерседес», рыча мотором, метался от одной обочины к другой. Но Эрнё Чатхо, управлявший «фиатом», неизменно оставался хладнокровен. Автомобиль катился прямо, строго следуя за каждым изгибом дороги. А парнишка непременно опять выпрыгивал на дорогу, будто замёрзнув в темноте, желал погреться в свете фар. Он повторил этот маневр несколько раз, пока не ухнул взрыв.
Взрывная волна выбросила Алмоса на дорогу, но Дани чудом остался в «фиате» и мог видеть почти всё. «Мерседес» занесло, и он опрокинулся в заросли придорожных кустов. С Чатхо сорвало картуз, и он разбил нос, ударившись о ветровое стекло «фиата». Двигатель автомобиля заглох, фары погасли. Пустынная улица погрузилась в темноту, и Дани ослеп. Он сидел на влажной коже сиденья, прислушиваясь к лающим возгласам друга. В минуты опасности голос Алмоса всегда делался похожим на тявканье вставшего на след пойнтера. Кроме того, из темноты слышался металлический лязг и возбуждённые голоса солдат. Кто-то жалобно стонал, взывая о помощи неведомого Альберта. Наверное, этот Альберт – рядовой из роты лейтенанта Гаспара. Сейчас, оглушенный взрывной волной, Дани не мог определить, кто именно кричит и к кому конкретно взывает. Чей-то заунывный баритон перечислял имена раненых и убитых. Дани ощупывал собственное тело. Всё сухо. Боли нет. Похоже, он цел.
Дани выбрался из «фиата» на дорогу. Кто-то шуровал в кустарнике, обильно росшем по обочинам. Наверное, то солдаты обоих взводов разыскивали своих раненых товарищей. Внезапно тяжелый, округлый предмет, выпав из темноты, с глухим стуком лег в дорожную колею прямо у ног Дани. Одновременно с этим случилось сразу несколько событий: затарахтел двигатель «фиата», вспыхнули его фары. Дани увидел лицо Чатхо. Кровь на усах и подбородке придавала ему забавно свирепое выражение. Шаймоши, пыхтя, выкатил свой «мерседес» из кустов под свет фар тяжелой техники. Двигатель мотоцикла работал исправно, единственная фара сияла, подобно луне. В ярком скрещении световых потоков возникла высокая, взъерошенная фигура Алмоса.
– Ну а ты что стоишь тут, Дани? Не ранен? – спросил друг. – А это что такое? Откуда тут…
Оба молча уставились на круглый предмет, лежавший в метре от подмётки лейтенанта Габели.
– Граната, – просто ответил Дани. – Неразорвавшаяся русская граната. Обычное для них дело – фабричный брак.
– Вот он! – взревел Шаймоши. – Я вижу его! Убийца!
Неуёмный капрал лихо, с риском опрокинуться, развернул мотоцикл и понёсся в темноту.
– По машинам! – крикнул Алмос. – Дани! «Фиат»!
Сделав на пробу несколько медленных шагов, Дани обнаружил, что голова его совершенно не кружится и он вполне владеет собственным телом, а правая рука всё ещё сжимает рукоять пистолета. И тогда он снова увидел мальчишку. Босой, одетый в грязные лохмотья паренёк, подобно призраку возник на обочине дороги. Несколько мгновений он стоял неподвижно, и Дани смог рассмотреть и гирлянду противопехотных гранат у него на поясе, и сжатую в кулак правую руку, и зажатое в зубах колечко только что выдернутой чеки. Дани выстрелил, как обычно, не целясь. Вспышка выстрела на пару секунд ослепила его самого, а когда зрение вернулось, призрак бесследно исчез. Это был мираж или мальчишка действительно убежал со взведённой гранатой? У детей русских самоубийц не может быть вменяемой логики.
– Дани, ну что же ты?! – взывал Алмос.
– Теперь нам не найти его, господин лейтенант, – вторил ему Чатхо. – Уже совсем темно и луны нет.
Оставив посреди покинутой жителями и разорённой улицы подбитую бронемашину, колонна двинулась вдогонку за беглецом в том же порядке. Опережая остальных не менее чем на пятьдесят метров, подпрыгивая на неровностях дороги, мчался мотоцикл под управлением неистового Шаймоши. Время от времени «мерседес» пропадал из вида за изгибом дороги, и Дани начинал волноваться. Но «фиат» совершал крутой поворот, и красные пятна габаритов мотоцикла снова возникали впереди.
– Мы должны изловить красного дьявола, – твердил Дани. – Жми на газ, Чатхо!
– Не горячись, – уговаривал друга Алмос. – Думаю не мы ловим дьявола, но дьявол водит нас за нос. Где-то скрывается его хромоногий приятель!
Чатхо настороженно посматривал по сторонам. В свете фар роились полупрозрачные тела ночных насекомых. Странные, похожие на видения потустороннего мира, тени толпились по сторонам дороги. Или это были остывшие руины? Или души обитателей разрушенных домов, одержимые самыми недобрыми намерениями, витали по-над дорогой? Но Дани не волновался, потому что знал наверняка: новым взрывам непременно быть.
Это случилось, когда «мерседес» Шаймоши слишком уж далеко оторвался от колонны. Целью диверсии являлся, несомненно, «фиат», но Чатхо оказался молодцом, успел затормозить ещё до того, как Алмос крикнул:
– Осторожно! Бомба!
Дани успел заслонить лицо рукой, но вспышка всё равно оказалась слишком яркой, и он снова, в который уже раз этой ночью, на несколько секунд ослеп.
– Вот он, хромоножка! Держи его! – закричал кто-то из солдат.
Дани, не успев прозреть, выскочил из автомобиля. Не чуя под собой ног и почти ничего не видя, он мчался на голоса товарищей и звуки пальбы.
– Ребята, за мной! В атаку!
Кто это кричит? Неужели он? Лейтенант Даниэль Габели, кавалер многих наград, опытный вояка, совершенно потеряв голову, повёл своих людей в атаку на хромого подростка. Да как тут не обезуметь, когда две роты обстрелянных солдат без малого сутки гоняют по городу двух малолетних дьяволят и всё без результата?
Ветви кустов трещали. Под ногами тяжелых ботинок хрустел щебень. Лязгало железо. Обезумевшие от охотничьего азарта, его бойцы, время от времени принимались расстреливать ночь длинными очередями. Мир наполнялся грохотом и пороховой вонью, но темнота отвечала им лишь угрюмым молчанием.
– Всем стоять! Не стрелять! Не двигаться! Тишина! – скомандовал Дани.
Он слышал тяжелое, с хрипами дыхание своих бойцов да недальний стрекот мотоциклетного движка. Шаймоши не глушил мотора.
Дани огляделся. Они стояли среди руин одноэтажной улички. Некогда каждый домик здесь был обнесён оградой. В полисадниках благоухали цветы. На деревах по летнему времени созревали обильные плоды. Из окошек по вечерам лился тёплый свет, а сейчас из-за разбежавшихся туч выкатилась нестерпимо-алая, огромная луна. Подсвеченные багрянцем ночного светила, они были подобны пальцам давно умершего великана, который выпростал из могилы свою огромную руку. Пройдёт немного времени, луна поднимется выше, и тогда неупокоенное чудище устремится к её кровавому диску из могильной тьмы, чтобы мстить. Силясь избавиться от наваждения, Дани тряхнул головой. Фары «фиата» освещали неровную, изъязвлённую минными воронками и гусеницами бронетехники колею, по неисповедимой русской логике, именуемую улицей. За пределами светового потока, на обочинах колеи гнездилась молчаливая, пахнущая тлением тьма. И они, солдаты Второго венгерского корпуса, сейчас были частью этой опасной тьмы.
– Нам надо уходить отсюда, – сказал где-то совсем рядом Алмос.