Первыми начали хмуриться Талея и Каз, они попятились в сторону от реки.
— Джон-Том, — окликнула его девушка. — Ты уверен, что ничего не напутал?
Не замечая ничего, юноша продолжал петь. Клотагорб уже поведал ему, что хороший волшебник — или чаропевец — должен уметь сосредоточиваться. И Джон-Том старательно сосредоточивался.
— Мальчик мой, — медленно проговорил Клотагорб, потирая рукой нижнюю челюсть, — некоторые из слов, которые ты используешь... Я знаю, что важен контекст, но не уверен...
Смешанные с пеной пузыри взметнулись на высоту в три человеческих роста. Под водой что-то загрохотало, вздутие направилось к берегу. Если под ним и были амфибии, то в количестве куда большем, чем полдюжины.
Шум наконец отвлек Джон-Тома. Он успел подумать, что лучше бы остановиться и завести новую песню, но Флор глядела на него, а другой песни про водяные глубины он не знал. И он продолжал, невзирая на сомнения, терзавшие Клотагорба.
Во всяком случае, там что-то было.
Из-под воды доносился уже грохот. И вдруг из пены вынырнула голова — черная как ночь, с кровавыми глазами. Длинное узкое рыло, слегка скругленное на конце, усеянное многочисленными острыми, словно бритва... из слоновой кости, зубами. По бокам черепа и на затылке трепетали перепончатые крылышки ушей. Голова эта располагалась на чешуйчатой могучей шее, начинающейся от массивной черной грудной клетки, расцвеченной радужными пурпурными и лазурными полосками. На половину шеи растянулись красные жабры.
Из воды появилась нижняя часть передней лапы. Размером она была больше Джон-Тома, и пальцы его примерзли к струнам гитары, а слова окаменели во рту.
Светило солнце. Лишь несколько облаков оспинами темнели на небе, но день вокруг явно померк. Толстая нижняя лапа с прилипшими водорослями, по которой сочилась вода... Черные когти длиной с человеческий локоть... Нога опустилась, подняв тучу брызг. Между растопыренными пальцами видны были перепонки.
Элегантный кошмар отверз пасть...
Тонкая струйка напалма мгновенно обратила в облачко воду рядом с песчаным мыском.
— Хо! — прогрохотал низкий голос, рядом с которым звуки, издаваемые Погом, казались сладкой песней. — Кто смеет нарушать покой Фаламеезара-азиз-Салмонмея? Кто посмел вызвать меня из дома на речном дне? Кто стремится, — и огромные зубастые челюсти опустились пониже, — попасть к великому Фаламеезару на ужин?
Мадж поспешно отступал к лесу и уже приближался к опушке. Дракон склонил голову, прикрыл один глаз и прицелился. Губы шевельнулись, чудовище плюнуло. Крошечный шарик огня приземлился в нескольких футах перед Маджем, испепелив при этом несколько кустов и невысокую березу. Мадж замер на месте.
— Вы призвали меня... Но тебя я не отпускал. — Голова теперь висела почти над Джон-Томом, у которого уже болела шея от попыток разглядеть, что творится наверху.
— Знайте, я — Фаламеезар-азиз-Салмонмей, триста сорок Шестой потомок Салмонмикара, из рода Речных Драконов, охраняющих глубины всех рек всего мира. Как же ты назовешь себя, опрометчивый?
Джон-Том попытался улыбнуться.
— Я здесь гость мимолетный, занимаюсь собственным делом. Видишь ли, Фаламеезар, я сожалею, что потревожил тебя. Временами у меня случаются ошибки. Красноречие не всегда соответствует энтузиазму. Я-то хотел вызвать несколько саламандр и...
— Здесь нет саламандр, — раздался грохочущий голос. Дракон улыбнулся — как подобает ящеру. За зубами промелькнула черная глотка. — Я уже всех съел. Остальные бежали в тихие воды, куда и я скоро отправлюсь за ними. — Улыбка не померкла. — Дело в том, что я часто бываю голоден и добываю пищу, Где только смогу. Каждому по потребностям... разве не так?
Клотагорб воздел руки.
Предок ящерок опрятных
В голубых и красных пятнах,
Ты своим путем иди,
Или мы в твоей груди
Внутренний огонь погасим...
Дракон коротко глянул на черепаху.
— Прекрати эту болтовню, старый дурень, или я запеку тебя в собственном панцире. Сваришься, прежде чем успеешь договорить заклинание.
Клотагорб в некоторой нерешительности умолк. Но Джон-Том чувствовал, как отчаянно напрягается его ум. Если чародей получит отсрочку...
Не думая, он сделал несколько шагов вперед — так что вода едва не закрыла голенища.
— Мы не причиним тебе вреда. — Дракон фыркнул и выпустил из ноздрей струйки дыма. — И я прошу прощения за причиненное беспокойство. Дело в том, что мы находимся в походе, и цель наша имеет огромную важность.
— Никакие походы и цели обитателей Теплоземелья не интересуют меня. — В голосе дракона звучало пренебрежение. — Все вы отсталый народец и в экономическом, и в социальном отношениях. — Голова его вновь опустилась, и он переместился вперед, черной скалой выдвигаясь из реки. Теперь Фаламеезар спокойно мог движением ноги раздавить дуару вместе с ее хозяином.
Позади Джон-Тома Флор шептала:
— Настоящий дракон! Чудесно!
Стоявшая возле нее Талея давала выход чувствам иного рода.
— Вы остаетесь в живых или идете мне на обед, — проговорил дракон, — я сам решу, какой будет ваша участь. Так поступают драконы со встретившимися путниками. Но я должен предоставить вам шанс сохранить себе жизнь. Тебе придется разгадать загадку.
Джон-Том поболтал ногой в воде.
— Я не слишком в них смыслю.
— Выбора у тебя нет. Впрочем, заранее советую — не напрягайся. — По нижней челюсти дракона потекла струйка слюны. — Знай же — никто еще не сумел дать на нее правильный ответ.
— Ничего, приятель, — подбодрил Джон-Тома Мадж, — пусть он попусту тебя не пугает. Хочет заранее сбить с толку, чтоб ты ничего не сообразил.
— И ему это вполне удается, — отвечал Джон-Том настыре-выдру. Молодой человек поглядел вверх — на челюсти, способные вмиг поглотить его. — А нет ли иного способа уладить недоразумение? Все-таки есть гостей невежливо.
— Я вас не приглашал, — пророкотал дракон. — Или ты предпочитаешь покончить все разом, не пытаясь ответить?
— Нет-нет! — Джон-Том глянул в сторону, на Клотагорба. Чародей бубнил себе под нос заклинание — тихо, чтобы не слышал дракон, но или заклинание было неудачным, или же капризница-память вновь подвела старика.
— Тогда давай, спрашивай, — застыв, отвечал юноша. Индиговая рубашка липла к спине.
От дракона пахло илом, рекой... Всякой водяной живностью. Густой запах отвлек Джон-Тома от собственных страхов.
— Тогда ответь мне, — прогрохотал дракон. Он развернулся на мелководье, обратив проницательный огненный глаз к перепуганным путешественникам, — что следует считать фундаментальной особенностью, определяющей природу человеческой натуры... и всех ей подобных? — И он дохнул дымом, в высшей степени наслаждаясь охватившим Джон-Тома смятением.
— Любовь! — выкрикнула Талея. Джон-Том невольно удивился — подобных слов он от рыжей головки не ждал.
— Честолюбие, — предположила Флор.
— Жадность. — Автора этих слов можно было угадать, не пользуясь слухом и зрением. Такое мог сказать один только Мадж.
— Стремление улучшить свое положение, не навредив при этом никому другому, — изящно выразился Каз и тут же добавил: — Во всяком случае, не больше, чем это необходимо.
— Страх, — выдавил трясущийся Пог. Он старался украдкой от дракона укрыться за деревом.
— Стремление к приобретению познаний и мудрости, — проговорил Клотагорб, на миг отвлекшийся от заклинания.
— Нет, нет, нет, нет, нет и нет! — пренебрежительно фыркнул дракон, опалив воздух языком пламени. — Все вы невежественны; Представились, можно сказать: у каждого дурака собственный вкус.
Джон-Том тем временем лихорадочно пытался вспомнить, что говорил дракон минуту назад... Что-то об «экономически и социально отсталых» жителях Теплоземелья. Загадка начинала казаться знакомой. Он был уверен, что слышал нечто в этом роде... Но где? И каков ответ? Мозг лихорадочно метался в поисках разгадки.
Фаламеезар зашипел, и возле сапог Джон-Тома вскипела вода. Он чувствовал жар даже через плотную кожу, размышляя, покраснеет ли, словно рак... или же обуглится, как жаркое на сильном огне.
Быть может, дракон умел читать мысли не хуже, чем загадывай. загадки.
— Я предоставлю всем еще одну возможность для выбора. Я могу съесть вас отварными и жареными. Тот, кто хочет стать вареным, пусть идет в реку, а желающие зажариться пусть остаются на месте. Вообще-то я и сырое съесть могу. Впрочем, еду лучше все-таки разогревать.
Ну, жаркое, давай думай, подстегнул себя Джон-Том. Новое испытание, если сплоховать, может оказаться последним.
— Подожди. Минуточку! Я знаю ответ!
Дракон со скукой обратил к нему один глаз.
— Поторопись. Я голоден.
Джон-Том глубоко вздохнул.
— Фундаментальной особенностью природы человека является его способность к созидательному труду. — И для гарантии добавил: — Это каждый дурак знает.
Голова дракона откинулась назад. Перепончатые крылышки ушей трепетали от изумления, в смятении он поперхнулся собственным дымом.
Грозным; но уже неуверенным движением он приблизил голову прямо к Джон-Тому, так что тот при желании мог бы коснуться чешуйчатой кожи. В воздухе пахло сыростью и серой.
— А что тогда, — прогрохотал он, — определяет структуру общества?
Джон-Том начал уже расслабляться. В это невозможно было поверить, но теперь он чувствовал себя в безопасности.
— Экономический способ производства.
— А общество развивается...
— Проходя серии кризисов, вызванных внутренними противоречиями, — закончил за него Джон-Том.
Глаза дракона вспыхнули, а челюсть отвалилась. Несмотря на уверенность в ответе, Джон-Том невольно отодвинулся подальше от жутких зубов. Из воды поднялись обе передние лапы, с которых струилась вода, по шкуре в разные укромные уголки разбегались крошечные раки.
Лапы протянулись к Джон-Тому. Он ощутил, что поднимается в воздух. Где-то за спиной отчаянно заголосила Флор, Мадж читал отходную.