Или «Год 7 месяц сезон „перет“ день 17. Получено пожертвований в связи с первым появлением звезды Сотер — караваев хлеба — 2000, кувшинов пива — 60…»
Даня почувствовал, как сводит желудок, напомнивший, что с утра в нем не было ничего, кроме нескольких ячменных хлебцев с медом.
Да, пожалуй, караваи, съеденные в неведомой древности во славу Тота, и выпитое за его же здоровье пиво сейчас бы не помешали. Дальше они вступили, видимо, в ту часть тайных помещений храма, где хранились несъедобные дары, в разное время поднесенные прихожанами Носатому. На полу и на сундуках стояли высокие алебастровые вазы, изящные урны с изогнутыми орнаментальными ручками, вырезанные из цельного куска камня. Пузатые сосуды с очень широким низом и довольно узким горлом. Ритуальные чаши для возлияний — от больших до крошечных, тонкие фаянсовые и серебряные фиалы.
Оттиски печатей на дверях и сундуках относились, как определил наметанный глаз египтолога, к самым разным временам. Несколько раз Данька с трепетом обнаруживал имя легендарного Менеса-Афры — Царя-Скорпиона. Но больше всего подношений поступило в эпоху Третьей династии, во времена правления фараонов Небка и Джосера. С владыками нынешнего царствующего дома у слуг Тота, вероятно, отношения не складывались. Лишь на одном или двух сосудах красовался картуш с титулатурой Джедефхорова деда Снофру. Имени здравствующего владыки Обеих Земель Хуфу не было видно вообще.
Затем они вошли в зал, оказавшийся абсолютно пустым. Стены его были сложены из глыб полированного красного гранита, причем стыки подогнаны так, что между ними нельзя просунуть даже лезвия бритвы.
В них были пробиты восемь симметричных — друг напротив друга — проходов, закрытых массивными гранитными плитами, вставленными в пазы и, судя по всему, двигавшимися вверх-вниз, уходя в выдолбленные в камне гнезда. У Дани вдруг возникла странная мысль: неведомые строители копировали дизайн гермодверей какого-нибудь звездолета, предназначенного для освоения дальнего космоса…
Но обдумать все как следует парень не успел.
Они свернули в одну из открытых дверей, прошли анфиладой темных комнат и оказались в небольшой восьмиугольной камере, в центре которой находился грубо вырубленный колодец или лаз, начинающийся у площадки перед большой галереей и ведущий вниз.
Вход в него, по всей видимости, закрывался точно подогнанным клинообразным блоком, сейчас лежащим рядом на полу.
— Так-так, — Упуат несколько раз шумно потянул воздух. — Чую, мы на верном пути.
Волчок уже болтал, почти не таясь. Правда, преимущественно по-русски, чтобы не смущать правоверных египтян. И все равно те невольно замирали при звуках речи, вылетавшей из собачьей пасти.
По косо уходящему вниз колодцу, упираясь в стены руками и ногами, люди спустились вниз и выбрались в узкий квадратный туннель. Следом за ними выскользнул и Путеводитель.
…Лишь несколько шагов они сделали по туннелю, и началось… Как будто неслышный, но мощный звук обрушился на него — Данила ощущал эти колебания всем телом, каждой клеточкой кожи. Чувство было такое, будто он попал внутрь какого-то исполинского музыкального инструмента, настроенного на одну зловещую ноту. Данила представил, как темный поток плещется в каменных переходах, отражаясь от красных гранитных стен и потолка.
Джедефхор покачнулся, Каи перегнулся буквально пополам.
Инстинктивно Горовой подскочил к товарищам, и им сразу стало легче — видно, амулет Стоящего У Тропы защищал не только самого Даньку, но и тех, кто находился рядом.
— Вперед, жми, давай! — громко пролаял ему нетеру.
И тут из-за поворота коридора выползло оно…
Потом, восстанавливая все происшедшее в памяти, Даня никак не мог отчетливо вспомнить — как именно это выглядело.
Но, несомненно, то был шедевр биотехнологии акху.
Больше всего существо напоминало громадного, размером с солидного медведя, осьминога, разве что покрытого чешуей, с толстенными короткими щупальцами, заставлявшими невольно вспомнить чуть не погубившего Джедефхора псевдокрокодила. Но при этом на брюхе у него имелось множество маленьких ножек, на которые тварь опиралась. Шесть или восемь зубастых пастей располагались по периметру нижней части тела. Россыпь полыхающих белым огнем глаз…
Одним словом, гадость редкая.
Не менее гнусной и жуткой была и свита монстра.
Справа на шипастых ножках бежало что-то похожее на гигантского богомола, грозно щелкавшего дюжиной тонких пилообразных лап. При этом у существа была почти человеческая голова с негроидными чертами, и Даня содрогнулся при мысли, чья это могла быть голова.
Слева наступали два омерзительных гибрида, походивших на что-то среднее между двуногим динозавром раптором или игуанодоном и ставшей на задние лапы гиеной.
Каи за спиной Даниила тоненько завизжал, но сам археолог не успел сильно испугаться. Все четверо инфернальных стражников, ухая и завывая, устремились в атаку на группу, сгрудившуюся вокруг Джедефхора и Упуата, словно не заметив Даню и «эксперта-криминалиста». Впереди бежали ящеры и богомол, за ними, не слишком спеша и тяжело переваливаясь, зубастый спрут. Они пронеслись мимо, обдав херихеба и писца волной зловония. Талисман акху снова сработал.
«Все, пропал принц», — мелькнуло у Данилы.
Но он недооценил выучку Рахотепа и его ребят.
Хоть египтяне у историков и считались не слишком храбрыми воинами, но эти, похоже, были исключением.
Командир взмахом руки отшвырнул принца в тыл сомкнувшимся и выставившим копья солдатам, выхватил, приседая, меч и что-то выкрикнул. Бронзовые острия совершили слитное движение — и первый «гиенодон», прыгнувший на них, визжа, повис на копьях. А спустя секунду темное бронзовое лезвие в руках старика Рахотепа лишило головы второго, хоть тот и успел прочертить когтями багряную черту на щеке воина.
— Что стоите??! — визг Упуата отвлек Даниила и Каи от созерцания схватки.
Волчок рвал когтями поверженного богомола, ухитряясь уворачиваться от молотящих воздух клешней:
— Вперед, мы догоним!
Инстинктивно догадавшись, что сейчас как раз тот случай, когда нужно не обдумывать приказы, а слушать старших, Данила Горовой устремился вперед, увлекая за собой Каи.
Уже поворачивая, он краем глаза увидел, как «осьминог» пытается прижать к стенке фалангу, телохранителей, а Упуат, вскочив твари на голову, вгрызается зубами в ее кажущееся неуязвимым тело.
Коридор, другой коридор, узкий проход, где плечи едва не задевали стены, обширный зал с колоннами и смутно виднеющимся проходом в дальнем конце. Даня затормозил, словно наткнувшись на невидимую стену. Бежавший позади Каи тоже остановился, испуганно ойкнув.
Из-за колонны выступила фигура. Всего-навсего человек, вздохнул с облегчением археолог.
Человек как человек. С гладко выбритой головой, из одежды простая набедренная повязка. Высокие плетеные сандалии на почему-то обвитых белыми обмотками ногах. Подпоясан самой обычной веревкой. За нее заткнута плеть.
Он просто стоял, загораживая проход, и смотрел на парней чуть улыбаясь. И от этого взора мурашки побежали по спине у Даниила. Взгляд этот имел силу удара, валящего с ног.
А затем человек извлек из-за спины странное оружие — короткий жезл, украшенный зловещего вида крюком. В тусклом свете факела он зеркально блеснул, словно был выкован из стали. Но ведь сталь еще не изобрели?
Внезапно абрис жезла странно замерцал, как голографический образ, когда садятся аккумуляторы у синтезатора.
Молча противник взмахнул своим оружием, очертив в воздухе замысловатый знак, и ощущение смертельной опасности бросило Даню на пол.
Из-за спины хлестнула в разные стороны каменная крошка.
А потом…
Истошный крик безумной боли наполнил темный зал, заметался в переходах и замер. Вскочивший на четвереньки Данька обернулся.
К счастью, темнота скрыла от него подробности, иначе бы его, наверное, стошнило. Каи, друга Джеди, веселого доброго парня уже не было на этом свете. Лишь две смутно различимые половинки человеческого тела в черной луже, лежащие у стены, располосованной крест-накрест, словно была она не стеной из прочного камня, а дешевой пенопластовой декорацией.
И все.
Забывшись, Даня в ярости поднялся на ноги и шагнул к человеку, занося над головой палицу.
Ухмыльнувшись, тот поднял свой жезл… И тут на груди Дани засветился бледно-лиловым сиянием талисман акху.
Незнакомец замер и с явной опаской отступил на пару шагов. И оружие в его руке потускнело, словно теряя силу.
— Любопытно, любопытно, — холодно прошелестело в затхлом воздухе. — Но это уже не имеет значения. Для тебя, человек, крюк Азат-Тога не велика защита. Но ты забавный. Мне даже стало немного смешно. За это я дам тебе легкую смерть…
За спиной Дани послышался торопливый топоток, и между ним и убийцей Каи возник Упуат, весь вымазанный в крови и слизи покойных хурсарков.
Посмотрел туда, где остывало тело их товарища.
— Зря ты так…— бросил он сквозь зубы. — И без того уже нарушил все, что можно! Придется тебя наказать. Ну что, Хонсу, сам пойдешь или мне тебя тащить?
«Хонсу-Скиталец! — подумалось Даньке. — Тот самый нетеру-изменник! Вот он — Странник, что должен служить тому ужасу из папируса!»
— И куда ты собрался меня эскортировать? — осведомился Хонсу. — Не на Великий ли Совет?
— Хотя бы! — с вызовом оскалился волчок.
— Напрасно ты ввязался в это дело, — печально проронил Скиталец, с сожалением глядя на пса. — Еще неизвестно, кто из нас больше нарушил инструкций. По крайней мере не я задействовал без особой на то надобности программу «Осирис»…
— Заткнись! — быстро прервал его Упуат. — Твое умение краснобайствовать всем известно. Только зря не надейся, мне баки не забьешь. Лучше подчинись по-хорошему!
— У тебя ничего не получится, Проводник…— сказал бритоголовый бесстрастно.
— Это мы еще посмотрим, Скиталец! Р-р-ав! — ответил Упуат, демонстративно поднимая заднюю лапу. Отшвырнув жезл — тот не упал, а, вопреки логике, повис в воздухе, Хонсу вырвал плеть из-за пояса, но не кинулся с ней на волчка, чего можно было ожидать, а что-то выкрикнул и бросил бич на пол как раз посередине между собой и Путеводителем.