— Что-то ещё? — с тоном «Ну давай, вываливай на меня всё полностью!» уточнил я.
— Почтовая корреспонденция, — послушно озвучила нейросеть. — Вы давно не разбирали корреспонденцию. В данный момент её накопилось: 9884 бумажных письма и 21711 электронных послания. Также, согласно невербальным соцопросам и анализу социальных карт интереса советских граждан, настоятельно рекомендуется публично озвучить свою позицию по поводу притязаний на самоотделение Марса от Советского Союза Земли.
И вот тут моё терпение, что называется, сказало: «Всё!»!
— Воу, воу, воу! — движением руки остановил я нейросеть и посмотрел в глаза комсомольцев. — Вы же сказали, что я пойду в прекрасный Советский Союз будущего! А это что⁈ Что⁈ Я вас спрашиваю! Высказаться по поводу отделения Марса от Советского Союза⁈ Серьёзно? Нет, ребят! Отдайте шляпу и пальто, видал я ваши имени…
— Погоди погоди погоди! — часто затараторила Лиза. — Мы… Я…
— Вот это и оно! — усмехнулся я, наблюдая как растерянно Гагарина ищет аргументы.
— А как же камни в почках? — будто про себя спросил Борис. — Клавдия Леонтьевна уже начала подготовку капсулы восстановления. Хоть здоровье перед отправкой поправишь. А потом мы тебя отправим обратно.
В отличие от Лизы, Борис не пытался юлить. Говорил открыто, не отводил глаза. Я будто подкоркой чувствовал, что парень не врёт и в извинение за предыдущую ложь предлагает избавить меня от периодических слёз во время мочеиспускания.
Камни в почках, они, сука, такие! Выбивают слезу из любого мужчины.
— Ты серьёзно? — за меня спросила Лиза.
И если мои слова прозвучали бы как уточнение безвозмездности услуги, то из уст Гагариной они прозвучали как крамола.
— А что такого? — на полном серьёзе ответил ей Борис. — Ты и так наболтала с три короба чтобы Мэлс нам помог. А теперь, когда откровенная ложь вскрылась, хочешь продолжить…
Не договорив, он махнул рукой.
— Я с самого начала был против этой аферы! Так что после того как Мэлс поправит здоровье, я отправлю его обратно.
— А как же… — Лиза всё ещё не верила в то, что говорил ей Борис.
— Ответственность? — догадался он. — Да и пофиг! Всё это с самого начала было неправильно. Я виноват и не снимаю с себя ответственности. Как только Мэлс окажется по ту сторону, я напишу чистосердечное. А там «Коллектив 2.0» уже определит степень моей вины.
— Капсула глубокого восстановления организма подготовлена, — мелодичным бабушкиным голосом с лёгким эхом синтезатора оповестила Клавдия Леонтьевна.
Вот будто ждала этого момента.
— Внучок, — ответил я ей.
— Мэлс, я не совсем поняла, — вновь скатившись в синтезированный звук Клавдия Леонтьевна. — Что «внучок»?
— Впредь можешь называть меня «внучок», — сам не понимаю, зачем я начал троллить систему.
Защитная реакция психики, наверное. Ведь ситуацию, в которой я сейчас находился, вряд ли можно было назвать комфортной. С одной стороны, мертвый Герой Советского Союза, чью роль я должен сыграть в течение нескольких дней. С другой — благополучие, а возможно, и тюремный срок, который дамокловым мечом завис над головами Лизы и Бориса.
А ещё эти сраные камни в почках…
Но даже они не были тем поводом, из-за которого стоило так подставляться.
— Хорошо, внучок, — с радостью приняла новые правила игры нейросеть, вновь добавив в голос любовные интонации доброй старушки. — Капсула разогрелась до 35°, как ты любишь. Во время процесса восстановления можешь познакомиться с новостями. Мне кажется, грядёт что-то нехорошее.
Совсем уж по-человечески заговорила она, вызвав удивление как у меня, так и у Бориса.
— Просто личностная болванка поверх функции внутренней нейросети⁈ — скептически глядя на Бориса, усмехнулся я.
— Сам в шоке! — не скрывал своего удивления Борис. — Внутренний искусственный интеллект не может… Ну максимум, использование интонационных привычек и часто используемого лексикона… Но не так!
— Возможно, дело в скрытых настройках? — предположила Лиза. — Мэлс ведь первый Часовой Земли! Клавдия Леонтьевна подчинена только ему, и поэтому любую просьбу выполняет как приказ.
— Ну, мы тоже подчиняемся Сумраку, — усмехнулся Борис. — А если он прикажет тебе, например, взлететь⁈ Без крыльев, у тебя вряд ли получится.
— Нет конечно! Я же человек, а не какая-нибудь чайка!
— А Клавдия Леонтьевна только что сделала что-то подобное. Понимаешь?
— Мэлс, — услышав своё упоминание, отозвалась нейросеть. — Мне долго капсулу держать нагретой, или ты уже наконец подойдёшь? — с нотками строгости, но вполне себе человеческим голосом то ли спросила, то ли потребовала Клавдия Леонтьевна.
— Бегу, бабушка! — не в силах сдержать улыбку, отозвался я. — Веди! Командуй!
— А вы куда? — зазвенел строгий старушечий тенор, едва мы втроем двинулись по зеленым огонькам. — Часовыми себя возомнили? Студенты отправляются в карантинные каюты!
Я так и представил Клавдию Леонтьевну в образе Фрекен Бок, что, уперев руки в бока, испепеляет взглядом моих комсомольцев.
— Они мне нужны, — вновь попытал я удачу.
— Но это не по правилам! Знаешь, Мэлс… — начала распаляться не в меру рачительная ИИ.
— Не по правилам, значит? — заскрипел я зубами.
В общении Клавдия Леонтьевна очень походила на мою систему умного дома. Живущая в колонке цифровая Алиса периодически выбешивала своими запретами и хамоватостью. Так и здесь, чувствуя в Клавдии Леонтьевне и Алисе родственные души, я по привычке начал срываться на бездушную технику.
— Клавдия Леонтьевна, слушай мой приказ: вручить практикантам Голубчикову Борису и Гагариной Елизавете звания Часовых!
Произнес я в сердцах, как периодически пытался сломать и яндекс.Алису. Однако первое, что я услышал после своих слов, был глухой удар о пол.
Лиза, подозрительно легко державшая на плече «Туриста» в вакуумной упаковке, не удержала ношу и в очередной раз уронила ковёр. Да уж, после пробуждения у парня определённо будет болеть голова.
— А что, так можно было? — не сдержал удивления Борис.
— Приказ не может быть выполнен, — совсем механическим голосом, видимо на просчёт уходили все вычислительные мощности, отозвалась Клавдия Леонтьевна. — Принятие в Часовые производится единогласным решением всех действующих Часовых. Мэлс, у вас нет полномочий самостоятельно назначать часовых без одобрения а остальных.
— О’кей, — с мстительной улыбкой принял я ответ.
Если нейросеть скатилась до голоса робота из Звёздных войн, значит моя попытка поставить её в тупик не прошла даром. Так и будем выстраивать отношения!
— Эти двое, — кивнул я на Комсомольцев, — спасли мне жизнь и практически в одиночку вытащили операцию по задержанию преступника.
После этих слов я не постеснялся и в очередной раз пнул ботинком «Туриста».
— Как мы можем отметить их вклад в дело Часовых?
— «Орден содействия», — всё тем же синтетическим голосом ответила нейросеть. — Это самая высшая награда Часовых, предусмотренная для гражданских лиц.
— Подходит, — кивнул я.
— Представление о награждении Голубчикова Бориса и Гагариной Елизаветы выписано и ждёт вашего подтверждения.
— Ну? — не понимая, какой реакции от меня ждёт нейросеть, промычал я.
— Именем Первого Часового… — шёпотом подсказала Лиза.
В отличие от Бориса, Гагарина уже пришла в себя и была явно не против получить очередной орден.
— Именем первого Часового… — повторил я за Гагариной.
— … Подтверждаю награждение Бориса Голубчикова и Елизаветы Гагариной орденом «Содействия» II степени, — продиктовала Лиза продолжение.
— Первой степени! — удивился я, узнав ещё и про градации.
— Поэтому у тебя, конечно, губа не дура, — не остался в стороне Борис.
А я задумался. Не жирновато ли орден? А то у нас в своё время тоже Героев России на всех подряд вешали.
— … Подтверждаю награждение Бориса Голубчикова и Елизаветы Гагариной орденом содействия второй степени, — глядя в глаза Лизы, чётко произнёс я.
— Награждение подписано, — произнесла нейросеть с эмоциональным диапазоном зубочистки.
Лиза же ничуть не расстроилась. И спустя мгновение я узнал почему.
— Орден содействия первой степени вручался всего 26 раз! Орден содействия второй степени — 144. Не так круто, конечно, как первый, но тоже ничего! — без намёка на скромность сообщила она.
Карьеристка, блин.
— Ты-то не в обиде? — спросил я у Бориса.
— Не в обиде⁈ — Соник-техник посмотрел на меня как на умалишённого. — Я в восторге! Вот вернусь в свою Вырапаевку с орденом Часовых и спрошу у моей класснухи: «Ну что, Ангелина Георгиевна, а вы говорили, из меня ничего не выйдет!».
— Ну что, Клавдия Леонтьевна, теперь им со мной можно? — и спросил я разрешения у нейросети, которую за глаза уже прозвал «стальной леди».
При первом же упоминании своего имени бездушная счётная машинка вновь преобразилась в пусть и любящую, но сварливую старушку. И с новым для меня: «При Николае Семёновиче такого бардака не было…» — утихла.
— Николае Семёновиче? — спросил я у ребят.
И даже не из вездесущего любопытства, а скорее предчувствия, что в немного изменённом виде эту фразу я уже слышал.
Лиза будто этого и ждала. И не просто ждала, а даже подготовилась! Стоило мне произнести незнакомое прежде имя-отчество, как девушка подскочила к скрытому в полутени бронзовому бюсту.
— Николай Семёнович Данков — основатель подразделения «Ч», — с готовностью пояснила Лиза. — После смерти Лаврентия Берии он возглавил КГБ и произвёл такое количество реформ… У-У-У…
— С тех пор все, кто служил в армии, зовут его не иначе как «Дядя Коля», — добавил Борис.
Пару шагов, и мы оказались уже у следующего бюста.
«Киело „Товарищ Катя“ Ильясова», — прочитал я на табличке под монументом с лицом прекрасной девушки. — А это?
Комсомольцы переглянулись. Никто из них не хотел начинать, поэтому потребовалось ещё несколько секунд тяжёлого взгляда, чтобы Лиза наконец пролила свет на личность бронзовой статуи.