Носильщик проводил гостей до их комнат на тридцать втором этаже. Раздернув занавеси, Кэти ахнула при виде, открывшемся из окон: казалось, прямо под ними раскинулся огромный Центральный парк. Она подошла к Квину и обняла его.
– Это моя первая поездка в Нью‑Йорк, Квин, спасибо тебе. Это просто невероятно.
Тот довольно улыбнулся.
– Сейчас самое время пройтись по магазинам, – произнес он. – Или сначала пообедаем?
– Может, съедим по хот‑догу? – предложила Кэти. – Всегда об этом мечтала. И посидим на лавочке на солнце – что скажешь?
Квинтен насмешливо посмотрел на нее:
– В этих окрестностях не найти продавцов хот‑догов. Но я могу отыскать неплохую пиццерию – подойдет?
Пицца оказалась выше всяких похвал. Впиваясь в сочные ломтики, покрытые томатным соусом и тягучим сыром, Кэти расслабилась. Стоит ли сейчас переживать о том, будет ли у них с Квинтеном секс или нет? Время покажет, а ей нужно избавляться от дурной привычки предвосхищать события и переживать из‑за того, что еще не произошло. Сейчас время успокоиться и наслаждаться выходными.
Еще будучи парой, Кэти с Квинтеном много ругались из‑за денег. Она думала, что он попусту тратит свое состояние, а Квин не переставал повторять, что родные Кэти не прочь поживиться за ее счет. Для Кэти деньги были способом помогать другим – так ее воспитали родители, которые, с трудом перебиваясь сами, ухитрялись выручать соседей. В ее глазах Квин с его состоянием должен бы заниматься благотворительностью. Однако Кэти вынуждена была признать, что в отношении близких у нее не было здоровых ограничений. Будучи единственной в семье, кто закончил колледж, она была относительно обеспечена по сравнению с братьями и сестрами – родными и двоюродными, жившими от зарплаты до зарплаты. Словно чувствуя некую вину перед ними, она никогда не отказывалась дать им денег в долг, однако долг ей никогда не возвращали.
Перед тем как расстаться, они с Квином особенно крупно поссорились из‑за того, что Кэти решила дать денег молодому человеку сестры на лечение от алкоголизма. Квин тогда рвал и метал – и не раз заметил, что парень не раз уже оказывался за решеткой. Скорее всего, сказал Квин, он не согласится на лечение, а если даже и отправится в центр реабилитации, долго там не протянет. Кэти тогда обозвала Квинтена черствым, а он ее – наивной. Осадок от ссоры остался надолго, а потом вмешался отец Квина, и все полетело под откос.
Глава 5
Квин сделал все возможное, чтобы путешествие на самолете в качестве пассажира было максимально комфортным, но все же ужасно хотел сесть за штурвал, так ему надоела его беспомощность. Хорошо, что на сей раз с ним была Кэти. Ему нравилось наблюдать за ней – видеть радостное волнение, которое она и не пыталась скрывать. Именно эта ее жажда жизни была одним из тех качеств, что и привлекли Квина, если не считать ее сексуальности.
Доедая пиццу, Квинтен принялся снова исподтишка изучать свою спутницу – прекрасную, как обычно. Светлые волосы Кэти были распущены по плечам, карие глаза, умело подчеркнутые тенями, сияли. Она была одета в шелковую оранжевую блузку и черный пиджак – казалось, она одна из жительниц Манхэттена, прервавшая свой загруженный работой и делами день на обед. Квинтен не мог не отметить, с какой непринужденной легкостью Кэти беседовала с молоденьким официантом. Вызнав у него все подробности о его мечтах играть в театре, она ухитрилась выяснить, что парень родом из Канзаса и скучает по семье. Стоило тому подойти к их столику несколько раз, чтобы наполнить бокалы, принести салфетки и побольше сыра, – и он был влюблен в Кэти по уши. Квин знал, что его спутница вовсе не кокетничает и не старается его позлить – просто Кэти была такой, открытой и дружелюбной, ее солнечная натура притягивала всех без исключения.
А ведь она сказала совсем недавно, что по‑прежнему хочет его – слова эти не шли у Квинтена из головы. Наверное, она пожалела о своих словах. Иначе если это правда, то зачем они расстались? В их отношениях была подлинная искра, страсть. Неужели Кэти не понимала, что это большая редкость и удача? Квинтен знал, что девушка хотела от него другого и постоянно старалась сделать его лучше, перевоспитать. Но что, если не в его силах было измениться? Быть может, эгоизм был частью его натуры?
До Кэти у него было немало подружек. Отношения с некоторыми Квин бы даже назвал серьезными. Однако ни одна из этих женщин не вызывала у него похожих чувств – подлинного восхищения, желания, а порой и тревоги, заставлявшей порой размышлять по ночам о том, как можно было поступить иначе. Когда Кэти сказала, что хочет прекратить отношения, Квинтен был растерян и буквально шокирован – ему казалось, у них все отлично. Он не понимал, как мог не замечать проблем, а ведь они были, раз Кэти не хотела оставаться с ним. Дело было даже не в ударе по самолюбию – его Квин бы перенес. Его одолевало отчаяние оттого, что отношения, похожие на волшебство, на сказку, прекратились вот так неожиданно, а он даже не сумел этого предвидеть. И вот Кэти говорит, что по‑прежнему неравнодушна к нему, – что это значит? Если между ними вновь вспыхнет пламя, он все возьмет в свои руки.
Устав наблюдать, как спутница флиртует с другим мужчиной, Квин произнес:
– Нам пора. Ты же хочешь купить кое‑что на выходные. – С этими словами он протянул платиновую карточку официанту. Тот исчез с ней, а Кэти улыбнулась слегка смущенно, словно стараясь задобрить Квинтена.
– Ты же знаешь, мне не по себе в этих бутиках Мэдисон‑авеню. Я прихватила с собой несколько красивых блузок, добавила повседневной одежды и обуви. Одна из моих подруг недавно была в театре на Бродвее и говорит, что повсюду можно увидеть людей в джинсах и кроссовках. Мне вовсе не обязательно что‑то покупать.
Квин стиснул зубы. Единственное, что он мог сделать для Кэти, было баловать ее, купать в подарках, удивлять, но она упорно отказывалась от всего. Ее не интересовали его деньги, заявляла она. Так о каком взаимопонимании может идти речь, если Кэти упорно игнорирует его самые сильные стороны, одна из которых – экстравагантность? Что ж, возможно, она не против дать ему развернуться и продемонстрировать вторую – сексуальность. Кэти сама сказала, что по‑прежнему хочет его…
– Я привез с собой смокинг, – ответил Квинтен. – Но могу купить костюм, если тебе так будет легче.
– Не надо! – воскликнула девушка, глядя на него изумленными глазами. – Я уверена, у тебя их штук шесть, а то и больше.
– Хорошо, не буду. Но почему бы нам не приодеться и не повеселиться как следует? С нас не убудет, я обещаю. Поверь, компания в состоянии купить ценной сотруднице маленькое черное платье.
Кэти закусила губу. Было видно, как ее буквально раздирают сомнения.
– Не знаю… – задумчиво произнесла она.
– Послушай, это просто подарок – и ни к чему тебя не обязывает.
– Не могу даже представить, сколько такое платье может стоить, – ответила девушка. – Терпеть не могу, когда в магазине меня уговаривают что‑то купить. Эти навязчивые продавцы меня пугают.
Квин ухмыльнулся.
– Одна из бывших подружек Зака работает в трех кварталах отсюда. Я ей уже написал и предупредил, что мы можем заскочить после обеда. Она пообещала вытащить для тебя пару вещичек со склада – так что все пройдет быстро. Ее имя Катия, кажется, она из Болгарии. Тебе она понравится.
Кэти посмотрела на него с негодованием:
– А ты что, встречался с ней после Зака? И поэтому теперь у вас такие панибратские отношения?
Квинтен поднял руки.
– Эй, не слишком ли во многом ты меня подозреваешь? Я и мои братья не имеют привычки делиться девушками. Закари и Катия раньше много времени проводили в штате Мэн, поэтому я хорошо ее знаю.
– Ну, хорошо, отправимся к ней. Но если у нее не найдется ничего подходящего, я не желаю тратить целый день на беготню по магазинам. Это мой первый визит в Нью‑Йорк, ты обещал мне «Метрополитен».
– Договорились, – улыбнулся Квинтен. В этот момент телефон его издал тихий сигнал – пришло CMC‑сообщение, и он показал его Кэти. – Зак и Фаррелл тоже здесь, приехали на встречу. Хотят узнать, не против ли мы с ними поужинать до их отлета в Портленд. Это необязательно, – быстро добавил он. – Можем поужинать после театра.
Квинтен был не уверен, что готов провести вечер с братьями, которые точно не дадут им с Кэти шанса побыть вдвоем. С другой стороны, в их присутствии он точно не наделает глупостей.
Кэти слегка наклонилась вперед и огляделась, точно боялась, что кто‑то может подслушать их беседу.
– Наверное, это неразумно, – прошептала она. – Но мне бы очень не хотелось ужинать в половине одиннадцатого. Скажи им, что мы согласны.
– На ранний ужин? А нам придется встретиться рано: опаздывать в театр нехорошо.
– Как скажешь, – ответила Кэти. – Я с радостью пообщаюсь с Закари, мне бы хотелось узнать его получше.
Квинтену не по душе пришлись эти слова. И почему девушки так обожали Зака? – подумал он. А ведь Кэти и Зак действительно могут найти общий язык – его братцу удавалось кружить голову девчонкам еще в детском саду.
Погруженный в свои мысли, Квинтен вышел вслед за Кэти на тротуар. Их ослепило яркое июльское солнце, в лучах которого буквально плавились улицы. Нью‑Йорк летом встречал гостей либо проливным дождем, либо невыносимой жарой. Квин вовсе не возражал против жаркой погоды, однако он не знал, как отнесется к этому Кэти.
– Мне стоит вызвать такси? – спросил он.
Кэти взяла его под руку.
– Ты сам сказал, тут идти всего три квартала. Давай прогуляемся. – Она на миг запнулась. – Но если тебя беспокоит твоя нога, то, конечно, возьмем такси – прости, я не подумала.
Квинтен стиснул зубы.
– Боже, Кэт, я могу прогуляться по чертовой улице, со мной ничего не случится. Пойдем, нам сюда.
Он не сразу понял, что по привычке назвал девушку Кэт – когда‑то, когда их отношения были в самом разгаре, он предпочитал именно этот вариант ее имени. Интересно, заметила ли она? По выражению ее лица сказать было трудно.