— Но мы же не совсем поверили в это. То есть уверенности...
— Не надо, шеф. Не желаю слушать. — Выдр поставил филейчйки на огонь и перебрался на замшелое бревно. Стянул с себя сапоги. Перебирая мохнатыми пальцами, перевернул обувь и ударил лапой по каблуку. Посыпались камешки.
— Вляпался, когда погнался за ними. Но стоило. Они еще достаточно молодые, значит, не жесткие, и мяса хватит. Сказать правду, надоели уже орехи, ягоды и вяленое мясо. — Он натянул сапог.
— Ну, чего — подходите. Неужели и впрямь кто подумал, что я дал деру? Ладно, займемся делом. Пора завтракать. — Он подошел к костру. — Может, я и темнота, и ругатель, и развратник, и подонок. — Он протянул лапу к округлому задку Талей, немедленно отскочившей в сторону. — Но есть во мне и хорошее. Скажем, я лучший повар по эту сторону Нижесредних болот. — Он подмигнул Джон-Тому. — Привык, знаешь, есть за долгую жизнь.
Больше о дезертирстве речи не было. Ящерицы оказались куда менее привлекательными, чем обыкновенное жаркое, но Флор с явным аппетитом запустила зубы в свою порцию, поэтому Джон-Тому колебаться не приходилось.
— Muy bueno[23]! — Облизнув пальцы, Флор обратилась к Маджу: — Может быть, я теперь как-нибудь сумею сделать для тебя мои quesadillas[24].
Мадж паковал вещи.
— Может быть, я теперь сумею сделать одну Кинтеру?
— Нет-нет, quesadillas, Кинтера — это... — Открыв рот, Флор, к изрядному удивлению Джон-Тома, покраснела. Румянец очень шел к ее смуглым щекам. Он хотел что-то сказать, однако указать выдру на недопустимое нахальство как-то не получалось. Он просто не мог видеть в мохнатом спутнике соперника. Это было бы вовсе не по-человечески.
Закинув за плечи мешки, они направились через поляну. Джон-Том болтал с Маджем и Клотагорбом, тем временем Флор занимала ворчливого, однако вовсе не упирающегося Пога. Она хотела выяснить обязанности фамулуса, и тот охотно перечислял самые неприятные из его повседневных дел... Но так, чтобы не слышал волшебник.
Под подошвами то и дело хлюпала вода. Ночной дождь оставил на поляне небольшие лужи. Самые крупные путники обходили, и никто не заметил, что формой они все одинаковы — отпечатки копыт, вдавившиеся в расплавленный камень.
Джон-Том не был готов увидеть такое... Он ожидал, что Вертихвостка окажется тихой и кроткой.
Это был буйный широкий поток, кое-где мерцали белые гребешки — там течение бежало с востока на запад. Глубину определить было трудно, но река казалась достаточно широкой и глубокой для хорошего корабля. Она напомнила ему фотографии Огайо в колониальные времена, конечно, не потому, что Джон-Том надеялся увидеть здесь пароход... даже с колесом.
Наверное, такой большой река показалась ему по контрасту. Здесь ему попадались все ручейки и речушки. И в сравнении с ними Вертихвостка была огромной. Вдоль берегов ее выстроились ивы и кипарисы, кое-где строй нарушали березовые рощи, тянувшие к усеянному облаками небу костистые пальцы веток.
Они повернули на восток и побрели вверх по течению. Берега реки покрывали густые заросли. Перепутанные кусты лунной ягоды часто заставляли их менять направление, шипы цеплялись к одежде и старались добраться до тела.
Наконец они обнаружили то, что разыскивал Клотагорб: плоский язык песка и гравия, вдающийся в реку. На скудной почве прозябали редкие кусты. В разлив полуостров, конечно же, уходил под воду. Ну а сейчас он представлял собой хорошее место для высадки, откуда удобно было посигналить попутному судну.
День шел за днем, однако никаких лодок не появлялось.
— В это время года торговцы плавают редко, — оправдывался Клотагорб. — Другое дело весной, когда вода стоит выше и верхние пороги затоплены. Если в ближайшее время мы ничего не заметим, придется придумывать что-то самим. — В голосе его слышалось раздражение, вызванное отчасти тем, что Талея оказалась права и путешествовать надо было все-таки по суше.
Следующие два дня вселили кое-какие надежды. Мимо прошло несколько лодок, но в обратную сторону — вниз по течению к Глитгергейсту, к далекому Снаркену.
Джон-Том использовал время, чтобы практиковаться на дуаре. Он все старался овладеть двойным набором струн, но играл тихо и не пел — чтобы не накликать невзначай какую беду. В такие моменты гничии всегда роились над ним, и он уже начинал овладевать умением не следить за ними час за часом, напрасно пытаясь углядеть очередного.
Однажды какой-то светящийся червь в фут длиной выполз с мелководья. Существо это плясало и извивалось возле ног Джон-Тома, а потом исчезло в воде, едва юноша прекратил играть.
Инструмент просто заворожил Флор. Невзирая на опасения Джон-Тома, она настояла, чтобы он дал попробовать и ей. Однако девушка сумела взять только несколько основных аккордов, а потом вернула «гитару» Джон-Тому и стала слушать его игру.
Этим и была она занята в то утро, когда у воды раздался крик Талей.
— Корабль! — Стоя на песчаном мыске, она показывала на запад.
— Большой? — Клотагорб, пыхтя, заторопился к ней. Джон-Том закинул дуару за спину и вместе с Флор подошел к ним.
— Не могу сказать. — Талея щурилась, прикрывая глаза рукой.
На солнце набежало облачко, однако вода блестела так, что глаза слезились.
Вскоре корабль оказался перед ними. Прочный корпус был заострен с обоих концов. На двух мачтах — на носу и корме — располагались большие квадратные паруса. Посреди палубы находилась высокая надстройка, с высокого полуюта кто-то правил длинным рулевым веслом.
Кроме того, вдоль бортов бегали какие-то существа. Они на-йаливались на длинные шесты, и Джон-Тому показалось, что среди покрытых шерстью фигур мелькают и несколько человеческих.
— 'Миниатюрная помесь килевого шлюпа и галеона, — задумчиво пробормотал молодой человек. Смочив палец, Джон-Том проверил направление ветра. Тот дул вверх по течению. Сперва под парусами — против течения, наверху паруса спустят, и судно направится по течению вниз. В такой день, как сегодня, подниматься было трудно. Ветер был слабоват, и корабль подталкивали шестами.
— Над ними купеческий вымпел? — Клотагорб возился с очками. — Пора бы наконец освоить заклинание против близорукости...
— Трудно сказать, — отвечала Талея, — но что-то на мачте есть.
— На палубе очень много народа, — нахмурился Джон-Том. — И не все отталкиваются шестами. Некоторые словно бегают по палубе вокруг корабля. Упражняются, что ли?
— Ты че, приятель, вовсе сдурел? Тот, кто не стер еще хвост от усердия, сидит щас под палубой и ждет своей очереди.
— Но они тем не менее бегают. — Джон-Том нахмурился, пытаясь понять причины явно бестолковой суеты на корабле.
— Пог!
Мыш мгновенно оказался возле Клотагорба.
— Да, Мастер? — По пути Пог торопливо отбросил ножку ящерицы, которую обгладывал.
— Узнай, кто это, далеко ли плывут и не возьмут ли нас пассажирами.
— Да, Мастер.
Мыш понесся к лодке. Джон-Том провожал его взглядом.
Оказавшись над кораблем, Пог заложил вираж. Судно находилось почти напротив их маленького пляжа — у противоположного берега реки. Мыш вернулся достаточно скоро.
— Ну? — потребовал Клотагорб, когда Пог опустился на землю.
— Чдо-до они, босс, дам не в духе. — Приподняв крыло, он показал всем засевшую в нем стрелу, извлек ее, выбросил в воду и принялся изучать рану. — Дерьмо. Опядь зашивать придется.
— А ты уверен, что целили именно в тебя? — спросила Флор.
Пог скорчил мерзкую рожу, что летучей мыши сделать совсем не сложно.
— Да, я уверен, чдо они целились в меня! — кислым голосом передразнил он Флор. — И прости, чдо не прихватил с собой побольше доказательств... Увернулся вод еще от дюжины таких штуковин.
Он принялся возиться в своем ранце, извлек из него большую иглу и катушку с какой-то нитью, на взгляд Джон-Тома, кетгутом не являющейся, и уже за шитьем начал рассказывать.
— Дама у них на палубе драка... Целая битва. Я долько круг у них сделал над головой, чдобы разобраться, чдо к чему. Потом сдался и опустился к полуюту. Дам никакого шума не было. Я подумал, что капидану дам и быть. Один из них был одет не дак, как другие, но откуда знать, капитан он или нед. Точно-до не скажешь, дак? — И он вновь протащил иголку через перепонку, не обнаруживая никаких признаков боли, ткнул иглой снова, стягивая стежок. Дыра начала уменьшаться.
— Значит, я кричу этому шутнику, чдо нам нужно в верховья реки. А он в ответ с ходу объявляет меня черномазой горгульей рожей, сукиным сыном, пожирателем насекомых. — Мыш пожал плечами. — Словом, разговора не получилось.
— Не понимаю причины подобной враждебности, — проговорил Клотагорб, провожая взглядом уже уходящее на Bocтoк судно. Несбывшуюся надежду. Сколько же теперь пройдет времени, прежде чем снова подвернется попутный корабль?..
— А мне показалось, — продолжил Пог, — чдо чертов капитан со своим клепаным экипажем просто свихнулся на какой-до штуковине... и начисто позабыл про всякую вежливость. Разве чдо с собственными милашками еще обошлись бы дружелюбно, дока я сомневаюсь, что к даким типам можно испытывать симпатию. Чего у них дам стряслось, я не знаю... Чего ж мне — дожидаться, пока проткнут?
— Может, еще и выясним. — Все посмотрели на Маджа. Выдр внимательно глядел на реку.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Флор.
— По-моему, они тока что кого-то за борт выкинули.
С удаляющегося корабля донеслись вопли и проклятия. Возле борта несколько раз что-то плеснуло. Заметил это даже Джон-Том.
— За первым последовало еще несколько, — сообщил Мадж.
— Пытались последовать, — уточнила Талея. — И их, Мадж, не кидали. Смотри! Прыгнули трое, и их подняли обратно. А первой плывет в нашу сторону. Можешь ты понять, в чем дело?
— Нет, милашка, пока нет, — отвечал выдр. — Но пловец определенно все ближе и ближе к нам.
Они с интересом ждали. Тем временем корабль удалялся, за ним тянулась волна ругательств.