— Итак, — с прежней невозмутимостью продолжил аукционист. — Окончательная цена — четыре тысячи мани. Четыре тысячи — раз…
Костлявая дама зло сощурилась, признавая поражение.
— Четыре тысячи мани — два! Четыре тысячи мани — три! Продан!
Упуат едва слышно завыл, изливая всю горечь от мысли о неизбежном расставании с деньгами.
— Покупательница соблаговолит пройти в офис, дабы оплатить покупку? — с дежурной вежливостью осведомился аукционист.
(Еще бы ему быть невежливым — четыре тысячи мани: отличная цена!)
За железной дверью конторы рынка их встретил низший демон какой-то незнакомой разновидности, краснокожий, с рыбьими глазами навыкате.
Некоторое время служащий переводил глаза с Упуата на Элю, с Эли на Даньку, должно быть, не понимая, кто тут хозяин, кто слуга. Потом, видимо, решил не вдаваться в такие тонкости.
— Как будете платить — наличными или переводом?
— Переводом, — проворчал Упуат. — Или, любезнейший, мы похожи на идиотов, чтобы таскать с собой такие деньги? Без охраны?
Он ловко вытащил из кармашка на ошейнике кристалл с символом Второго Сокарисского банка — подарок Менеса.
Приказчик невозмутимо взял из лапы волчка кристалл, приложил его к извлеченному из-за пояса жезлу. На кристалле высветилась нужная цифра.
— Отлично, уважаемый, — протянул магический камень обратно псу, но его как бы между прочим перехватил Даня, вызвав новый приступ ворчания Проводника.
— Эй, Рамесу, Хнумхотеп, давайте сюда товар.
Двое египтян ввели Кириешко, шею которого украшал широкий ошейник с длинным ремнем, намотанным на руку одного из конвоиров.
— Вот, он ваш, — поводок был вложен в руку Эли. — Всего доброго.
Когда они вышли, Данила снял с пребывающего в прострации капитана ошейник.
Кириешко посмотрел на Горового, на Упуата, на печально улыбающуюся Элю… Потом бухнулся в ноги археологу и зарыдал, целуя его сандалии.
Глава пятнадцатаяЗАГОВОР
Из окна гостиницы, расположенного в трех с гаком сотнях метров над землей, Даня мог рассмотреть Сокарис как следует. Воистину, город, протянувшийся во все стороны, был исполински огромен, и даже отсюда не были видны его границы.
На многие километры тянулись кварталы, являющие собой хаотичное смешение архитектур разных эпох. И если кое-где древний египетский стиль и проявлялся, то это были лишь островки в море.
Внизу в рыжих амдуатовских сумерках копошились толпы людей, демонов и иных созданий. Зажигались огни увеселительных и прочих заведений, голограммы выглядели волшебными миражами.
Неподалеку от их обиталища располагался квартал увеселительных заведений.
Рестораны, клубы, варьете, притоны и пристойные бордели… Что бы ни говорил Упуат, но от людей сильные этого мира научились очень многому.
— Итак, уточняем диспозицию, — голос Кириешко вывел его из задумчивости.
Заседание тайного общества заговорщиков под предводительством мятежного нетеру длилось уже не первый час. На повестке дня стоял один-единственный вопрос: «Освобождение из застенков самодержавия соратников вождя». То есть Тота с Хнумом.
А началось все с того, что сразу же по возвращении в «Mena House» их отряда, принявшего пополнение в виде военспеца Кириешко, на пороге гостиницы появился судебный исполнитель. Так им представился симпатичный молодой человек с меланхолическим лицом, обрамленным густыми белокурыми локонами.
Физиономия парня отчего-то показалась Даньке знакомой. Присмотревшись внимательнее, он с удивлением узнал в пришельце… Александра Македонского.
Он-то здесь какими судьбами? Хотя в свое время великого завоевателя объявили сыном Амона и соответственно египетским богом. И даже мумия его, по некоторым сведениям, была захоронена на земле Та-Кемета, в Александрии.
— Приветствую тебя, божественный Александр! — обратился к молодому человеку археолог. — Так вот, оказывается, где ты обрел свой последний приют.
Молодой человек печально улыбнулся:
— Привет и тебе, Ра-Атум Даниил! У меня послание к тебе и твоим друзьям.
Он протянул археологу свиток папируса, скрепленный печатью.
— Ух ты! — охнул Менес. — Так это же из Дворца Двух Маат!
Данька развернул папирус. Написано было древнеегипетскими иероглифами. Он углубился в чтение.
— Ну что там? — нетерпеливо бегал вокруг него Упуат.
— Повестка. Через шесть дней нам надлежит явиться на Суд.
Кириешко присвистнул. С судами лучше дела не иметь. Это он прекрасно усвоил как сотрудник правоохранительных органов.
— Чего им от вас надобно-то? — недоумевал хозяин гостиницы. — Вы же живые, а туда только… ну, нашего брата приглашают.
Эля в упор посмотрела на Александра, как бы пытаясь по его лицу прочесть, чем для них чреват этот вызов. Красавчик смущенно потупился.
— Распишитесь, пожалуйста, в получении, — протянул он блокнот и уточнил: — Все четверо.
Эля, Владилен Авессаломович и Даниил поставили свои автографы. Заминка вышла с Упуатом.
— А мне как, языком лизнуть или отпечаток лапы поставить? — с издевкой поинтересовался волчок.
Македонянин зарделся, яркие пятна румянца покрыли его щеки, шею и грудь — особенность, о которой писал еще Плутарх.
— Дайте слово, — попросил.
— Слово нетеру! — гордо выпятил грудь Проводник.
Едва он это произнес, на блокнотном листке появилась четвертая подпись — имя Упуата, начертанное сияющими иероглифами и обведенное защитным овалом-картушем.
— Ни хрена себе! — почесал затылок Кириешко. А Открыватель Путей самодовольно оскалил клыки и подмигнул всей честной компании — знай, мол, наших.
— Тогда до встречи, — раскланялся Александр.
— А стаканчик пропустить знакомства ради? — начал наводить мосты Владилен Авессаломович, беря парнишку под локоток. — Эй, Майонез, или как там тебя, живенько сообрази нам полянку!
Менес тут же укатился в подсобку.
— Я на работе, — заупирался грек.
— Так и мы при исполнении, — не стушевался бравый капитан. — Элечка, детка, приглашай гостя дорогого.
Эвенкийка фыркнула, но особенно выкобениваться не стала. Александр выглядел как фотомодель из глянцевого журнала, и поручение не было для нее неприятным. Подойдя к македонянину, она положила руку ему на плечо и ласково молвила:
— И правда, отчего бы не отдохнуть с дороги?
— Во-во! — радостно потер руки Кириешко, по-волчьи жадно наблюдая за первым фараоном Египта, ловко сервирующим стол. — Под водочку, да селедочку, да огурчики малосольные. Смакота!
В рабском ошейнике жилось несладко. Капитан уже чуток подзабыл, как выглядят нормальные человеческие закуски.
Упуат с отвисшей челюстью созерцал картину подкупа должностного лица. Ну, эти русские! Вот проныры. Особенно военспец. В конце концов, неплохое вложение капитала этот капитан Кириешко.
Через каких-то полчаса мосты были наведены. Владилен Авессаломович, растроганно похлопывая Александра по плечу, называл его Саньком и все принуждал выпить с Элей на брудершафт. Грек поотнекивался, поотнекивался, да и согласился.
— Раз, два, три! — отсчитывал капитан продолжительность поцелуя молодой пары, при этом подмигивая насупившемуся Горовому.
«Фу, ревновать к покойнику?» — успокаивал сам себя археолог, но помогало, прямо скажем, слабовато. Еще и Эля, как назло, хохотала и щебетала без умолку. И знай подкладывала гостю то финик, то маслину, то куриное крылышко пожирнее.
«Вот дуреха-то. Перебрала на радостях».
В это время в пиршественный зал влетела странная птица размером с голубя и с виду тоже похожая на обычного сизаря, но при этом с человеческой головой. Такие здесь прежде Даньке не встречались, но он знал, что подобное создание зовется «Ба» и является воплощением души какого-нибудь усопшего.
Пташка уселась на плечо Александра и принялась что-то сердито щебетать ему на ухо. Тот мгновенно протрезвел (волчок даже обзавидовался, глядя на такое мастерство) и засобирался, отнекиваясь от настойчивых предложений Кириешко выпить на посошок и взять с собой чего-нибудь на зубок.
— Погоди! — уже на пороге догнал его Данила и тронул за плечо. — Не знаю, будет ли возможность спросить при следующей нашей встрече…
Он замялся, и молодой человек вопросительно взглянул на него сине-зелеными глазами.
— Отчего ты… умер? Так ведь никто и не знает до сих пор…
Судебный исполнитель склонил свою белокурую голову и внезапно заалел, как маков цвет.
— Пить надо было меньше, — сказал вполголоса, со вздохом кивнув в сторону продолжавшегося застолья.
Махнул рукой и быстро вышел, оставив потрясенного археолога стоять с широко открытым ртом.
Он так и простоял, дивясь простоте разгадки исторической головоломки многовековой давности, пока его не вывел из ступора голос Эли:
— Вижу двоих мужчин: одного с головой птицы, другого с головой барана, восходящих вместе с нами на какую-то ладью…
— Великий Дуат! — пролаял волчок. — Так это ж Хнум с Тотом, клянусь потрохами Апопа!
И понеслось.
На столе лежали скомканные листы географических карт.
Товар у братьев Карбофосе оказался и в самом деле весьма качественный.
Всего за каких-то пятьдесят мани им достались превосходные карты запретной зоны Шестого Часа. Причем не простые, а магические — с многоуровневыми изображениями, возможностью увеличить изображение нужного объекта и обширной информацией в приложениях. Были там и сведения об охране объектов, о подъездных путях и прочем. Эля, скептически потрогав карты, лишь пожала плечами, зато Упуат только что не облизывал в восхищении волшебные листы.
Возможно, карты были кем-то выкрадены из Дома Сохмет или Дома Хатхор (они вроде увлекались подобными штучками), но сейчас друзьям было наплевать на их происхождение.
— Проходим вот сюда, используя ваш амулет. Аккурат в получасе от тюрьмы, где томятся ваши друзья, уважаемый Упуат Дуатыч, — так, на русский манер, капитан предпочитал именовать опального бога.
(А все пошло с того, что на вопрос Кириешко о том, как звали его отца, неудобно же, дескать, к такой уважаемой личности не по отчеству обращаться, волчок уклончиво ответил, что родителем его был Великий Дуат).