–И собака след не взяла.
–Ага. Хотя, в общем-то, следы были,– старый почесался.– Только странные… Как будто детские. Ну, или карлик прошел…
Когда они стали говорить про следы, я шагнул поближе к двери, поскользнулся и случайно открыл ее носом.
Они уставились на меня как на привидение. Я оглядел кухню с хозяйским видом. Неодобрительно глянул на сигареты и открытый холодильник.
–Как тут оказалась эта собака?– спросил тот, что постарше.
–Не знаю…
–Ты, наверное, дверь заднюю не закрыл?
–Закрывал…
Они снова уставились на меня. Молодой даже положил зачем-то руку на кобуру. Я зевнул, решил, что это их успокоит.
–Вона зубищи-то какие!– Младший кивнул на меня.– Такая псина кости может ломать…
–Наверное, знакомая хозяев,– предположил старший.– Заглянула в гости…
–Я бы ни за что в такие гости не пошел,– сказал младший.
–Ты же не собака,– резонно заметил старший.
Они напряженно засмеялись.
Я гавкнул для порядку и проследовал в дом. Меня интересовало одно место во всем этом особняке – детская. Кажется, старик Костин жил в бывшей детской, так часто делают, старики и сопляки меняются местами, над этим весь квартал потешался.
Я отыскал лестницу и быстро вбежал наверх. Детскую я увидел сразу – поперек двери была натянута полиэтиленовая лента с запретительной надписью. Ленту я снимать не стал, прошел под ней.
Вся комната оказалась заполнена моделями летательных аппаратов, от истребителей до тяжелых грузовых вертолетов. Самолеты свисали с потолка, стояли на полках, на столе, на полу. Мне даже не пришлось выделять главный запах. Ацетон. Забавно… Наверное, старый Костин на самом деле впал в детство, самолеты клеил.
Я вышел из комнаты и потихоньку спустился на первый этаж. Полицейские продолжали болтать на кухне. Выбрался из дома на двор, подошел к качелям. Ничего необычного. Два вкопанных в землю столба, между ними труба, к трубе на подшипниках прикреплены цепи. На цепях детское сиденье. Скорее всего хозяин сам смастерил. Вот на этих качелях старик и качался. Качался и качался. Докачался.
Качели медленно раскачивались от ветра и поскрипывали. Это было очень грустно. Скрип качелей – самый грустный в мире звук…
Что-то заставило меня оглянуться. Даже не запах, нет. Какое-то чувство… трудно описать. Я вдруг почувствовал, что мне надо обернуться через левое плечо.
Обернулся.
Ничего. Угол двора. В углу два мусорных бака. Из баков пахнет чем-то тухлым.
Я направился к ним. Чем ближе я подходил, тем сильнее к запаху тухлятины примешивалось еще что-то. Когда до баков осталось шагов двадцать, я вдруг узнал. Запах птичьих перьев. Я уже собрался опрокинуть бак и выяснить, что там за птица скрывается, как вдруг дверь в дом открылась, и на крылечке нарисовался молодой полицейский.
–Эй, что ты там делаешь?– крикнул он.– Там ничего съедобного нет.
Я поставил на бак лапы и собрался его опрокинуть.
–А ну, прекрати!– молодой направился ко мне.
Бак уже почти подался, еще секунда – и все содержимое окажется на траве.
–Стреляю!– неожиданно крикнул полицейский.
Я убрал лапы с бака. Осторожно, не делая резких движений, повернулся в его сторону. Он меня надул. Стоял с перепуганной рожей, а пистолет так и не достал. На его крик из дома показался старший.
–Чего орешь?– спросил он.
–Эта псина в бак лезет.
–А тебе чего?
–Не знаю…– молодой расслабился.
Старший посмотрел на меня, подумал и сказал:
–А вообще-то ты прав. Нечего ему тут болтаться. Давай, прогони его.
–Как?– спросил молодой.
–Рявкни на него.
Молодой помялся, набрал воздуху и рявкнул:
–Вон пошел!
Я сделал вид, что испугался. Вздрогнул, поджал хвост и потрусил к калитке. Полицейские вернулись в дом.
Я выбежал на улицу. Посмотрел направо, посмотрел налево. Овчарка продолжала лежать на сиденье. Пробегая мимо машины, я услышал, как она тихонечко поскуливает. Я прекрасно знал это поскуливание. Так поскуливает собака, которой внезапно очень захотелось в туалет, но которая смертельно боится нарушить приказ своего хозяина оставаться на месте. Безмозглая тварь. Преданная, но безмозглая. Мне стало ее жаль. Я вернулся к машине и сказал:
–Гулять!
Овчарка мгновенно выскочила из автомобиля и рванула к газону. Я отправился дальше.
Я не знал, что мне делать. Ничего серьезного я так и не нашел. Старик исчез, а куда он исчез, неизвестно. Как будто что-то спустилось с неба, забрало его и снова улетело. Огромная адская летучая мышь. А может, он и в самом деле отправился поболтаться, может, его достали дети, и он рванул к любимому племяннику. Все могло быть. Я шагал, размышляя о вариантах дальнейших действий. Честно говоря, что делать, я не знал. Как себя вести. Едва начатое расследование провалилось. И если опять говорить честно…
Внезапно я услышал за спиной быстрые легкие шаги. Кто-то бежал за мной, старался меня догнать. Я сделал вид, что шагов этих не слышу, а когда они приблизились уже на опасное расстояние, сделал финт вправо и резко развернулся.
Это была овчарка. Остановилась и тупо на меня уставилась.
–Что надо?– спросил я неприветливо.– Еще тебе что-нибудь приказать?
Овчарка принялась мучительно думать. Мозги есть, но ими почти не пользуется.
После почти минутного раздумья овчарка выдавила:
–Пойдем.
–Куда?
–Пойдем.
–Пойдем,– ответил я.
Она повела вдоль дороги, свернула в небольшой переулок, затем еще в один. Эту часть города я знал не очень хорошо, все эти улицы были мне незнакомы. А вот овчарка в них ориентировалась вполне уверенно. На одной из окраинных улиц, уходящей вниз к озеру, она остановилась. Ничем примечательным эта улица среди других не выделялась. Разве что на ней в большом количестве росли одичавшие уже каштаны.
–Ну?– спросил я.– Зачем ты меня сюда притащила?
На морде овчарки вновь изобразились мучительные раздумья. Она пыталась что-то мне сказать, пыталась вспомнить нужные слова и не могла, только корчилась. Наконец, она выдохлась окончательно и опустила голову. Потом вдруг на ее рыжей морде изобразилось просветление, будто она свет истины какой-то там узрела. Псина задрала морду кверху и принялась нюхать.
Я все понял. Я тоже поднял нос в воздух. И сразу же услышал.
Это был запах ацетона. Не очень сильный, но я слышал его отлично. Овчарка оказалась не такой безмозглой, как мне показалось сначала.
–А дальше?– спросил я.– Дальше куда?
Овчарка кивнула вниз, к скалам.
–Веди,– велел я.
Овчарка шагнула назад.
–Почему?– спросил я.
Нос у овчарки задергался.
–Почему?
–Монстр,– прошептала овчарка.– Монстр…
Овчарка пятилась и пятилась, а потом развернулась окончательно и побежала.
Я немного постоял, и все-таки отправился вниз, по запаху. Он был несильный, но устойчивый, по такому любая собака вокруг света обойдет. Запах спускался к озеру, к скалистому берегу, улица скоро закончилась, и асфальт закончился. Осталась узенькая, заросшая травой, дорожка. Трава невысокая, и пробираться через нее оказалось легко.
Постепенно трава стала переходить в вереск, в низкорослый кустарник, не знаю, как он назывался. Деревьев здесь совсем не росло, все деревья в этом месте вырубили еще в позапрошлом веке, глухое местечко. Дорожка растворилась окончательно, и я увидел камни и озеро.
Это одно из самых красивых мест в нашем городе. Белые камни и чуть зеленоватое от расплодившихся водорослей озеро. Красота.
Но сюда никто никогда не ходил. Ни влюбленные, ни туристы разные. Городская легенда утверждала, что на этом самом месте в шестнадцатом веке спалили могучего колдуна. Вроде как по распоряжению самого Ивана Грозного. И что будто бы его дух до сих пор охраняет это место, и что всякий, кто сюда явится, умрет в течение года. Поэтому сюда никто и не прогуливался, даже самые разнузданные панки и хулиганы. Во время войны здесь, кажется, располагался пункт ПВО, вон там, на самом выступе скалы. Расчет охранял пристань от налетов немецкой авиации, а потом сюда попала бомба. И выступ скалы обвалился и обрушился в озеро, все солдаты погибли. С тех пор на этом месте никогда ничего не строили.
В том месте, где к пункту шла узкоколейка, сохранилась небольшая насыпь. Она тоже заросла этим вереском, но по ней вполне можно было пройти. Я забрался на насыпь. Запах ацетона слышался и здесь, он смешивался с запахом вереска, создавал неповторимый аромат. Постепенно я начинал замечать. Веточки вереска были поломаны. На земле обнаруживались следы и клочки одежды. Я замедлил шаг. Дальше идти не хотелось.
Но я пошел.
Скоро сквозь вереск стали проглядывать взорванные скалы. А потом камень окончательно вытеснил кустарник. Идти стало тяжело, обломки, мелкие и острые, резали ноги. В одном месте камни были разбросаны и перевернуты. Измазаны запекшимся красным. Я не задержался здесь и двинулся дальше, увидел по следу, как к озеру что-то тащили по земле. Что-то тяжелое с сильным запахом ацетона.
Потом скалы оборвались. Я заглянул за острый край. Внизу я не увидел ничего. Только вода билась о берег, вспенивалась в белый снег. Химическая вонь, поднимающаяся снизу, резала глаза. Вонь, примерно такая же, как в комнате старика, любившего там клеить свои самолеты.
Я возвращался в город и думал о том, что теперь я знаю, что дед отнюдь не отправился на север к своему племяннику порыбачить.
Глава 10Эксперимент
Комиссия на самом деле приехала. Это была маленькая комиссия, она состояла всего из трех человек. Два круглых мужика, один лысый, другой нет, и одна дама неопределенного возраста. Они отослали Чеснока, закрыли дверь. Лысый сразу же подошел к клетке и стал снимать меня на видеокамеру. Я не проявил к этому никакого интереса. Пока.
Не лысый, я сразу же стал называть его волосатым, хотя волос у него тоже негусто, так вот, волосатый и дама расположились на стульях, и стали молча меня разглядывать.