Том поднял себя: голень, запястье, ключицу — и снова собрал все это, потративши какое-то время на инвентаризацию тела.
Удовлетворенный тем, что он снова целый, он притопнул ногой, уперся кулаками в бедра и посмотрел на Рода.
— Ну вот, парень! — пожаловался он. — Ты не дерешься и наполовину, как честный джентльмен!
— Едва ли вообще, как джентльмен, — согласился Род. — Что ты скажешь, если мы попробуем еще один бросок, Том? Вдвое больше или ничего!
Великан оглядел свое тело, словно сомневаясь в его прочности, испытующе пнул остатки дубового стола, трахнул кулаком по собственным, толщиной со ствол дерева, бицепсам и кивнул.
— Я позволю себе, потому как я в форме, — сказал он. — Давай, малый.
Он шагнул на расчищенный пол перед очагом, осторожно обошел вдоль периметра, косясь гибельным взглядом на Рода.
— Наш добрый хозяин сказал тебе, что у меня в кошеле есть серебро, не так ли? — сверкнул глазами Род.
Большой Том не ответил.
— И сказал к тому же, что я легкая добыча, — задумчиво рассуждал Род. — Ну, он был неправ в обоих пунктах.
Глаза Тома выпучились. Он издал огорченный рев:
— Никакого серебра?
Род кивнул.
— Я так и думал, что он сказал тебе. — Его глаза стрельнули в сторону трактирщика, держащегося у стола с пепельным лицом.
И, взглянув обратно, успел заметить, что стопа Большого Тома направляется прямо к его животу.
Род отпрянул назад, взметнув вперед обе руки, чтобы поймать пятку Большого Тома и вдохновить ее на большие высоты.
Стопа Тома описала четкую дугу. На какой-то миг он повис в воздухе, молотя руками, затем покатился по полу.
Глаза Рода наполнились болью, когда Большой Том забарахтался, борясь за дыхание, вышибленное из него полом.
Род шагнул вперед, схватил Тома за грудки, уперся ногой в его стопу и бросил свой вес назад, силком подымая великана на ноги. Том медленно повалился вперед. Род втиснулся плечом Тому в подмышку и толчком вернул великана в вертикальное положение.
— Эй, хозяин! — крикнул он. — Бренди — и живо!
Род любил думать о себе, как о человеке, на которого люди могли опереться, но в данном случае это было смешно.
Когда Большой Том несколько ожил и ответил на короткие насмешки своих собутыльников, и когда посетители несколько восстановили порядок в помещении и вернулись на свои места, а Род все еще не свершил над трактирщиком чего-либо напоминающего месть, глаза этого достопочтенного человека заискрились надеждой. Он снова появился перед Родом, выпятив вперед подбородок и опустив углы рта.
Род вытянул себя из глубины размышлений, довольно циничных, о природной доброте человека и сосредоточился на трактирщике.
— Ну, что тебе надо?
Трактирщик с трудом сглотнул.
— Если ваша милость позволит, есть небольшое дело о нескольких сломанных столах и стульях…
— Столах, — произнес Род. — Стульях…
Он наступил трактирщику на ногу и обвил рукой его шею.
— Ах ты, грязный маленький скупердяй! Ты натравил на меня этого буйвола, ты пытался меня ограбить, и ты еще имеешь наглость стоять тут и говорить мне, что я должен тебе деньги?
Он подчеркивал каждый свой довод, тряся шею трактирщика, медленно подталкивая его спиной к столбу. Тот сделал мастерскую попытку слиться с корой дерева, но преуспел только в том, чтобы расползтись по столбу.
— И венец всего этого — мой эль нагрелся! — закричал Род. — Ты называешь себя трактирщиком и так обращаешься с джентльменом, имеющим герб?
— Простите, мастер, простите, — застучал зубами трактирщик, вцепившись в руку Рода с похвальным усилием и негативным эффектом. — Я не хотел никакого вреда, ваша милость! Я хотел только…
— Да, только ограбить меня! — фыркнул Род, выпуская его и отшвыривая спиной на стол. — Берегись этой породы, потому что когда ты становишься у них на пути, они становятся жестокими. Итак! Кубок горячего вина с пряностями к тому времени, когда я сосчитаю до трех, и я, может быть, удержусь от вытягивания твоих ушей и завязывания их у тебя под подбородком. Мигом!
Он сосчитал до трех с двухсекундной паузой между цифрами, и кубок очутился в его руке. Трактирщик шмыгнул прочь, прижав ладони к ушам, а Род сел, потягивая вино и размышляя о том, какой скупердяй — трактирщик.
Оторвавшись от кубка, он увидел, что на столе лежит половина чесночной колбаски. Он взял ее тяжелой рукой и запихнул в кошель. Вполне можно прихватить ее с собой; это было единственно хорошим, что случилось сегодня.
Он встал и крикнул:
— Эй, хозяин!
Трактирщик подскочил в тот же миг.
— Комнату на одного, с толстым одеялом!
— Комнату на одного, сэр! Тотчас же, сэр! — Трактирщик шмыгнул вон, все еще кланяясь. — Толстые одеяла, сэр! Безусловно, сэр!
Род скрипнул зубами и повернулся к двери. Он шагнул вон и прислонился спиной к косяку, уронив голову на грудь и закрыв глаза.
— Закон джунглей, — пробормотал он про себя. — Если оно выглядит слабым — терзай его. Если оно окажется сильным — склоняйся перед ним, дай ему терзать себя и надейся, что оно тебя не сожрет.
— Все же у каждого человека есть своя гордость, — произнес голос у него за ухом.
Улыбнувшись, Род поднял голову.
— Все тут ты, старый крот?
— Клянитесь![9] — ответил Векс.
Род испустил поток брани, оказавшей честь и матросу с похмелья.
— Теперь лучше себя чувствуешь? — осведомился позабавленный Векс.
— Ненамного. Где человек, вроде трактирщика, прячет свою гордость, Векс? Он, черт возьми, безусловно не дает ей показаться. Подобострастность — да, скупость — да, но самоуважение? Нет. Этого я в нем не видел.
— Гордость и самоуважение — необязательно синонимы, Род.
Кто-то потянул Рода за локоть. Он резко повернул голову, напрягая мускулы.
Это был Большой Том, согнувший свои шесть футов пять дюймов в доблестной попытке понизить свою голову до одного с Родом уровня.
— Добрый вечер, мастер.
На миг Род уставился на него, не отвечая.
— Вечер добрый, — ответил он, заботливо нейтральным голосом. — Что я могу сделать для тебя?
Большой Том согнул плечи и почесал в основании черепа.
— Эх, мастер, — пожаловался он. — Вы недавно малость сделали из меня дурака.
— О? — поднял бровь Род. — Ты заметил!
— Да, — признался великан. — И… ну…
Он стащил с головы шляпу и закрутил ее в руках.
— Ведь, кажется, похоже… Ну, мастер, вы кончили меня здесь, и это верно как евангелие.
Род почувствовал, что спина его распрямляется.
— И мне полагается возместить тебе это, не так ли? Оплатить за твои повреждения, я полагаю?
— Э, нет, мастер! — отшатнулся Большой Том. — Дело не в этом, совсем не в этом! Просто… ну… я решил, что я, если вам может… то есть… Я…
Он крутил шляпу, придавая ей такие вращения, которые поразили бы тополога; затем слова вышли единым духом.
— Я думал, не может ли вам понадобиться слуга, знаете — своего рода грум или лакей — и… — Его голос оборвался. Он искоса поглядел на Рода, полный страха и надежд.
Миг-другой Род стоял замерев. Он рыскал глазами по открытому, почти обожающему лицу великана.
Затем он скрестил руки на груди и снова привалился к косяку.
— Это как же это так, Большой Том? Не прошло и получаса, как ты пытался ограбить меня? А теперь предлагаешь мне доверять тебе, как оруженосцу?
Большой Том нахмурясь зажал меж зубов нижнюю губу.
— Я знаю, мастер, это не кажется правильным, но… — Он сделал неопределенный жест руками. — Ну, дело в том, что вы единственный человек из всех, на кого я поднимал руку, который смог побить меня, и…
Голос его снова сник. Род медленно кивнул, не сводя глаз с Большого Тома.
— И следовательно, ты должен мне служить.
Большой Том обиженно оттопырил нижнюю губу.
— Не должен, мой мастер, я хочу.
— Грабитель, — произнес Род. — Разбойник. И я должен тебе доверять.
Шляпа Большого Тома снова завертелась.
— У тебя открытое лицо, — размышлял вслух Род. — Не такое, чтобы прятать свои чувства.
Большой Том широко улыбнулся, кивая.
— Это, конечно, ничего не значит, — продолжал Род. — Я знал немало кажущихся невинными девушек, оказавшихся первоклассными суками.
Лицо Тома вытянулось.
— Так что ты можешь быть честным — или ты можешь быть основательным негодяем. Загадка — В Е К Сиди думай.
Голос у него за ухом произнес:
— Предварительная интерпретация доступных данных указывает на простоватую в основном структуру личности. Вероятность того, что этот индивидуум послужит надежным источником информации по местным социальным переменным, превосходит вероятность того, что индивидуум будет практиковать серьезную двуличность.
Род медленно кивнул. Он удовольствовался бы и равным шансом. Он выудил из кошеля обрезок серебра — тот слегка пах чесноком — и хлопнул его в ладонь великана.
Тот уставился на серебро в своей руке, затем на Рода, потом снова на металл.
Внезапно его рука сжалась в кулак и слегка задрожала. Его пристальный взгляд снова встретился с глазами Рода.
— Ты принял мою монету, — пояснил Род. — Ты мой человек.
Лицо Большого Тома раскололось в усмешке от уха до уха.
— Да, мастер! Благодарю вас, мастер. Навек благодарен вам, мастер! Я…
— Сообщение принял. — Роду было крайне неприятно видеть, как пресмыкается взрослый человек. — Ты поступаешь на службу прямо сейчас. Скажи мне, какие есть шансы получить работу в армии королевы?
— О, самые блестящие, мастер! — ухмыльнулся Большой Том. — Они всегда нуждаются в новых содатах.
Дурной знак, решил Род.
— О'кей, — сказал он. — Дуй обратно в трактир, выясни, которая комната отведена нам, и удостоверься, что там нет в шкафу какого-нибудь головореза.
— Да, мастер! Счас же! — Большой Том заторопился обратно в трактир.
Род улыбнулся, закрыв глаза, и привалился затылком к косяку. Он помотал головой из стороны в сторону, молча смеясь. Он никогда не перестанет изумляться психологии грубиянов: как этот человек мог меньше чем за десять минут перейти от надменности к верности, ему никогда не понять.